— Отлично.

Когда дети закончили в ванной, мы направились по коридору в их большую спальню. Пространство было таким очаровательные, сторона Генри была оформлена в ковбойском декоре, у Хэтти царит атмосфера подводного мира.

Генри повернулся ко мне с улыбкой на лице.

— Ты можешь помочь мне надеть пижаму?

— Конечно, могу, малыш, — я подошла к комоду, открыла его и позволила Генри выбрать то, что он хотел надеть на ночь. Сделав это, Адам сел рядом с Хэтти и занял позицию, чтобы сделать ей прическу.

— Хорошо, — сказал он. — Ты готова?

— Готова!

Генри умел одеваться перед сном, так что мне почти ничего не пришлось делать, кроме как убрать его мокрое полотенце. Когда я это сделала, я наблюдала, как Адам заплетал волосы Хэтти в косу, его большие руки двигались медленно и осторожно, когда он работал, на лице было выражение полной сосредоточенности. Хэтти держала свою любимую мягкую игрушку, большого синего дельфина, пока он заплетал косу. Это было так чертовски мило.

Я сидела на кровати Генри и читала "Маленький синий грузовичок", рассказ, который он выбрал на ночь.

— И… готово! — когда Адам закончил, он убрал руки. — Что мы думаем?

Я посмотрела на Хэтти, одобрительно кивая. Коса была не идеальной, но чертовски хороша.

— Совсем неплохо, но я думаю, что последнее слово остается за клиентом.

Адам рассмеялся, потянулся к комоду, взял маленькое ручное зеркальце и отдал его Хэтти. Она рассматривала свое отражение, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы увидеть косу.

— Это так красиво, — сказала она. — Спасибо тебе, дядя Адам! — с этими словами она отбросила зеркало в сторону и обняла Адама. — Я люблю тебя.

— И я тоже люблю тебя, Хэтс, — он взглянул на меня. — Я просто собираюсь прочесть этим двоим еще одну историю, прежде чем они отправятся спать. Спасибо, что осталась здесь. На кухне есть вино, если хочешь, можешь налить бокал.

— Звучит идеально.

Я встала, чтобы уйти, но Генри хотел обнять меня, что я с радостью и сделала, прежде чем перебраться туда, где Хэтти уютно устроилась рядом с Адамом для рассказа. Я взглянула на них через плечо, мое сердце практически разрывалось от того, насколько милой была эта маленькая сцена.

Выходя из спальни и спускаясь по лестнице, я размышляла о том, какими хорошими опекунами они все были, каждый по-своему. Хэтти и Генри, возможно, потеряли свою мать, которую никто не мог по-настоящему заменить, но они обрели любовь четырех замечательных дядей.

Четыре замечательных дяди, которые хотели поговорить со мной о… чем-то. Напряжение сжало мой живот, когда я вошла на кухню. Вдалеке я слышала, как они разговаривают друг с другом в гостиной, их низкие голоса эхом разносились по всему дому. О чем именно они говорили, я не могла сказать.

Я заметила на стойке открытую бутылку красного вина. Обычно, я не была любителем выпить, чтобы справиться с ситуацией. Перспектива предстоящего разговора, однако, заставила меня потянуться к ней. Я налила полный стакан и сделала глоток. Через большие окна на кухне я могла видеть, как валил снег, настолько сильный, что я начала задумываться, не стоит ли попробовать доехать до дома. Не говоря уже о том, что мне на самом деле не хотелось заходить на сеанс беседы в гостиную.

— Выгладит не очень, — громкий голос Мака вывел меня из транса. Я обернулась и увидела, как он входит в кухню.

— Без шуток. И моя машина никуда не годится в такую погоду.

— Я видел ее, эту маленькую Субару. Тебе нужно что-то немного существенное, если ты собираешься жить такой жизнью.

Он встал рядом со мной. В тот момент, когда он был рядом, напряжение, которое я чувствовала всякий раз, когда рядом был не только Мак, но и любой из парней, нахлынуло обратно. Моя киска сжалась, мое сердце бешено колотилось.

Может быть, это была не самая плохая идея в мире, если они хотели меня уволить. Хотя это было чертовски больно, как еще я должна была справляться с тем, что братья заставляли меня чувствовать ежедневно? И все же от осознания того, что я больше не увижу ни их, ни детей, у меня чуть живот не подкосился.

Мак облокотился на стойку, мы вдвоем некоторое время смотрели на снег за окном. Он повернулся ко мне, его невероятно красивое лицо было всего в нескольких дюймах от моего.

— Мы, э-э, мы готовы в другой комнате. Не стесняйся принести свое вино.

Напряжение между нами было густым, как патока. Все, о чем я могла думать, это о

том, как он наклонится вперед и крепко поцелует меня, мягкость его губ смешалась бы с грубостью его щетины на моем лице. Это было точно так же, как в то утро с Маркусом, напряжение между нами повисло в воздухе, прежде чем он грубо прервал его и ушел.

— Да. Конечно.

Он закрыл глаза и отстранился, как будто это потребовало больших усилий, чтобы не поцеловать меня так, как мы оба явно хотели. Мак открыл рот, чтобы что-то сказать. Однако, что бы это ни было, он не выдал этого. Вместо этого он сжал губы и ушел, не сказав больше ни слова.

И снова я была одна. Разговор, который у нас только что состоялся, был идеальным небольшим подведением итогов моих отношений, таких, какими они были, со всеми парнями: теплыми, дружелюбными и непринужденными, но пропитанные сексуальным напряжением, из-за которого было почти невозможно даже говорить.

Может быть, именно об этом и был разговор? Страх и возбуждение вскипели во мне в равной мере, возбуждение при виде парней, всех вместе, но я боюсь, что это может быть в последний раз.

С вином в руке я вошла в кабинет. Они были там вчетвером, у каждого по стакану виски, в камине потрескивал теплый огонь. Два больших арочных окна по обе стороны камина открывали вид на кружащийся в темноте снег. Ребята болтали друг с другом, когда я вошла, и легкие улыбки на их лицах дали мне понять, что, скорее всего, речь не шла ни о чем серьезном.

Однако когда я вошла, улыбки исчезли. Их глаза обратились ко мне, и не один из них не произнес ни слова. Несмотря на страх, я почувствовала, что становлюсь влажной и напряженной внизу, мое тело тоскует по мужчинам. Это беспокоило меня. В конце концов, как, черт возьми, я должна была вести нормальный разговор, если все, о чем я могла думать, это о том, что они по очереди разговаривают со мной?

Мак немного приподнялся со своего стула, остальные ребята сделали то же самое.

Я не могла удержаться от смешка.

— Вы все такие вежливые, настоящие джентльмены.

— Поверь мне, — сказал Адам. — Если бы наша мама была здесь и увидела, что мы не встаем, когда леди входит в комнату, она бы вытащила одно из этих поленьев прямо из огня и дала бы каждому из нас этим по голове.

Я поняла, что не так уж много знаю об их родителях, разговор будет в другой раз. Я надеялась получить такой шанс.

— Пожалуйста, — сказал Мак, указывая на диван напротив камина. — Присаживайся.

Я сделала, как он просил, скользнув на чрезвычайно удобный диван и устроившись поудобнее. Между этим, вином, огнем и снегом передо мной были все предпосылки для идеального маленького зимнего вечера. Компания тоже не пострадала.

Конечно, все еще оставалась незначительная деталь того очень реального шанса, что меня вот-вот меня уволят.

— Спасибо, что осталась ненадолго, Обри, — сказал Мак. — То, что ты нашла время поболтать с нами, очень много значит.

Адам вытянул шею, выглядывая в окно.

— Хотя, если у тебя нет снегоступов, не похоже, что ты куда-то уйдешь.

Я потягивала вино, нервная энергия нарастала с каждой секундой.

Я больше не могла этого выносить. Я должна была спросить.

— Хорошо, — сказала я, ставя свой стакан на кофейный столик. — Если есть что-то, что вы, ребята, хотите рассказать мне о моей работе, давайте послушаем это прямо сейчас. Я могу справиться с отказом, я могу справиться с увольнением. Но есть единственное, в чем я не сильна, так это в предвкушении.

Слова сами собой слетели с моих губ.

Парни смотрели друг на друга с одинаковым недоуменным выражением, как будто они не были уверены, что правильно меня расслышали.