– Я отложил тебе две позиции.

Мужчина надел очки, с чародейским стеклом для фокусировки и потерев руки, достал увесистую бутыль и мешок с семенами.

– Усилитель роста. Это находка, Вивьен. Укрепит корневую систему, наполнит плод витаминами и минералами, вот только, – палец Гарда завис возле моего носа, за которым я усердно проследила, – не вздумай переборщить. Не более двух, трех капель. Я пробовал добавлять больше в помидоры. Скажу мягко, их разрывало от объемов.

– Отлейте мне несколько унций, господин Гард. Опробую намедни на баклажанах.

– Одного пузырька хватит надолго, чтобы получить достойный результат.

Я покрутила носом по мешочкам с семенами. Гард не стал мучить меня долгим ожиданием, раскрыл один холщовый и высыпал на руку продолговатые семечки в зеленоватую полоску.

– Опунция опиумная с ароматом спокойствия.

– Звучит двусмысленно, – хмыкнула я, – я вроде как, по плодовым больше.

– Не говори раньше времени. Я пока ее не использовал, но семена нужно посадить в горшок, пару раз полить и комнаты наполнит аромат умиротворения и неги.

Мои брови молниеносно взлетели вверх. Это хорошее дарение дедуле для кабинета. Ему не хватает немного расслабить мышцы лица, а то постоянное напряжение плохо влияет на организм.

– Беру! – я потерла ладони друг об друга. – И положите мне немного семян террийской репы. Она самая сладкая и в салатную мешанину добавить самое то.

Гард довольно растекся в улыбке. Я тоже источала хорошее настроение. Деду дарение прикупили, осталось Агнесс, моейобожаемой тетушке. Пора разнообразить ее жизнь чем-то новым.

Распрощавшись с садовником, я еще успела забежать в бюро находок, чтобы оставить заявку по пропаже сундука и не смогла остановить себя, чтобы не заехать на ферму питомцев.

Заводчица уверила меня, что новый друг дома, сможет растопить самое закрытое сердце. Я сделала заявку на кутью (собаку) и обещалась забрать небольшое животное прямо перед днем воплощения Агнесс. Заводчица уверяла, что я делаю правильный выбор.

Кутья, по имени Орешек, оказался милым гладкошерстным созданием, облизавшим мне лицо и приятно засопевшим на ухо. Даже я, не любительница мохнатых друзей, умилилась. Животное смотрело в мои глаза преданно и словно бы умоляло забрать его. Так же на меня смотрела и заводчица, уговаривая забрать Орешек сегодня, но я должна была обсудить этот момент с дедулей, чтобы потом не стать виноватой.

Умотавшись по Аквалону, я направилась домой. Настроение было приподнятое, несмотря на то что утро я провела с Агнесс.

– Вам просили передать, госпожа Вивьен, что госпожа Аманда ожидает вас у себя.

Бенедикта взяла мои покупки и под моим строгим наблюдением, положила их возле трюмо.

– Я совсем про нее забыла, – выдохнув, я неторопливо потащилась наверх, в темную обитель прабабки.

Несколько лет назад, Гордон, ее сын, принял решение отселить ее в башню флигель, подальше от всех, аргументируя это решение тем, что там больше света и воздуха. На самом деле, бабка умело доставала всех своими причудами и посему, ей можно сказать, отрезали выход вниз.

Старый человек не находится по лестницам. На это и была ставка.

Только, при желании, Аманду было не остановить. На трапезы она частенько спускалась, если не засыпала от любимых настоек, которые она нетерпеливо поглощала. Сонная дурь, ягода вульфа, красная красавка, давали ей успокоение на некоторое время.

Бабка не знала меры. Ни в чем. Никогда не помнила, когда ела последний раз, поэтому за ее рационом следила прислужница Тита, смурная девушка, без единой улыбки на лице. Конечно, попробуй сутками побыть с маразматичной старухой и самой не чокнуться!

Покои Аманды я называла пещерой духов.

Темное пространство, с не пропускающими свет неподъемными занавесями, скрипучими полами и блеклыми световыми кристаллами, пугало своей необычностью.

Заместо комнат ужасов, сюда можно было водить посетителей и брать пару лари за вход. Будет страшнее, чем в музее, напичканном муляжами.

Возле запыленного окна, которое прабабушка не разрешала мыть, стояло кресло-качалка, стол, служивший для трапез и чтения книг, и похоронная урна в синих лентах, подготовленная лет двадцать назад на случай кончины.

К слову, Аманда книги не читала, зато просила каменную на эмоции Титу зачитывать до дыр роман «Наказанный и преступник», «Перевал в грозу», от которого Аманда пускала слезы и произведение с эротическим контекстом «Имунэль».

Собравшись с силами и натянув на лицо счастливое настроение, я вошла внутрь покоев. Стоял резкий запах лекарских капель и красавки. Видно, Аманда бахнула недавно свое зелье и упоенно о чем-то говорила с Титой.

Облегченно вздохнув и порадовавшись, что бабка была в хорошем расположении духа, я медленно подошла к ней, кивнув сиделке головой. Мол, иди я недолго посижу с любимой бабушкой!

– Бабуля, – присев на корточки, я взяла изрезанную морщинами руку в свою. На пальце сверкнул размером с яйцо голубеи, аметист.

– Вивьен, эти сволочи отправили тебя на смерть.

Глаза Аманды увлажнились. Женщина расчувствовалась. Я же порадовалась, что меня не перепутали ни с кем из родни и пожалели. Бабка оказалась в этой ситуации, самой вменяемой из всех.

– Вы правы, хотели, чтобы я околела там и сгинула.

– Что же ты такая сутулая, дорогая?

Поперхнувшись от вопроса, я сделала вид что очередной выпад к моей внешности не смог обидеть меня.

– Это земли Ванн сгорбили меня. Там хочешь не хочешь, вся скукожишься.

Старческая рука погладила меня по непослушным кудрям.

– Как вы бабуля?

Женщина театрально вздохнула. Бесцветные глаза, с бледным оттенком голубого взглянули в мутное окно, словно разглядывали пейзаж, хотя кроме грязи, там невозможно было что-то увидеть. Аманда не разрешала самовольничать на ее территории.

Ранее, видя ее портреты в молодости, она показалась мне не лишенной нежных, даже красивых черт. Голубые волосы, роскошной шевелюрой ниспадали по плечам, изящные плечи и милая улыбка, создавали образ добродушия и терпимости, но это был лишь образ.

Аманда всегда была непростой, любила флиртовать и набивать себе цену.

Спустя десятилетия, когда она почти лишилась возможности нормально мыслить, вместе с рассудком, ушла и молодость, оставив крючковатое сгорбленное тело, с седыми жесткими волосами и блеклыми глазами. Зато эпатаж никуда не делся. Аманда любила выглядеть аккуратно и красиво, даже несмотря на то, что сидела почти все время у себя в покоях.

В хорошую погоду, она выходила на большую террасу, соединенную с ее комнатой, где в клетках с металлическими прутьями проживали голубеи. Бабка любила с ними говорить и кормить кормом. Еще она обожала стоять у высокой балюстрады и смотреть вдаль.

– Не буду отрицать что плохо. Как можно так не любить свою мать?

Женщина закусила губу, тут же вживаясь в роль жертвы.

– Думаю, вы преувеличиваете, – я поднялась с корточек и уселась на стул напротив нее, мечтая не играть в этот спектакль, но было уже поздно. Аманда только начинала. – Гордон любит вас больше всех на свете.

– Ты пытаешься меня успокоить, дитя. Они все исчадия с низших миров. И Агнесс тоже.

– Вот с последним утверждением не поспоришь. Ваша внучка и правда, своеобразная особа.

– Но только не Андромеда. Она понимает меня.

– Не скажу, что согласна, но вы в этом вопросе более подкованы.

Я закусила язык, чтобы не вступать в полемику. Обе сестры были интересными натурами.

– Напомню вам, что у Агнесс скоро день воплощения, – удовольствие от события, наполнило мой взор, – вы приготовили дарение бабуля?

– И не собиралась, – женщина поджала губы. – Жаль в свое время Гордон не настоял и ее не отправили обменяться чашами повторно. Может, из этого что-нибудь, да и вышло.

– Сложно сказать, – пожала я плечами, – Агнесс из тех типов людей, которых выгоняешь за дверь, а они лезут в окно.

Аманда пожевала нижнюю губу, шмыгнув выразительным носом.