Тамаш вдохнул:

– Да ничего, в общем-то. Ты будешь участвовать в представлениях?

– Я подумаю, – бросил Берк и основательно замолчал.

Вскоре тракт стал отворачивать к западу, уводя путников к крупному речному городу, где урожай южного аграрного герцогства распродавался и откуда затем доставлялся во все остальные части королевства. Поэтому решено было свернуть на менее оживленные проселочные дороги, которые оказались хорошо известны лекарю.

Большие поселения теперь попадались реже, зато там, где путники останавливались на ночь, их всегда принимали радушно, не заставляя больше выпрашивать себе пропитание. Эстер вполне освоилась с лютней и в основном обходилась на выступлениях без помощи, подзывая Тамаша только, если просили что-то совсем уж необычное. Даже Берк слегка оттаял и временами сменял отстраненную суровость на отстраненное, но все-таки благодушие и изредка даже удивлял гостей своей вальяжной ловкостью на грани хвастовства. Ксатра во время стоянок в основном молчала, стесняясь своего выговора и теряясь в непривычной обстановке, но в дороге они с Эстер разговаривали все более свободно и даже сдружились.

Однако, несмотря на радушный прием, который путники встречали в деревнях, в воздухе ощущалось уныние – задержавшаяся засуха сильно пожгла урожай, и настроения в преддверии зимы были тревожные. К тому же жара, простоявшая весь жнивень, похоже, и не думала отступать. Частенько проскакивали разговоры о планах пересидеть зиму у родни на севере, где можно хотя бы прокормиться охотой. Порой долетали тихие шепотки о неподъемных налогах, которые забирали почти весь скудный урожай в пользу казны. Когда же собранного не хватало, в уплату податей забирали скотину или даже хозяйство. А тех, кто осмеливался оспаривать отчуждение, ссылали в Черные каменоломни, иногда целыми семьями.

Чем дальше они продвигались на юг, тем сильнее горбилась земля, а зерновые поля постепенно уступали место плодовым рощам и виноградникам, густо облепившим юго-восточные склоны холмов. Через некоторое время сеть дорог стала смещаться к востоку, где земли были плодовитее, а урожай – обласканный теплым и влажным воздухом Южного моря – богаче. И вскоре осталась одна-единственная колея, которая уводила строго на юг.

Эта дорога петляла между лохматыми, поросшими крупным кустарником холмами. Листья, скрюченные жарой, хрупкими, серо-коричневыми трупиками устилали пыльную землю и сопровождали каждый шаг скорбным шуршанием. Деревень в округе не было, и спать снова пришлось под открытым небом, хотя ночами, несмотря на жаркую погоду, уже ощутимо прихватывало прохладцей.

Оказавшись в относительном безлюдье, Эстер, измученная неудобной, слишком пышной юбкой, придумала подобрать спереди подол и заткнуть его за пояс и удивляла редких прохожих высокими сапогами и кожаными штанами, которые виднелись из-под складок ткани.

– Было бы здорово завести моду на такие наряды. – Она оперла ногу на камень и подтянула сапог.

– Не думаю, что другие дамы оценят, – усмехнулся Тамаш.

– Да, – вздохнула северянка, – но ведь штаны – это так удобно!

– Почему женщины не оценить штаны? – удивилась Ксатра.

– У нас так не принято, – развела руками Эстер.

– Глупо.

– Полностью с тобой согласна.

– Приходи в мои степи и ходи как хочешь.

Эстер с Тамашем переглянулись и вдруг расхохотались.

– Почему смеяться на меня? – обиделась Ксатра.

– Прости, – Эстер, хихикая, взяла ее за руку, – в прошлый раз твои родичи посадили нас в яму. Поэтому спасибо за приглашение, но в степи я пока не пойду.

– То не мои родичи. Ты знать это.

– Да, конечно. – Эстер виновато улыбнулась. – Но получилось забавно. Это же просто шутка, Ксатра.

– Я не хочу быть игра для шутка.

– Не обижайся. Мы не над тобой смеялись, я хотела, чтобы ты посмеялась вместе с нами.

Далла недоверчиво посмотрела на девушку. Эстер в ответ смущенно протянула руку. Ксатра помедлила, но все-таки ответила рукопожатием. И Эстер довольная похлопала ее по плечу.

– Я рада, что ты не обижаешься. Не пора ли нам уже отдохнуть? – обернулась она к Тамашу.

– Хорошая идея, – кивнул лекарь, – а завтра с утра как раз выйдем к монастырю.

Королевство Агрия – Обитель

За ночь небо затянуло облаками, но прохладнее не стало, только еще больше усилилась духота. В мутной сероватой высоте тускло горело солнце, отчего казалось, что все вокруг будто присыпано пылью.

– Тамаш? – позвала Эстер, когда они снова вышли на дорогу. – А как мы попадем внутрь монастыря? Мы ведь не можем просто зайти.

– Ну… на самом деле можем, – не согласился Тамаш. – Там всегда есть свободные кельи.

– И мы просто попросимся пожить? – не поверила Эстер.

– Почему нет? – Тамаш развел руками. – Служители никому не отказывают, а лишним помощникам будут только рады.

– А ты? Представишься собой?

– Нет, не представлюсь, – покачал головой Тамаш.

Эстер немного подождала, но Тамаш ничего не добавил, и она снова спросила:

– И тебя никто не узнает?

– Не думаю, – ответил лекарь и снова задумался.

– Как это? – удивилась Эстер.

Тамаш пожал плечами и рассеяно ответил:

– Кто-то приходит, кто-то уходит. Никому не охота сидеть там дольше необходимого. – Он подумал и загадочно добавил: – Тем более летом.

– А я думала, там учат детей, – разочарованно протянула Эстер.

– Нет, – ответил Тамаш. – Дети приходят и до весны ждут испытания и приемной коллегии, потом уходят с кем-то из старших. А когда заканчивают обучение, то ближайшей весной возвращаются, чтобы пройти уже выпускную коллегию, получают шитье и остаются при монастыре на три следующих года. Вроде как отрабатывают обучение. Затем уже сами уходят на тракты.

Он рассеяно пригладил волосы и оправил жилет.

– И ты тоже так учился? – снова нарушила молчание Эстер.

– Я – нет, – вздохнул Тамаш. – Мой дар оказался слишком силен, чтобы обучаться ему на ходу, и я шесть лет прожил в монастыре под присмотром кого-нибудь из верховных.

– Один? – удивилась Эстер.

– Да. Ты думаешь, как я нашел тот свиток с легендой?

– А правда, как?

– Мне было скучно, – улыбнулся Тамаш, – и одиноко. Я развлекал себя тем, что обшаривал все потайные закутки, до которых мог добраться.

Холм, вдоль которого тянулась дорога, начал заметно набирать высоту, через некоторое время вздыбился отвесным краем и навис над головами холодной каменной массой. Дорога вильнула и вывела в долину, прильнувшую к вертикальной стене плоскогорья, в которое разросся холм. Перед путниками простерлись ухоженные сады и огороды. Под скалой влажно блестело узкое озерцо. На небольшом пригорке в центре долины возвышалась каменная крепость с гостеприимно распахнутыми тяжелыми створками и покатым, разукрашенным солнечными дисками куполом, который выглядывал из-за стен. Над воротами развевались стяги с белыми голубями.

– Какой-то он скромный – твой монастырь. – Эстер с сомнением оглядела крепостицу.

– А это и не он, – загадочно улыбнулся Тамаш. – Это – обычный монастырь с обычными монахами. Кто-то ведь должен заботиться о пропитании лекарей.

– А где тогда твой? – растерялась Эстер.

Вместо ответа Тамаш подошел поближе и медленно поднял руку почти вертикально вверх, вдоль отвесной стены. Эстер проследила направление и ахнула. За спиной раздался удивленный возглас Ксатры.

Прямо над ними в черной громаде стены врезанное в толщу камня протянулось длинное мрачное строение. Кое-где в глубоких морщинах горной породы топорщились каменные кладки и массивные консоли; узкие окна были устроены по-военному – черные хищные щели, забранные кованными решетками; над рядами бойниц пролегли длинные галереи, отгороженные от долины частыми каменными зубцами и щерившиеся вниз машикулями – сквозными вертикальными бойницами. С противоположного края долины к скале поднимался пологий холм, от которого к воротам перекинулся толстоногий каменный мост с подъемным механизмом. Ворота, насколько могла видеть Эстер, стояли закрытыми.