Не успел Иерр даже возразить, как оба Воронковых стрелой устремились ввысь, развивая максимально возможную скорость.

Рядом с ним робко переминалась с ноги на ногу ошарашенная таким поворотом девушка и пытался перегрызть зачарованную упряжь психующий от запаха крови хищный дракон.

Чем руководствовался тогда Иерр Хордингтон, он потом, спустя время, вряд ли смог бы объяснить. Только был убежден, что решение, которое он принял в спешке, на тот момент казалось ему единственно верным из пришедших на ум вариантов.

– Курсант Воронкова! Э-э-э… Касандра, вам надо… – Иерр смотрел во встревоженное лицо девушки, пытаясь понять, справится она или нет. – В общем, Менчик не поднимет троих. Курсант, надо довезти раненого и доложить в эскадрилью. Это приказ! Я попытаюсь помочь тут. Вы сможете, Касандра!

Не давая девушке опомниться, а себе передумать, Хордингтон принялся распутывать когтистые лапы и крылья зверя, размышляя о том, что ни лиса, ни девушку он здесь оставить не может.

А еще двуликим нужна помощь, и он единственный, на кого не подействует проклятая трава. Вылетая на поиски Касиного дракона, Иерр надел боевой комбинезон летуна и потому был хорошо вооружен. К тому же с контрабандистами у него были очень серьезные старые счеты.

– Это «кровосос», направление Менчику я задал! Держите. – Узкую ладонь девушки грубо пробила тонкая игла артефакта, заставив Касю тоненько взвизгнуть. – Тише, сейчас пройдет. Не дайте натуре дракона подавить себя! Ваша воля сильнее. Летите, курсант! Помните, что от вашей скорости зависят жизни.

Полковник закинул девушку в седло, а бессознательного двуликого закрепил ремнями, как мешок с картошкой, подальше от облизывающейся хищной морды Менчика.

– Ваша жизнь тоже в ваших руках, Касандра, – распутав узел упряжного повода, строго рявкнул он, приводя напуганную девушку в чувство. – Слышите? Вы должны! Летите, Воронкова! Докажите всем, что вы можете! Что ни я, ни ваш отец в вас не ошиблись!

Широкая спина Хордингтона стремительно исчезла в кустах. А Кася, оставшись одна, внезапно встретилась взглядом с развернувшимся к ней алым драконом. Раздвоенный длинный язык ящера прошелся по ее ноге, задрав штанину, вылезшую из носков. Рептилия оскалилась и довольно зашипела.

В голове у девушки вдруг нарисовалась яркая картинка стремительного полета, скалы и кровавого пиршества голодного хищника в укромном местечке между камней. Менчик решил, что добрый полковник снабдил его провиантом, чтобы не голодать в полете до штаба эскадрильи.

– Ах ты, червяк-переросток! – Испуг у Каси исчез, и появилась слепая, всеобъемлющая ярость. Как тогда в детдоме, где три взрослые девчонки, издеваясь над маленькой Касандрой, пытались заставить ее косой мыть грязный унитаз. Тогда они, искусанные и исцарапанные, сбежали от разъяренной малявки, не обращающей внимания на их тяжелые кулаки. Кася изворачивалась, лягалась и грызла как зверь, напугав гадин совершенно невменяемым выражением лица. Потом был больничный изолятор, куда ее поместили одну, всю в синяках. Она ведь и пришедших за ней воспитателей покусала. Больше детдомовские задиры к ней не лезли, гадили исподтишка.

Сейчас, при осознании ответственности, ее опять накрыло этим чувством, которое услужливо подкинула память вместе с эпизодом из прошлого. Может, в роду землян Птичкиных были берсерки…

Ремень упряжи щелкнул, резко ударив по алой морде, и еще, и еще, пока, блеснув злющими глазками, Менчик не взвыл и не отдернул зубастую башку подальше. Ремешки на упряжи тоже были особенные.

К тому же в голове дракона явственно появилась простая и лаконичная, вполне доступная его крошечному мозгу картина, разъясняющая ему политику взаимоотношений. Маленькая девчонка, кромсающая и жующая куски его драгоценной тушки. У девчонки был длинный нож, зубы и когти, а потом она внезапно выросла и стала давить его огромной ногой, как червяка.

Зверь ничего не понял и с подозрением, недоверчиво косился на мелкую пигалицу, а потом Касандра, вспомнив приказ полковника, продублировала его установку маршрута.

Виски алого сдавило, как всегда, когда он пытался взбрыкнуть, и ящер, решив, что подстережет эту странную добычу как-нибудь потом, после выполнения задания, взвился в небо и взял нужный курс.

Лететь на шустром и гибком Менчике было непросто. Несмотря на седло, девушке все время казалось, что сейчас эта ожившая лента шелкового, скользкого, как ртуть, пламени выскочит из-под нее и улетит.

Требовалось сосредоточиться.

«Небо не прощает слабости!» – вспомнила она слова отца, сказанные им, когда младший из сыновей впервые вставал на крыло.

А еще у Касандры перед глазами, как наяву, все время полета маячило серьезное лицо полковника Хордингтона.

«От вашей скорости, курсант, зависят жизни!» – эта фраза билась в мозгу пойманной в клетку птичкой с каждым ударом сердца, с каждым взмахом алого крыла ее воздушного коня.

За спиной иногда слабо и жалобно взвывал и поскуливал раненый лис. Сосредоточенная на управлении летящим хищником, Кася даже не рисковала обернуться, чтобы посмотреть, как там мужчина, в сознании или нет.

Когда ей наперерез рванули из облаков две большие темные тени, она даже не дернулась. Максимально напряженный разум наездницы легко считал с сознания собственного средства передвижения сигнал отсутствия опасности, признание сородичей и знакомый блеск охранных артефактов летунов эскадрильи.

Краем глаза Касандра увидела, как военные обменялись парой знаков и, выполнив маневр, начали прижимать ее к земле, вынуждая идти на посадку. У совершенно измотанной событиями дня девушки на этот счет не было ни малейших возражений.

«Видимо, база эскадрильи», – отметила она внизу квадрат пустого пространства в обрамлении прямоугольных приземистых зданий и длинных, стремящихся в небо тонких башенок. Как она потом узнала, сигнальных вышек.

Приземляться было страшно. Касандра понятия не имела, что надо делать при посадке. Братья просто скидывали ее со спины еще в полете и подхватывали на руки уже на земле. Менчик, вероятно, тоже с удовольствием бы ее скинул и подхватил, но только для того, чтобы набить урчащее брюхо. Энергии на погоню мелкая рептилия истратила прорву и теперь отчаянно хотела жрать. Кася чувствовала это очень отчетливо. Все чаще вместо простых четких образов мозг Менчика заливало на мгновение нетерпеливой яростью хищника, у которого перед носом крутят добычей, дразня и не давая насытиться.

«Фух… Кр-р-рскр-р…»

Когти алого проскрежетали по камням посадочной площадки, и его тут же с боков зажали более массивные собратья. Видимо, летуны прекрасно понимали, что из себя представляет миниатюрный хищник.

От двух ближайших зданий к ним уже спешили люди в форме.

Дракон дернулся и жадно взрыкнул, когда торопливо подскочивший бородатый гном в рваной кольчужке и шлеме с шипами вытряхнул перед ним из плотного кожаного мешка куски окровавленного мяса с костями и сразу, видимо наученный опытом, шарахнулся назад.

Касю, все еще связанную со зверем «кровососом», замутило. Она с отвращением ощутила во рту металлический привкус, когда Менчик накинулся на еду. Отсоединить артефакт или слезть с ящера не было сил. Схлынувшее напряжение, помогавшее ей все контролировать во время полета, унесло с собой их последние крупицы.

Как сквозь вату до уставшей Касандры доносились слова, какой-то бубнеж, словно волны прибоя катали камешки гальки. Бу-бу-бу, бу-бу-бу…

– Девица-курсант? Хордингтон спятил?

– Но долетела же! Еще и на таком…

– Раненый! В сознание пришел. Генерал-майор…

– Генерал-майор…

– Господин генерал-майор, при патрулировании наткнулись на нарушителей воздушного пространства. Дракон из двадцать второго корпуса летунов, странно одетая мамзель с браслетом и шевроном курсанта-первогодки и раненый мужчина-двуликий. Барышня, кажется, в шоке, дракону выдан паек, двуипостасный в сознании и требует вас.