Девушка уже приготовилась к потоку возражений, но я успел схватить ее в охапку и прижать к своему плечу, превратив море слов в невнятный бубнеж.

Я проводил ее до самого лагеря. Кэр долго не отпускала меня, заставив пообещать, что я все-таки пойду ночевать к ребятам.

– Я отправлю тебе записку через посыльного, когда доберусь… Джульетта.

Шутку про Ромео и Джульетту мы придумали, когда поняли, что многие ребята из «Капитанов» знают про нашу «дружбу». Кэрри говорила, что несколько раз ловила презрение, с которым на нее смотрели слишком впечатлительные мальчишки с лагеря «Капитанов». Под такими взглядами она иногда чувствовала себя героиней средневекового романа, сбежавшей из дома с сыном отцовского врага. Я вспомнил шекспировскую классику. К тому же названия лагерей, из которых мы «происходили», были созвучны с фамилиями героев знаменитой трагедии.

В этот раз шутка оказалась не совсем удачной. Кэрри скрестила руки на груди и недовольно буркнула:

– Все в пьесы играешь? А я, между прочим, трижды пыталась вытянуть из тебя номер телефона. Так боишься, что буду докучать после отъезда? Что, совсем тебя недостойна? Ромео.

– Ты намекала, но ни разу не спросила прямо. – Мне нравилось дразнить ее. И попытки «вытянуть» мой номер я заметил. Но они были такими забавно-неуклюжими, что я продолжал делать вид, что ничего не понимаю. Ждал, когда же она созреет до прямого вопроса.

– Ты – чертов тролль! Номер телефона должен спрашивать парень!

– Разве мы не живем в эпоху равноправия? Что за предрассудки, – продолжал в том же духе.

– Поговорим о равноправии, когда…

– Когда?

– Записывай мой, я все равно забыла его в тумбочке.

Теперь пути назад точно нет. Я мог хоть сто раз поменять номер после отъезда, но понимал, что не смогу игнорировать ее существование. Через две недели, уже после возвращения в Бостон, я и вправду его поменял, но перед этим сделал то, о чем жалею до сих пор.

Тем же вечером, вернувшись в домик на дереве, я так и не написал ей, решив подождать до утра. А ночью, добравшись до кровати в арендуемой комнате, почувствовал такую усталость, что закрыл голову подушкой и вновь провалился в сон. И даже не слышал, как ночью бушевала гроза.

Утром воздух накрыло зноем. Я собрался, позавтракал наспех приготовленными бутербродами и помчался к лагерю.

Прошлой ночью Рон написал, что им нужна будет помощь в подготовке детей к экскурсии в горы. Я согласился только на сборы в пределах лагеря: сослался на растяжение, которое якобы получил во время неудачной езды на старом велосипеде.

Я помог собрать снаряжение, проследил за тем, чтобы каждый прошел небольшой медосмотр перед походом, и сверился со списком провианта. На пять детей – один вожатый, но помощь дополнительных рук никогда не бывает лишней.

К одиннадцати часам ребята были полностью «упакованы».

Я дождался, пока они отправятся в путь, и пошел к домику, прихватив кое-что из еды.

В доме меня ждал сюрприз: спящая гостья в коконе из двух одеял. Я подошел к кровати, сел на пол, чтобы было удобнее смотреть, и осторожно коснулся ее щеки. Длинные волосы закрывали половину лица. Я убрал пряди за ухо и ненадолго завис, увидев опухшие веки.

– Кэр? – позвал, положив ладонь ей на плечи.

– Ты тоже считаешь меня сумасшедшей? – прошептала она, не решаясь открыть глаза. – Когда началась гроза, я как дура мотала круги по всему лагерю. Собиралась бежать сюда среди ночи. Все ждала, что ты позвонишь и успокоишь. Это не так сложно, Эйс… Просто набрать мой номер. Я бы стерла его, если ты так боишься, что я буду доставать тебя после лагеря.

Когда Кэрри все же решилась открыть глаза, обида в ее взгляде была такой очевидной, что тело прострелила нервная дрожь.

– Кэр…

– Утром меня не смогли удержать, и я прибежала сюда сразу после подъема, – добавила уже спокойнее, будто минуту назад ей не хотелось меня прикончить. – Смотрю: все пучком. Только дом пустой, значит, и вправду ночевал в лагере. Стащила пару сухих одеял из шкафа и нагло раскинулась на твоей кровати.

Я никогда не умел извиняться. Считал, что слова только сотрясают воздух, если не могут исправить ошибку. Но почему-то тогда мне так остро хотелось сказать «прости», что, испугавшись внезапного порыва, я отморозил:

– А плакала ты всю ночь? Или дамбу прорвало под утро?

– Я не плакала.

– Вижу.

– Ни черта ты не видишь! Или просто не хочешь. Скажи, наконец, что между нами? Станем ли мы общаться и дальше или забудем друг друга, словно ничего не было?

– Я не хочу забывать, – ответил так честно, как мог. – Но до сих пор до конца не понял, что именно к тебе чувствую.

– Тогда определяйся скорее, через неделю смена заканчивается.

Кэр резво вскочила с пола и нависла надо мной, воинственно расправив плечи. Даже с припухшими от слез веками она выглядела как воплощение очарования.

– Тебе подошло бы имя Белль.

– Издеваешься? Прекрасная? Особенно сейчас. – Она с недоверием поджала губы.

– Особенно. Не представляешь, какой красивой ты кажешься мне сейчас.

Чистая правда: разве в тот момент для меня мог быть кто-то красивее девушки, которая так открыта в своих чувствах?

– Еще недавно мы были Тарзаном и Джейн, – буркнула оттаявшая Кэрри.

– А еще мы продолжаем быть Ромео и Джульеттой.

– Будь у меня выбор, я бы предпочла жертвенному юнцу Ромео суровое Чудовище Адама.

– Просто в жизни ты их не встречала. Иногда «чудовище» – это далеко не про внешность.

– Мы уже обсуждали это. Ты говорил, что никому не причинял ни физических, ни моральных страданий. По крайней мере намеренно и в свое удовольствие. Все остальное неважно. До тех пор, пока ты не ломаешь других людей в угоду своему эго, не меньше кого-либо заслуживаешь счастье со своей… Белль.

– Напомни, сколько тебе? – Я улыбнулся, в который раз удивляясь мудрости этой хрупкой девчонки.

– Через две недели шестнадцать.

Я сделал шаг назад, пробежался быстрым взглядом по ее фигуре и качнул головой.

– До сих пор не верится. Кстати, вполне может быть, что… по закону этого штата мы не можем встречаться. Я так и не уточнил.

– Ты про возраст согласия?

Киваю.

– По закону ты не можешь со мной спать, а встречаться… – Без тени стеснения начала Кэрри, но тут же осеклась. – Подожди-ка… Эйс?

– Мне исполнилось восемнадцать. На днях.

Сказал первое, что пришло в голову. Нужно было как-то оправдать свою затянувшуюся ложь. И я не выбрал ничего лучше, чем сказать очередную.

– И ты молчал?

– Ненавижу свой день рождения. Я никогда его не отмечаю, но про возраст решил уточнить. Мало ли.

Прищурившись, она переспросила:

– Мало ли… что?

– Кому ты расскажешь. Мне же потом от твоих защитников отбиваться, если решат, что я успел там… кхм… наследить.

– А-а-а, ты про это? – кивнула с серьезным лицом. – Это не трудно понять. Всего один визит к… гинекологу.

Она смущенно захлопала ресницами, но не выдержала и прикусила губу, сдерживая смех.

– Есть много других способов, о которых твой док даже не узнает.

– Туше, – бросила Кэр, поднимая ладони в капитуляции. – Ты теперь взрослый мальчик, лучше меня в этом разбираешься, – захохотала, уворачиваясь от летящего в нее одеяла. – Возраст обязывает.

К слову, я все-таки изучил этот вопрос, успокоив совесть тем, что небольшая разница в возрасте не позволяет нашим отношениям быть порицаемыми обществом и законом. Но в разговорах с самой Кэрри я старался к нему не возвращаться. Даже в шутку.

Она нравилась мне все больше. Иногда до совсем не забавного, болезненного давления в штанах. Я старался реже встречаться с ней в стенах домика на дереве, объясняя это отсыревшими после очередных ливней половицами, на которых было невозможно сидеть. Кэр притворялась, что верила мне.

Conor Maynard – You Broke Me First