Вокруг меня собрались четверо: двое короткостриженых пацанов, пухлый пацан с наглым лицом и Гарик. Я стоял в одних трусах, потому что только что проснулся и пошел справить нужду. Эти четверо вошли следом, словно призраки, неотделимые от моей судьбы. Время после отбоя, самое страшное время в интернате, когда страх становится почти осязаемым. И тут я осознал, что это все уже происходило со мной наяву. Память почему-то решила воскресить все это во сне.

– Иди толчки драить, – сказал мне Гарик, смотря на меня своими глазами кислотно-оранжевого цвета, которые в тусклом свете лампы казались еще ярче.

– Не пойду. Уборщица пусть убирает, – ответил я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

Гарик ухмыльнулся, и в этой ухмылке было что-то демоническое:

– А если ударить и переспросить?

– Гарик, отстань! – сказал я и попытался двинуться к выходу, но пухлый схватил меня за руку.

– Куда пошел? Мы с тобой не закончили!

Меня толкнули обратно в центр помещения, и все четверо окружили меня, как хищники, готовые к нападению.

– Ты сказал мне отстать? Отстать? – прошипел Гарик, приближаясь.

– Слышь, мужики, а давайте мы на него нассым, как на те бутсы, а? – предложил бритый и банда одобрительно закивала головами.

– Рот свой закрой! – вдруг рявкнул я, сам того не ожидая.

Все вдруг стихли. Кто-то присвистнул, удивленный моей внезапной смелостью.

– Ты на кого варежку раскрыл? – прошипел бритый, шагнул ко мне и замахнулся. Его кулак влетел мне в лицо, скулу обожгла резкая боль.

Что-то во мне сломалось, словно планка упала, и я бросился на него, влетел как таран, повалив на кафельный пол. Навалившись сверху, начал дубасить его кулаками, ладонями – как придется. Удары выходили слабыми, неумелыми, я никогда не умел драться.

В следующий миг страшный удар прилетел мне в ухо. Из глаз посыпались искры, и я повалился на бок, с оглушительным звоном в голове.

– Эй, пустышка, ты совсем берега попутал? – пробился сквозь звон в ушах голос Гарика. – Тащите его к сортиру, – скомандовал он.

Двое бритых, как безмолвные стражи, схватили меня под руки и потащили к указанному месту. Там меня подставили на колени. Гарик подняли крышку унитаза. Сильная рука схватила меня за волосы и начала опускать мою голову в унитаз. Я сопротивлялся, отчаянно упираясь руками в холодные края сортира, и на миг мне показалось, что я сумею противостоять обидчикам. Но кто-то крепко схватил меня за руки, заломил их за спину и сжал. Давление на голову усилилось, и моя голова погрузилась в унитаз.

Меня окружила тошнотворная вонь кислой мочи и затхлости. Раздался звук сработавшего смывного бачка, и вода хлынула мне на лицо, заполняя уши и ноздри. В помещении эхом разнесся гогот нескольких глоток, и мне казалось, что этот смех проникал в самую душу, оставляя та следы унижения.

***

– Странно, что я этого не заметил, – сказал Николай, пробегая глазами рапорт Яшина с записью о переквалификации дела. Потом присмотрелся к стертой пометке. Утром мы сидели в машине у заправки, и я решил, что был подходящий момент, чтобы поделиться своей находкой. Денисов, конечно же, злился на меня. Но вел себя сдержано.

– Предлагаю поговорить с этим Яшиным. Возможно, удастся что-нибудь узнать, – проговорил я.

– Думаешь?

– Почему бы и нет? Может, новое что-то скажет?

– Возможно. Хорошо, давай с ним поговорим. Но чуть позже.

Мы направились в отдел. Сотник курил прямо в кабинете, окруженный клубами дыма и ворохом бумаг.

– О! Какие люди! – воскликнул полицейский. – Как расследование? Есть продвижение?

– Пока что нет, – сухо ответил Денисов. Он сел за свободный стол, я устроился на стуле у стены. – Были обращения о пропаже людей?

– Тьфу, тьфу, тьфу, не было, – следователь постучал по столу.

Николай что-то записал на листке и протянул его Сотнику.

– На днях ночью в роще пропала девушка. Это номер ее друга, он свидетель. Вызовите в отдел и опросите. Лист опроса я заберу у вас чуть позже.

– Товарищ капитан, ну вот честно, дел по горло, – пожаловался полицейский, беря листок с номером. – Вчера чего только не произошло в городе. Драка в баре с поножовщиной, в итоге один труп. Потом грабеж на набережной. Да еще и эта бабка со своей швейной машинкой… украли, понимаешь ли, у нее. Хочешь, не хочешь, заявление пришлось принять. А где мне теперь этот чермет искать? И все это на мою седую голову. Может, все-таки вы опросом займетесь? Тем более ФСБ забрала дело, теперь-то оно вроде как в вашей юрисдикции.

– Родина твоего трудового подвига не забудет. Так что работай, капитан, работай! Кстати, где мне найти Льва Яшина?

– Левчик больше не служит, ушел. А зачем он вам? – Сотник раздавил окурок в переполненной пепельнице и потянулся за новой сигаретой, извлекая ее из помятой пачки на краю стола.

– По делу о гуле надо кое-что спросить. А где он живет, знаешь? Есть номер телефона?

– Где живет – не знаю, номера его у меня нет, старый телефон навернулся вместе со всеми контактами. В отделе кадров узнайте. А что там с тем делом, ну, которое он вел? Что-то не так? Мы вроде все как положено оформляли.

Денисов туманно проговорил:

– Просто формальность. Он вел дело, мы не можем с ним не поговорить. Мы ведь тоже все как положено оформляем.

– А, ну понятно, тогда вам в отдел кадров. Там подскажут адрес. Я с Левчиком еще не успел так сблизиться, чтобы узнать, где он живет. Он у нас недолго проработал.

– Почему?

– Не пил. А без водки какое знакомство?

– Я имею в виду, почему он недолго проработал?

– Да не потянул работу, не его это оказалось. Ушел к отцу в адвокатскую контору.

– Ладно, если будут обращения о пропажи людей, сразу же звони.

Получив в отделе кадров нужную информацию, сразу направились к Яшину. Денисов позвонил ему, и Лев сказал, что можно приезжать прямо сейчас. Сначала Яшин хотел обсудить все по телефону, но Николай сразу же отмел эту идею: дел-то засекречено, обсуждать его по телефону неправильно.

В машине я поднял тему слива инфы в сеть.

– Что мне будет за слив? – спросил я.

– За какой слив?

– Ну, в ту группу ВКонтакте.

– Посадят за разглашение. Но ты нашел зацепку, и это тебя спасло. На будущее – не болтай. Ничего не будет. Прикрою.

– Я как лучше хотел. Думал, она мне поможет.

– Благими намерениями вымощена дорога в ад. Слышал такую поговорку?

– Слышал. Если честно, чувствую себя последним болваном.

– Что сделано, то сделано. Забудь. Но в следующий раз не косячь. Тогда точно поедешь в места не столь отдаленные. Пьешь таблетки?

– Да.

– И как? Есть результат?

– Пока нет.

– Продолжай пить. Скоро должны подействовать.

Дальше ехали молча. В принципе, я был рад, что слив инфы сошел мне с рук.

– Кстати, – сказал Николай. – Пока ты был пьян, я нашел время поговорить с местным отделом ГО и ЧС насчет бункера. Мне сказали, что он давно заброшен.

– И ты поверил в это?

– В тот же день мы съездили туда и мне открыли бункер. Он был пустой.

– Хм…

– Но это еще ничего не доказывает. У бункера могли быть другие комнаты, которые мне не показали.

– Запроси план.

– Я-то запросил. Только мне сказали, что он исчез.

– Как так исчез?

– А вот так. Чудным образом, даже копий не осталось.

– Однако, дела.

– Дела, – кивнул Денисов. А затем проговорил:

– Приехали.

Он припарковал внедорожник у частного дома. Вышли. Я огляделся: тихая улицы, коттеджи, заборы, клумбы. Щебечут птицы. После вчерашнего дождя не осталось и следа. Снова пекло солнце, и температура ползла вверх. Николай позвонил в звонок на воротах, а спустя несколько секунд постучал в калитку. Яшин не спешил открывать.

– Может, в магазин вышел? – предположил я.

Николай набрал номер Льва, и мы услышали, что в доме зазвонил телефон. Видимо, звук доносился через открытую форточку. Ситуация начинала напрягать.