— Самое чудовищное, что нас могли спасти. Пожар возник в кладовой. Возможно, кто-то обронил свечу или дети игрались, но если бы отец приказал разбить окно на кухне и приказал заливать водой комнату, мы бы выжили. Как он потом сказал: «С чего я должен был думать о слугах?»

— Ублюдок!

— Типичный представитель своего круга. Эгоцентричный, жадный, безжалостный. Если он приказывал избавляться от своих внебрачных детей сразу при рождении, думаешь, его сильно волновала жизнь слуг?

— Ты сказал, что тут был пожар…

— Когда я воскрес в качестве тени, прошло много лет, всё успели уже восстановить, а отец разменял восьмой десяток.

— Ты отомстил ему?

— Нет. Я не хотел марать руки в его крови, тем более что ему оставалось не так много. Но я поглотил души его детей прямо у него на глазах. Единственное, что может меня оправдать, так это то, что это были уже взрослые люди, со своим грузом грехов. Хотя зачем монстру оправдание.

Девушка вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Этот страх являлся чем-то глубоким, и причиной были его слова о смерти, столь спокойные, будто они говорят не о людях, а о яичнице на завтрак.

Хэмми посмотрел на Мерей и встретившись с её взглядом, кивнул с лёгкой улыбкой на губах.

— Раз у нас вечер откровений. Если позволишь, я хочу ещё кое-что показать, — предложил он, не отрывая взгляда.

Несмотря на страх, он манил её. Рядом с этим существом она чувствовала себя как в ситуации, когда говоришь, что поступить определённым образом — это плохая идея, понимаешь это, но всё равно совершаешь ошибку. Хэмми был той ошибкой, которую она хотела совершить. Пусть с каждым разом она и теряла надежду, увидеть в глубине его глаз хоть что-то помимо пустоты. Они сводили её с ума, эти глаза. Девушка никак не могла смотреть в них слишком долго, но почему-то очень старалась.

Вокруг пахло сыростью, мхом, мокрой травой и землёй. Молчание слишком сильно затянулось, грозя стать неловким. Сглотнув, Мерей неуверенно кивнула.

Хэмми грациозно поклонился, как принц из сказки, и протянул ей левую руку, в тот момент, когда правая находилась за спиной, немного согнутая в когте, и ладонь сжата в лёгкое подобие кулака. Всё это выглядело как приглашение на танец. Мерей удивилась такому поступку, но она уже решила ему доверять, поэтому подала руку.

Как только их ладони соприкоснулись, парень улыбнулся и выровнявшись, подтянул девушку к себе ближе. Было такое ощущение, будто вот-вот зазвучит музыка и он закружит её в танце, но этого не случилось.

Хэмми обнял девушку за талию свободной рукой и посмотрел в глаза:

— Прикрой глаза и постарайся раствориться в себе, — в данную минуту на её лице было очень легко прочитать не просто удивление, а некий шок и непонимание.

— Хорошо, — она не знала стоит ли верить ему, но подчинилась.

Сердце бешено колотилось, волнение билось прямо внутри черепной коробки. Быстро проведя языком по внезапно пересохшим губам, она почувствовала, как её окружает какая-то энергия.

Внезапно на неё накатило невероятное давление, словно всё тело сильно сжали со всех сторон. Тошнота отпустила, но появилось удушение и непонятная боль в сердце, а особенно гадко стало на душе. Накатило крайне мерзкое чувство. Словно она сделала нечто настолько ужасное, настолько, что даже приговорённые к смерти, брезгливо отшатнулись бы, увидев её в одной камере.

Возможно, она только должна была сделать это, но легче не становилось. Казалось, что это состояние останется с ней навсегда, но вскоре давление закончилось, а приступ тошноты лишь только усилился. На минуту ей показалось, что она не сможет себя контролировать, но всё резко закончилось.

— Можешь открыть глаза, — услышала она шёпот рядом с ухом. По телу пробежали мурашки, выдавая её истинное состояние.

Приоткрыв глаза, она увидела лес. Безжизненный, мёртвый, тоскливо серый. Это место буквально кричало о том, что жизнь давно покинула эти края.

— Что это за место?

— Это место, которое меня и породило. Оно давно мертво, как и все, кому не повезло воскреснуть. Они ходят без смысла и цели, без возможности умереть. В моё тело как-то попала энергия одного из этих несчастных. Может, кто-то нашёл способ пересечь границу миров в надежде на смерть, но каким-то необъяснимым образом получился я.

— Как может существовать настолько ужасное место?

— Насколько я знаю, существует множество миров, и у каждого свой срок жизни. Почему этот мир породил живых мертвецом, мне неизвестно, поэтому я и говорю, что нам не дано изменить прошлого. В моей жизни нет цели, нет эмоций и чувств. Поэтому для меня так ценны даже крохи того, что доступно обычному человеку.

— Но как я тут оказалась?

— Я не могу переместить тебя туда физически, но могу показать свои воспоминания об этом месте. Только тут я на своём месте, среди своих.

— Ты хочешь сказать, что пришёл из другого мира?

— Да. Как и твой вид. Я чувствую в тебе энергию другого мира, тонкую связующую нить.

Ощутив, как кровь отлила от лица, Мерей сглотнула. Слова Хэмми подтверждали, что Андре не врал. Тогда все россказни про другие миры казались бредом, но видимо, правда в их словах всё же была. От этого осознания стало жутко, ведь тогда и риск слиться со своей второй половиной был велик.

«Отец сказал, что я никогда не смогу это контролировать, не смогу избавиться или сохранять баланс. Душа и сущность не могут сосуществовать в одном теле, должен остаться кто-то один», — промелькнула мысль, погружая в уныние.

— О чём задумалась?

— Да так, ни о чём, — покачала головой девушка, — Мы можем вернуться домой?

— Нам и правда пора, скоро рассвет.

Закрыв глаза, Мерей ждала, когда на неё снова накатят неприятные ощущения, но почувствовала только нечто похожее на порыв ветра и спустя секунду поняла, что уже не стоит на своих ногах. Хэмми подхватил её так легко, будто не ощущал веса.

— Отпусти меня на землю! — тут же возмутилась девушка, от неожиданности вцепившись ему в шею.

— Нет.

— Ты с ума сошёл? А вдруг ты споткнёшься и упадёшь?

— А вдруг не упаду?

— Вопросом на вопрос не отвечают, — недовольно пробурчала Мерей, отметив про себя, что ей нравится быть у него на руках.

— В прошлый тебя не смутило, что я нёс тебя от парка до твоей комнаты в отеле, а тогда путь был намного длиннее.

— Это другое. Там парк, более-менее прямая дорога, а тут одни сучки да кочки.

— Я уже начинаю думать, что тебе просто не нравится получать внимание и заботу.

— После всего пережитого для меня важно стоять на своих ногах. Что-то я могу принять, но есть то, что сверх, разумных рамок. Я не хочу полагаться на кого-то, потому что когда опираешься на чужое основание, больно его лишиться. Это вводит в состояние зависимости, расслабляет и делает слабой.

— Рядом со мной тебе не нужно быть нарочито сильной. Сила же не в том, насколько много ты можешь вынести на своих плечах, а в том, что бы научиться вовремя просить и принимать помощь. Пусть твоя семья предала тебя, это совсем не значит, что так поступит каждый.

— Они отказались от меня. Когда это поняла, для меня рухнул весь мир, — её голос дрогнул на середине фразы.

— Почему ты так решила? — спросил он, продолжая нести девушку на руках.

— Потому что так оно и было. Знаю, что это как-то по-детски, но я мечтала о любви, как и многие другие, но когда всё начало воплощаться в жизнь, я поверила в эту сказку. Я не хочу быть связанной с Андре именно по этой причине. Сказка оказалась ужасной, а за неповиновение я осталась одна. Сблизиться с кем-то, это риск предательства или потери.

— Во всём виноваты внушаемые с детства идеалы. Принцессы, ждущие принца на белом коне, красавицы, меняющие чудовищ силой любви и обязательный счастливый конец. Но оригинальные сказки, не такие безобидные, как в детских книгах. Они ужасные, тёмные, страшные, наполненные первобытным ужасом и жестокостью.

— Знаешь, а ты мне нравишься, — эти слова прозвучали, как гром, среди ясного неба, но даже они не заставили даже мускул дрогнуть на лице парня.