– Я плохо говорить. Не хотеть.

Эстер улыбнулась и предложила:

– А хочешь, я буду учить тебя нашему языку?

Ксатра недоуменно вскинула брови.

– Ты ведь неплохо нас понимаешь, – продолжила северянка. – Я помогу тебе говорить свободнее. Что скажешь?

Ксатра задумчиво оглядела девушку, прикинула что-то в уме и, не найдя подвоха, наконец кивнула. Эстер расплылась в довольной улыбке.

На следующий день они встали затемно и снова вышли на пустынный по раннему часу тракт. Но долго идти в одиночестве не пришлось. Довольно скоро по дороге потянулись путники, и снова на пешую компанию в гитанских нарядах никто не обращал внимания. А к вечеру без особых приключений они вышли к небольшому городку, вытянувшемуся на добрую лигу вдоль тракта. Единственная улица, она же Южный тракт, изобиловала разнообразными заведениями: от вполне приличных постоялых дворов с конюшнями и просторными харчевнями до сомнительных полутемных лачуг, притулившихся по окраинами. По всему было похоже, что обслуживание проходящих караванов являлось основным, а может, и единственным доходом местных поселенцев.

– Ну что, попытаем удачи? – Тамаш заговорщицки пихнул Эстер локтем и кивнул на лютню.

Девушка побледнела, но затем упрямо сжала губы и уверенно кивнула.

– Тогда пойдем, – кивнул ей в ответ Тамаш.

Он выбрал заведение попроще, толкнул дверь и направился прямиком к стойке, где возвышался лысеющий, но еще вполне моложавый хозяин, который о чем-то увлеченно беседовал с одним из посетителей.

Тамаш учтиво поздоровался и спросил:

– Не захочет ли достопочтимый хозяин порадовать гостей песней?

Мужчина пригладил редеющий чуб, оглядел четверку незнакомцев и скептически осведомился:

– Что, хором поете?

Он задержал взгляд на рослой фигуре орка.

– Нет, – ответил лекарь, – девушка и я.

– И что же ты попросишь за свое умение?

– Немного: по плошке похлебки и крышу на ночь.

– А не многовато ли? – хмыкнул трактирщик. – Четверых накормить да на ночь пристроить? – Он для убедительности скрестил на груди руки и отрицательно покачал головой. – Нет, кто порадует гостей, тому и угощение. А коли верзила твой спляшет, ему две плошки поставлю. На такое бы я поглядел. – И они с собеседником похабно загоготали.

Берк, стоявший в паре шагов позади, хмуро глянул на обоих и потянулся за спину, где носил дорожный нож. Но Тамаш, осененный новой идеей, вмешался:

– Не оскорбляй моего брата. Ему тоже есть чем порадовать гостей.

Берк и трактирщик изумленно уставились на лекаря, а Тамаш продолжил:

– Мой друг – метатель ножей.

– А она? – Хозяин кивнул на Ксатру.

– Его помощница, – нашелся Тамаш.

– Ну коли так, – с сомнением покачал головой трактирщик, – пусть показывают, что умеют, а мы поглядим, чего стоит твое развлечение.

– А может, все-таки песней? – с надеждой спросил Тамаш.

– Коли нет охоты, ищите другого хозяина, – начиная уставать от беседы, махнул ему трактирщик. – У нас певунов этих по семеро на седмицу ходит.

Тамаш оглянулся на Берка. Тот невозмутимо молчал.

– Давай уж решай побыстрее, – поторопил его трактирщик, – а то недосуг мне стоять, разговоры беседовать.

– Воля твоя, – вздохнул Тамаш, – мы уходим. В такой конуре только ножами кидаться – гляди, как бы гостям дырок не наделать.

– Выкатывайся, – махнул ему трактирщик и взялся тереть и без того чистую стойку.

Тамаш расстроено отвернулся, стараясь не замечать устремленные на них насмешливые взгляды, и шагнул было к выходу, но тут вмешался Берк: он придержал лекаря и неожиданно выхватил из-за спины нож. Сталь блеснула несимметричным изгибом и причудливо завертелась, перебегая по костяшкам, словно невесомая. Трактирщик замолчал на полуслове и, забыв о собеседнике, уставился на обманчиво легкий танец. А нож ускорился, сливаясь под ловкими пальцами в сплошной серебристый веер. Вдруг он взмыл под потолок, нырнул вниз и тут же свистнул в сторону трактирщика.

Зал испуганно ахнул. Блеснул стремительный росчерк, на хозяина дохнуло ветерком, и металл тяжело воткнулся в деревянную стену – точнехонько между пузатыми бутылями. А на стойку плавно опустился реденький седоватый локон.

Зал молчал.

Берк невозмутимо подошел к стойке, перегнулся всем телом, сцапал нож, едва не опрокинув бутыли, и отошел обратно, лениво перекидывая лезвие между пальцами.

Хозяин глупо заморгал и пощупал непривычно короткий ежик над ухом.

– Может, все-таки песня? – решив не упускать момент, снова спросил Тамаш.

– Да Тьма с тобой! – ощупывая ухо, отмахнулся трактирщик. – Вон табурет, садись.

Тамаш оглянулся: в противоположном углу, почти вплотную к столам, торчал одинокий табурет. Лекарь довольно кивнул и приглашающе указал Эстер на импровизированную сцену. А дальше все прошло как в тумане: они вдвоем пели; Эстер играла; из зала летели просьбы; чьи-то нестройные голоса самозабвенно подпевали. Иногда, под напором чужого, грубоватого веселья девушка сбивалась, но под скучающим взглядом сидевшего неподалеку Берка никто не решался освистать их.

Когда же это наконец закончилось, их усадили за стол и поставили по доброй плошке наваристой мясной каши, а после выделили целый сеновал, устроенный над конюшней, куда они забрались уже в глубокой ночи. Эстер почти мгновенно провалилась в сон. А Тамаш дождался, пока орк и далла устроятся, и тихонько позвал:

– Берк?

В темноте раздался усталый вздох:

– Чего тебе не спится?

– Зачем ты помог мне?

– Не люблю говнюков.

Тамаш тихонько засмеялся.

– А откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

– От Вигмара, – на удивление легко ответил Берк. – Мы раньше бывали в ваших краях.

– И ты поэтому отправился с нами?

– Хватит вопросов, – осадил его орк. – Горло заболит, менестрель.

Тамаш усмехнулся и довольный устроился отдыхать.

Утром они наскоро собрались и поспешили покинуть сеновал, пока кому-нибудь из ранних посетителей не взбрело в голову попросить еще песню. На мелочь, которой вчера их отблагодарили слушатели, в другом конце городка купили завтрак – теплые сдобные краю̓шки и крынку молока. Так, закусывая и запивая на ходу, они двинулись дальше.

Когда перекус закончился, Эстер вместе с Ксатрой отделились и тихонько продолжили начатые накануне занятия. Берк сначала с любопытством прислушивался, чем ужасно нервировал Ксатру, но потом ему это наскучило, и он оставил девушек и зашагал в гордом одиночестве.

Тамаш слегка сбавил шаг и поравнялся с ним.

– До чего ж ты докучливый, – фыркнул капитан.

– Сам напросился в попутчики, – поддел его Тамаш.

– Чего на этот раз?

– Я тут подумал…

– Правда?

– Ладно, не ехидничай, – отмахнулся Тамаш. – В общем, если ты и Ксатра и правда согласитесь показывать какие-то фокусы с оружием…

– Я тебе шут, что ли?

– Извини, не фокусы, но что-то из ваших воинских умений…

– И что будет?

– Ты же видишь, вчера нас не только накормили и пристроили на ночь, но и подкинули медяков, на которые мы сегодня позавтракали. Вот я и подумал, что если все из нас будут участвовать…

– Нет, – перебил его орк, – я не буду этим заниматься.

– Послушай, – решил не отступать Тамаш, – хоть вчерашний трактирщик и был «говнюк», как ты правильно выразился, но в его словах есть истина. Нас четверо. А это существенный расход для принимающего.

– И что ты хочешь, чтобы я делал?

– У тебя здорово получилось метать ножи. Я бы обговорил это с Ксатрой. Вам наверняка есть чем друг друга удивить.

– Нет, – покачал головой Берк, – я не буду ничего обсуждать с пленной.

– Берк, – теперь головой покачал лекарь, – в вашей ситуации уже не разобрать, кто кому пленный.

– Вот пусть она и разбирается, – отмахнулся Берк. – Она это устроила.

– Может, и так. Но, если ей помочь, она справится быстрее. И вы быстрее разойдетесь каждый своей дорогой.

– Чего ты от меня добиваешься? – не выдержал орк.