Она привела еще несколько убедительных доказательств и довела До Цзю гуна до такого состояния, что он нахмурился и снова начал брюзжать.

«Говорят, что в иноземных краях не знают «Книги перемен», – вдруг вспомнил До Цзю гун, – почему бы мне не поставить этих девчонок в затруднительное положение? Может быть, они не знают этой книги!» И он тут же обратился к обеим девушкам:

– Мне известно, что мало кто из иноземцев читает «Книгу перемен». У вас в стране процветает просвещение, а вы обе хорошо образованны и, наверное, уже сумели разобраться в этой книге. Не можете ли вы сказать, кто из ее толкователей начиная со времен династий Цинь [268] и Хань особенно удачно истолковал ее смысл?

– Насколько я знаю, – ответила девушка в лиловом, – начиная с династий Хань и Цзинь и кончая династией Суй [269] было девяносто три толкователя этой книги. Что же касается качества их толкований, то мне ли с моим ограниченным кругозором и ничтожными знаниями судить об этом. Жду ваших поучений.

«В свое время я видел и слышал самое большее о пятидесяти или шестидесяти толкователях “Книги перемен”, – подумал До Цзю гун, – она же говорит о девяноста с чем-то. Наверное, она просто так, понаслышке, кое-что знает, вот и говорит громкие фразы, чтобы поразить нас. Дай-ка сейчас проверю ее, и пусть она покажет свое невежество. Хоть этим доставлю удовольствие Тан Ао!»

Вслух же он сказал:

– Я в свое время видел более ста толкований к «Книге перемен», а вы насчитали только девяносто три. Весьма странно! А помните ли вы, кто были эти толкователи?

Девушка в лиловом тут же перечислила все девяносто три распространенных в то время толкования к «Книге перемен», указав их названия, количество томов и имена авторов. Затем она сказала:

– Вы только что изволили упомянуть о ста с лишним толкованиях к «Книге перемен», не знаю, те ли это, что я назвала, или вы имеете в виду какие-нибудь другие? Пожалуйста, назовите их нам, чтобы мы могли расширить свои познания.

– В свое время я видел как раз те самые, что вы назвали, и еще некоторые другие, – ответил До Цзю гун, – но за последние годы их названия стерлись в моей памяти, и я уже не помню их.

– Так назовите хотя бы остальные семь, кроме тех, что я назвала, чтобы получилось сто, о которых вы говорили. Это ведь нетрудно. Неужели вам жалко поучить нас? – настаивала девушка.

Растерявшийся До Цзю гун не знал, что ему делать.

– Ну, если не наберется семи, так назовите пять, – предложила девушка в красном платье, – если не можете пять, то и двух хватит.

– Если не можете назвать двух, – подхватила девушка в лиловом, – так назовите одного; если не можете одного, так хоть половину, и то ладно.

Девушка в красном засмеялась:

– Почему половину, сестрица? Разве бывает полтолкования?

Девушка в лиловом ответила:

– Я боюсь, что наш просвещенный гость настолько забывчив, что помнит только имя составителя и название книги, а объем забыл, или если помнит объем, то забыл название и имя составителя, поэтому и сказала – половину сведений, а вовсе не полтолкования. Но не будем болтать попусту; пожалуйста, сударь, назовите же хотя бы «половину».

До Цзю гун, понукаемый насмешками девушек, сидел весь красный, но ничего не мог придумать.

Старик учитель, видя, что обе его ученицы и гости разговаривают друг с другом, но не слыша, о чем идет речь, стал просматривать какую-то книгу. Заметив наконец, что у До Цзю гуна лицо пошло красными и белыми пятнами и покрылось потом, он решил, что в помещении слишком жарко, и, протянув До Цзю гуну веер, сказал:

– В Поднебесной империи в начале лета, вероятно, прохладно, и веера не нужны. В наших же краях очень жарко, поэтому вы так потеете. Прошу вас, обмахивайтесь моим веером, вам будет не так жарко, и вы сможете еще побеседовать. А если это не от жары, то, может быть, вы заболели? Вы ведь иноземцы, вам надо быть осторожнее и внимательнее к своему здоровью. Смотрите-ка, ведь пот не прекращается, что же это такое?

– Здесь действительно гораздо жарче, чем в других местах, – сказал До Цзю гун, обмахиваясь веером.

В это время девушка в лиловом сказала:

– Когда вы прибыли к нам, вы объявили себя знатоками канонических книг, и мы прониклись к вам уважением. Мы думали, что нам посчастливилось встретить ученых мужей, от которых мы сможем узнать многое. И что же? Говорили, говорили, а все без толку!

До Цзю гун краснел, бледнел, дергался, как будто его кололи иголками, и не знал, что ему делать.

В это время кто-то крикнул за дверью:

– Не купите ли, барышни, помаду и пудру? – и в комнату вошел Линь Чжи-ян.

Увидев его, До Цзю гун сразу же вскочил с места:

– О, почтенный Линь, зачем же вы пришли? Боюсь, что на джонке нас уже давно заждались! Идемте сейчас же обратно!

И они тотчас же начали прощаться со стариком.

Тот пытался удержать их и предложил выпить чаю. Линь Чжи-яну очень хотелось пить, он только и мечтал напиться чаю и отдохнуть, но его друзья почти насильно увели его.

Старик проводил их до ворот и вернулся к своим занятиям. Увидев своих друзей настолько расстроенными, что у них даже лица посерели, Линь Чжи-ян очень удивился.

– Почему у вас такой растерянный вид? – спросил он. – Что с вами случилось?

До Цзю гун объяснил ему, а Тан Ао добавил:

– Никогда мне еще не доводилось встречать таких образованных девиц! Притом таких находчивых и искусных в споре!

– На самого себя досада берет! – воскликнул До Цзю гун.

– Почему? – спросил Линь Чжи-ян.

– Досадно, что мало читал, что знания неглубоки и не могу поспорить о канонах мудрецов.

– Если бы шурин не пришел на выручку, нам просто не удалось бы уйти, – сказал Тан Ао. – Как это ты догадался завернуть в их дом!

– Когда вы пошли гулять, – ответил Линь Чжи-ян, – я решил отправиться торговать, но так как мне раньше не доводилось сбывать здесь свои товары, то я не знал, что нужно местным жителям. Наконец, я решил захватить с собой пудру и помаду, – лица-то здешних жительниц чернее угля. Я не предполагал, что в этой стране девицы вовсе не употребляют ни пудры, ни помады, потому что от них они становятся еще уродливее. Оказывается, наибольшим спросом здесь пользуются книги! Я уже было хотел вернуться на джонку, но, проходя мимо женской школы, решил попытать там счастья. Зашел и вдруг увидел вас обоих. Не успел и слова сказать, глоток чая выпить, как вы меня чуть ли не за ворот вытащили оттуда, видно, здорово допекли вас эти черномазые девчонки!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Еще хорошо, что старик учитель глухой, а не был бы он глухим, так, пожалуй, и он посрамил бы нас в споре, – сказал Тан Ао. – Подумайте только, если такие молоденькие ученицы так много знают, каким же должен быть их учитель!

О том, что случилось дальше, будет известно из следующей главы.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вдруг До Цзю гун спохватился, что захватил с собой веер старика учителя. Остановившись, он развернул веер и посмотрел на него. На одной его стороне были написаны «Наставления для девиц в семи главах», установленные в семье почтенной Цао, на другой – палиндром [270], сочиненный в свое время Су Жо-лань [271].

Оба текста были написаны очень мелко, но вполне разборчиво. На обеих сторонах внизу были надписи: «Написано по приказу учителя Моси», а под этим надпись «С уважением от Хун-хун»; с другой стороны была надпись «С уважением от Тин-тин». Снизу стояли две печатки [272]: под подписью «Хун-хун» была печать «Хун-вэй из семьи Ли», под подписью «Тин-тин» – печать «Цзы-сюань из семьи Лу».