И Эмили, наконец, почувствовала, слегка увидела сквозь белый дым маленькие дымки людей, сгруппированные в комнатах в других зданиях. Она сомневалась, сомневалась, что это ей не чудится, что все это на самом деле, правда, а не какое-то ее банальное воображение. Что она не сходит с ума на фоне этого. Где эта грань между безумием и здоровым разумом? Эмили не находила ответ.

— Вижу огневую точку на пятом этаже в левом здании рядом со взрывом, подтвердите, — послышался голос Лорена в наушниках Эмили.

Вот чего ей не хватает — взгляда со стороны. Доказательства других людей. Эмили обратила внимание на эту точку и убедилась в реальности, она ощущала там дымок присутствия людей.

— Да, подтверждаю, оттуда видны всполохи огня, — подтвердил уже Итан, — Генри информируй.

Эмили было трудно решиться на важный для нее шаг. Она боялась, что ей не поверят, сочтут сумасшедшей или воспримут не всерьез, но… Прямо сейчас гибнут люди, она не знает, что с Элис и ей больно в душе от того, что происходит. Эмили хотела закончить все это быстрее. Закончить эту бессмысленную по ее мнению бойню.

— Я знаю, где все остальные, — тихо произнесла Эмили в рацию, закрыв глаза и по щекам, начали скатываться слезы.

— Где? — тут же спросил Лорен.

— Я не уверена, что они на самом деле там, но я знаю, что они там, — Эмили с тяжестью давались эти слова, потому что она сама до конца была неуверена в них, что если там находились гражданские? Что, если она ошибается?

— Эмили, мы проверим твои догадки, просто скажи, куда нам обратить внимание, — спокойно и уверенно ответил ей Лорен.

И она начала перечислять, продолжая концентрировать свое внимание на этом возникшем ощущении. Десятки огневых точек на разных этажах, в разных квартирах, в нескольких домах. Если ее догадки были верны, то все, кто сейчас находятся на улице, зажаты почти что со всех сторон. Эмили приходилось повторять снова и снова, пока Итан с Лореном не удостоверились в первой десятке.

— Генри, передавай все, что скажет Эмили, — странным, несколько заторможенным голосом произнес Лорен по рации.

Несколько минут в рации звучали только голоса Эмили и Генри, ему приходилось дублировать каждое ее предложение в командирскую.

— Принял, Европа-Два-Три, — сухой мужской голос ответил в конце радиопередачи.

Эмили очень надеялась, что не ошибалась. Даже сейчас, ей не хотелось видеть еще больше смертей мирных граждан — они лишь оказались жертвами этого конфликта. Отпрянув от окна, она уселась рядом с ним, упершись спиной в стену. По щекам безостановочно текли слезы. Эмили начала нещадно стирать их руками, но они все текли и текли.

— Цветок-1, уничтожить под ноль следующие дома, — Генри начал слышать приказ в командирскую рацию, шесть домов. Шесть домов было приказано уничтожить полностью, — используйте все, что имеется. Пехоте всеми возможными способами — обеспечить плотный огонь для подавления противника. Готовность пять минут.

— Пять минут готовности, — произнес в отрядную рацию Генри.

— До чего? — решил уточнить сразу Итан.

— До расхуяривания этих ебанатов, — злобно, гневно произнес Генри, — готовьте винтовки.

Пять минут, как мало и в то же время много времени — особенно когда находишься там на передовой под плотным огнем противника. Когда над головой свистят пули, недалеко от тебя взрываются гранаты, вздымая облака дыма и бетонной крошки. Когда горячий воздух проникает в твои ноздри. Когда вокруг кричат люди, кто от ранений, кто от паники и страха. Когда за эти пять минут ты наблюдаешь, как твои люди, с которыми ты стоишь здесь и пытаешься выжить — падают замертво.

И в то же время некий мандраж, нетерпение пробирает тебя от того, что сейчас будет. Ты можешь лишь представить это, но увидеть воочию эту мощь, перед которой человек становится подобен букашке, не передать словами и образами. Пять минут отделяли солдат Krieg Korps от того, что ждали все находящиеся там. Дать отпор, тем, кто в них стреляет. Жесткий удар по их наглым лицам.

И когда белый дым начал рассеиваться, проявляя силуэты домой, был отдан приказ начать операцию. Огонь со всех винтовок, с улиц, переулков, из зданий в которых успели засесть солдаты. Мощнейший шквал подобный бурану накинулся на противника, заставляя того прятаться, укрываться, бояться за свои жизни и постепенно уменьшать ответный огонь — и в это время, когда они уже думали, что были в безопасности. Девять танков дали одновременный залп из орудий, распределяя огонь по шести зданиям. Огромные болванки вызывали мощнейшие сотрясающие здания взрывы, откалывая части стен. Оголяя противника перед летящими пулями.

Боевики падали из появившихся дыр, падали на бетонную трассу, разбиваясь о нее. Их тела, их кости деформировались, принимали неестественную позу, и даже те, кто выжил после падения — кричали от неописуемой боли в их телах. От горящей кожи, от осколков, пробивших их. Некоторым везло еще меньше, на них обрушивались части зданий, превращая их в бесформенное нечто, ломая все, что можно и разрывая по частям. Всего лишь тридцать секунд и последовал второй залп танковых орудий, вновь делая немыслимые разрушения. Боевики, что не успевали укрыться, убежать — разрывало на куски, летящие в сторону их более удачливых напарников. Стоявший грохот, разносился по всему Дантая до каждого дома и каждого мирного человека, что находился здесь. Какофония звуков — выстрелов, свист пуль, крики людей, падающие обломки зданий утопали. Утопали в следующем залпе танковой роты.

Один из боевиков выжил, как ему казалось, он полз, крича своим собратьям по оружию, крича, не слыша себя. Ему оторвало нижнюю часть туловища, его кишки разматывались вслед за ним, как и тянущийся кровавый след. Страх, животный, самый безумный и всепоглощающий страх сейчас испытывал каждый из боевиков, видя, как их разносят буквально на части. Вновь залп, поглощающий все звуки.

От фасада домов не осталось уже ничего, обрушившись вниз, он закапывал под собой все тела, что были рядом — даже тела мирных жителей, что до сих пор ждали помощи. Тяжелый густой дым окутывал все вокруг, крошка летела во все стороны. Снова залп, снова и снова. Здания начали наклоняться, вот-вот обрушившись и вызывая страх погребения под собой еще тех, кто как-то успел выжить. Те, кто решил бежать, выбегать на улицу, спасаясь — расстреливали на месте. Их тела просто начиняли свинцом, так что они даже успевали сделать па, перед тем как упасть замертво. Там, куда вот-вот обрушатся дома.

“Это безумие… это моя вина…” — мысли Эмили словно вата едва проявлялись в ее сознании, слыша этот ужас, происходящий на улице, чувствуя вибрацию стены от каждого залпа и падения стен домов — но она не могла пошевелиться, даже дернуть бровью, усталость сковала тело до полного изнеможения, осушая даже горло.

— Слышишь это? Слышишь эту прекрасную мелодию? — Элис смотрела в потолок, внимательно слушая происходящие события и словно обращаясь к своему немому и мертвому собеседнику, — это мелодия войны. Мелодия моего детства. Колыбельная перед сном.

Последующие залпы завершили начатое. Дома начали падать, складываясь и накренясь на трассу. Один за другим — поднимая столбы серого дыма взмывающие ввысь и разлетающиеся в стороны. Окутывающий многие метры вокруг себя — застилающий все — улицу, дома, бронетехнику и солдат Krieg Korps. После чего наступила тишина — долгая тишина — нарушаемая лишь звуками, работающих двигателей танков — машин несущих смерть и абсолютное разрушение.

Так, резко начавшийся конфликт в Дантае, подходил к своему концу.

В течение целого часа была относительная тишина и спокойствие для солдат Krieg Korps. Иногда, очень редко звучали выстрелы в округе от взрыва — добивали оставшихся боевиков. Обеспеченное затишье позволила случиться самому главному — эвакуация раненых и мертвых солдат Krieg Korps. Полевой медицинский штаб развернули почти у самого въезда в город, там откуда “Цветок-1” и заезжал. Все оставались на своих местах, высматривая возможных противников в округе, пополняли боекомплекты и наконец-то могли хоть немного, но расслабиться. Осевший дым, пылью покрыл улицу и технику, припорошил давно сгоревший БТР.