А за спиной уже сноровисто заколачивали простой деревянный гроб.

Город шумел. Очередной безымянный город, каких уже было много на ее пути. Город, где она будет стыдливо прятаться от городской стражи, и где, может быть, раз в день сможет позволить себе чашку риса – все ее скудное пропитание. Хотя скоро и на это не останется денег: не больно-то расщедрились те, кто называли себя родней. Да и какая родня у двух сирот? Так, знакомцы, что время от времени делили с ними крышу и хлеб. И напоследок подкинули мелочи в поминальных конвертах. Вот и вся родня. Никто не предложил разделить с ней кров. А она и не спрашивала.

Она ушла.

В дороге кто-то подсказал, что в городах бездомным раздают пищу. Но в каких городах, она не знала. И она шла в надежде повстречать такое место, где бы сыскалось ей новое пристанище.

В одном из переулков попалось грязное, сорванное со стены объявление, в котором служба префектов приглашала всех желающих пройти обучение и вступить в ряды полицейской службы. Сю-Ин отстраненно поглядела на бумажку и хотела пойти дальше, чтобы поискать укрытие на ночь, но из соседнего переулка вдруг донесло аромат свежих пряников. Изумленная, она застыла. Это же был праздник Осени. Вот почему город так радуется. Вот почему шумят улицы. Сердце внезапно стиснула тоска – когда-то давно, в другой жизни, они с мужем всегда выбирались из деревни в город, чтобы полакомиться лунными пряниками и посмотреть на праздник.

В другой жизни. Да.

Она вздохнула и собралась уходить, как вдруг навстречу вывернул полицейский патруль. Завидев оборванную, растрепанную фигуру, полицейские подобрались и, кивнув один другому, пошли наперерез. У Сю-Ин сердце ушло в пятки. Но на рыночной площади пробило полдень, и стражники, махнув на нищенку рукой, двинулись обратно, обсуждая, что ждет их в казармах на обед.

Сю-Ин снова внимательно посмотрела на оборванный листок – никаких уточнений, ни пола, ни рода, ни семейного положения.

Все желающие.

И впереди те двое, что обсуждают грядущий обед.

– Что значит, на полицейскую службу?! – Толстый субпрефект возбуждено размахивал смятым грязным листком. – Да ты в своем уме? Нужна мне, что ли, тут оборванка?!

Сю-Ин, уставшая, со сбитыми ногами, все в той же одежде, в которой покинула родную деревню, стояла в небольшой светлой комнатушке. Путь до нее оказался почти непреодолим: ухоженный, благополучный район – не место для бродяги. И она не зря его прошла – просто так она не уйдет. Пусть попробует, толстяк.

– Все желающие, – упрямо повторила Сю-Ин.

– Никаких мне тут желающих! Женщин не принимаю на службу!

– В бумаге сказано – все желающие, – снова повторила Сю-Ин. – Я желаю.

– А ну проваливай, пока я тебя не выкинул! – затряс красными щеками толстяк. – Желает она тут!

Сю-Ин только ниже склонила упрямую голову: или ее возьмут, или она умрет от голода. Отступать все равно некуда.

– Что за крики? – вмешался третий голос.

Из бокового прохода показался высокий ухоженный господин.

– Господин префект! – бросился к нему толстячок. – Да вы поглядите! На службу, говорит, ее!

– И что, вправду на службу тебя? – спокойно поинтересовался префект, разглядывая оборванную траурную одежду и жалкий вид просительницы.

– Сказано – все желающие, – повторила Сю-Ин, не поднимая головы. – Я желаю.

– Что, правда так сказано, господин субпрефект? – деланно удивился пришедший.

Толстяк промолчал и покраснел еще больше.

– А ну-ка, дайте бумагу. – Префект двумя пальцами поднял к глазам грязный листок и бегло ознакомился. – Кто готовил текст?

– Я, господин префект, – неохотно признался толстяк.

– Ну тогда это ваша проблема, – безразлично заключил префект и пренебрежительно отбросил объявление. – Власть должна исполнять обещания.

Он обернулся к Сю-Ин, так и стоявшей в почтительном поклоне.

– Ты принята, дорогуша. Смотри, как бы теперь удержаться.

Сказал и элегантно растворился в боковом проходе.

И Сю-Ин держалась. Изо всех своих небольших сил. Держалась, чтобы не отставать от парней на пробежках. Держалась, когда получала удары в учебных боях. Держалась, когда слезы готовы были прорваться. Она держалась и старалась не быть худшей. Самой слабой. Самой последней. Ради того, кто дал ей шанс. Ради его одобрения: сдержанного кивка, беглого взгляда. Элегантного жеста. Чтобы он знал – она не подвела.

И она сама не заметила, как снова обрела семью. Как перестала быть одна.

И мир снова встал на место. Совсем другой, но снова ее.

– Что ж, госпожа Сю-Ин. – Префект задумчиво почесал кончик носа и внимательно посмотрел на девушку.

Сю-Ин почти не дышала. Ведь он едва ли не впервые за все эти годы обратился к ней прямо. И не просто обратился – вызвал в свой кабинет! Она стояла в почтительном поклоне, от волнения даже не успев рассмотреть, каков он был – этот великолепный кабинет.

– Кажется, пришло время отплатить за кров и еду, которые мы тебе давали столько времени, – продолжил префект, разглядывая шелковую картину в половину стены.

– Служу Императору! – вышло глупо и неторжественно, куда-то себе в пупок.

Она расстроилась, что снова оказалась недостаточно хороша.

– Это хорошо… – протянул префект. – У меня для тебя есть дело.

Дело! Для нее? Может быть, она все-таки не была хуже всех?

Он пошелестел бумагами и продолжил:

– Из столицы пришел запрос – направить солдата для прохождения секретной службы.

– Благодарю за доверие!

– Отблагодари достойной службой, – кисло отмахнулся префект. – Ты отправляешься в Бай-Чонг и там примкнешь к повстанцам. Это хитрые, изворотливые гадины, которые плетут интриги и подрывают власть нашего императора. Будешь мне докладывать.

– Готова нести службу! – И снова получилось куда-то себе в пупок.

Префект закатил глаза, словно разговаривал со скудоумной.

– Говоришь, как солдафон. Ты агент, запомни это. Теперь плата за ошибку – смерть. И не заставляй меня сомневаться – ты даже не лучший солдат. Ты – девчонка. Но девчонку повстанцы не ждут.

Сю-Ин молча поклонилась еще глубже.

– Ой, иди. – Нетерпеливый взмах. – Подробности узнаешь у субпрефекта.

И она пошла. По зову долга. По приказу того, кто стал ей семьей. И кто теперь вынуждал покинуть единственный дом ради чужого, незнакомого города и чужих, незнакомых людей. Но она честно служила ему: подглядывала и подслушивала, и считала дни, когда сможет представить отчет. А дни все шли. Месяц. Другой. Третий. Но она ждала. Высматривала. Вынюхивала. Пока он не вызвал снова.

– Итак? Твое мнение?

Шесть долгих месяцев спустя, в безымянном закоулке грязных трущоб Пин-Мин господин префект снизошел до того, чтобы лично послушать ее доклад. И она не подведет!

Сю-Ин почтительно поклонилась и доложила:

– Доходы организация получает от незаконной деятельности. Род занятий: заказные убийства, слежка, вымогательство. Управляется тремя старейшинами. Оперативной работой руководит капитан Фенг – единственный, кто вхож к старейшинам. И, возможно, состоит с ними в родстве.

– Хм… А что известно о заговоре?

– Организация не проявляла интереса к подрывной деятельности.

– Это не то, что я ожидал услышать, – скривился префект, и Сю-Ин кольнуло чувство вины.

– Виновата, господин префект! Однако мне удалось выяснить, что в организации имеется ценность, которую охраняют от внимания императора.

– А вот это уже интересно. И что же за ценность?

– Мне неизвестно. Об этом знают только старейшие и, вероятно, капитан Фенг.

– Ага, – деловито потер ладони префект, – полагаю, для нашего дела будет очень кстати, что ты девчонка. Ты же меня поняла, да?

– Так точно, господин префект.

Внутри все заледенело – неужели она сможет?

Но она смогла – ради одобрения того, кто дал ей шанс. Она проглотила свою гордость. И свою стыдливость. И молча глотала по ночам горячие, ненавистные слезы. Не смея ослушаться и проклиная того, кто дал ей шанс. А еще, проклиная того, с кем делила теперь ложе – за то, что был с ней безукоризненно аккуратен. За то, что никогда не смотрел свысока. За его отстраненную нежность. Уж лучше бы кричал. Пусть бил бы ее наотмашь. Тогда она смогла бы его ненавидеть.