– Это уже хорошо. – Райан прочистил горло. – Стоит же с чего‑то начать. Покажешь потом, что получается?

Шум двигателя спас Лоренса от позорного ответа. На подъездной дорожке замелькала розовая «ауди» Тейлор. На секунду Дэниел представил, как

показывает Райану портреты, сделанные карандашом и углем. Что скажет здоровяк, увидев на них свою младшую сестру?

– А вот и ты! – Райан подхватил Тейлор и закружил. – Как дела, пчелка? Трудишься?

– Нужно было уломать некоторых учителей, чтобы они написали рекомендательные письма, но я справилась! Плюс у нас в субботу выездная игра в Хадсоне. «Волки» против «Тигров». Тренировка чирлидеров, – вздохнула она тяжело, – заняла больше времени, чем я планировала…

– Обожал ездить по играм, – с ностальгией в голосе произнес Райан. – Ты умничка. А в духовке тебя ждет ужин от Дженеситы. Она жалуется, что ты в последнее время мало ешь. – Он строго погрозил ей пальцем.

– Аппетита нет, – пробормотала Тейлор и, приподняв голову, встретилась взглядом с Лоренсом. Какой тут аппетит, когда от одного его вида сводит желудок! Он выглядел нелепо, нос и щеки краснее, чем у Санта-Клауса, в руках длинная гирлянда.

Дэн ей улыбнулся, и она коротко кивнула ему. Воспоминания о репетиции до сих пор преследовали Тейлор. Его руки на ее талии. Голова наклонена набок, и взгляд голубых глаз прожигает насквозь. Черт! Как избавиться от этого наваждения? Как же хорошо, что Кэт отменила репетицию в среду! Хоть какое‑то облегчение.

– Я пойду, а вы не стойте долго на морозе, – сказал Райан. – Лоренс, забей на эти украшения,

а то еще подхватишь грипп! И… – Райан замолк, а затем дружески улыбнулся. – Я тобой горжусь, так держать!

Он трусцой побежал к машине, а Тейлор с любопытством оглядела Дэниела. Тот лишь качнул головой и бросил:

– Даже не спрашивай.

– Все же мне хотелось бы поинтересоваться, мистер Лоренс.

– Я не скажу тебе, куда пошел твой брат. – Он спрыгнул с лестницы.

– А я не этим интересуюсь, – хмыкнув, произнесла Тейлор.

Дэн встал напротив нее и подумал, до чего же она хорошенькая. Особенно когда на ее лице не маска Снежной королевы, а настоящие, живые эмоции.

– Я нем как рыба. – Он сделал вид, что закрывает рот на замок.

– Я все равно выясню, – задорно заявила Тейлор.

Лоренс, прищурившись, оглядел ее с головы до ног:

– Выясняй, я буду только рад.

– Маленькая помощь не помешала бы.

– А это не ко мне. – Он ущипнул ее за кончик носа. – Пошли в дом. Холодно.

– Значит, тебе нравится хранить секреты…

Лоренс заглянул ей в глаза и долго, пристально смотрел в них. Тейлор сглотнула. То ли он приблизился, то ли ей показалось, но расстояние между ними исчезало словно по волшебству. Его лицо было близко. Слишком близко.

– Это моя самая сокровенная тайна, Тей, – прошептал он ей в губы.

Несмотря на мороз, она почувствовала на лице теплое, обжигающее дыхание Дэна. Он будто согревал ее. Складывалось ощущение, что огромны айсберг, в который превратилось ее сердце, постепенно тает. Глобальное потепление по имени Дэниел Лоренс. Он наклонился, сокращая жалкие сантиметры между ними, и запечатлел едва уловимый поцелуй на ее щеке. Порыв, с которым он не смог совладать и который Тейлор не знала, как трактовать.

«Это моя самая сокровенная тайна, Тей», – эхом звучало у нее в голове, и мурашки бежали вдоль позвоночника, а место, где его губы коснулись кожи, горело.

Дурацкое. Глупое. Идиотское. Наваждение.

Глава, в которой Кэтрин, Тейлор и Пенни поют песни

ВОСЕМЬ ПОСЛЕДНИХ МЕСЯЦЕВ все субботы Кэтрин проходили одинаково. После завтрака она отвозила маму на сеанс к психологу, потом они ехали в «Таргет» запастись продуктами на неделю.

Обычно день заканчивался ведерком с мороженым перед экраном старого телевизора. Но на сей раз все пошло не по плану.

Кэтрин сидела на парковке возле больницы, глядя, как снег все падает и падает на лобовое стекло, собираясь в маленькие сугробы. По радио передали: обильные осадки.

На улице похолодало, и, чтобы согреться, Кэт включила печку сильнее. «Интересно, насколько преступной заднице Хитклиффа холодно здесь жить после Колумбии?», – вдруг подумала девушка и тут же одернула себя, потому что уж кто-кто, а он – последнее, о чем стоило бы сейчас

вспоминать. Телефон пикнул входящим сообщением. Писал, как обычно, Эрлингтон.

«Кэт, газету про подготовку к новогоднему бал сверстали. Приезжай, если хочешь проверить.

В понедельник запустят в печать».

«Пришлите мне файл, я так посмотрю», – напечатала она, хотя чувствовала: опять накосячат.

Бледный кружок загрузки изображения быстро прокрутился, и Кэтрин тяжело и смачно выругалась. Дурацкая привычка, она об этом знала и каждый раз корила себя за то, что стала слишком часто сквернословить, но ничего поделать не могла: когда вокруг одни идиоты и ни на кого невозможно положиться, как не отвести душу парой крепких словечек.

«Они забыли внести Пенни Браун в список номинантов, за которых нужно голосовать, – напечатала Кэт. – И где этот здоровяк Такер и парнишка из автоклуба?»

Как же его фамилия? Соррен? Соррос? Она полезла в бардачок, но поняла, что данные парня остались в том самом ежедневнике, который так и не вернул Хитклифф. Черт!

«А верстка? Ее что, делал слепой верблюд? – отправила она уже голосовое. – Почему даже я, человек, казалось бы, ничего в этом не понимающий, вижу, что шрифт тут словно пьяный? Почем верхняя строчка растянута кверху и выглядит так, будто ее напугали? Кто этим выпуском вообще занимался?»

На экране появилось несколько точек, говорящих о том, что собеседник что‑то печатает. Она могла поклясться, что Эрлинтон возвел глаза к небу.

«Приезжай в школу. Сама разберешься».

Ну конечно. Снова придется все делать самой.

«Верстальщик будет до двух», – прилетело вдогонку.

Кэтрин глянула на часы – почти полдень. Неизвестно, сколько еще придется провозиться с газетой.

Набрав номер матери, она выслушала несколько длинных гудков, а потом глянула на пассажирское сиденье, где лежала мамина сумка, в которой светился экран телефона. Подхватив сумку, Кэт натянула повыше шарф и вышла из машины.

Кабинет психолога, к которому ходила ее мать, располагался в отдельном корпусе на территории больницы. Это было удобно: своя парковка, отсутствие шума, суеты и срочных пациентов. Почти офис. О том, что это все‑таки госпиталь, напоминал лишь голубой медицинский костюм администратора.

– Не могли бы вы передать моей маме, когда она освободится, – протянула Кэтрин сумку невысокой полноватой женщине за стойкой. – Элизабет Ли. Пациент доктора Куинна. Скажите ей, пожалуйста, что мне пришлось срочно уехать. Пусть вызовет такси.

– Нет проблем, – улыбнулась женщина.

– Вот и чудно!

Покрутив ключи от машины на пальце, Кэтрин развернулась и едва не подпрыгнула, столкнувшись с Эмбер Новак. Та застыла напротив, испуганно уставившись на нее, словно пойманная на месте преступления.

– Ой, а ты что здесь делаешь? – без задней мысли выпалила Кэт. – Я думала, у вас сегодня игра в Хадсоне.

– Да, так и есть, – замялась та, бросив беглый взгляд на выкрашенную белым стенку, где висели часы. – Через час выезжаем. Решили из‑за снегопада пораньше… Я тут… заскочила просто…

Кэтрин было все равно, с какой целью сюда прибыла Новак. Каждый борется со своими демонами.

И лезть в чужую душу у нее было ни времени, ни желания. Поэтому она произнесла:

– Неважно. В любом случае меня это не касается, – и, кивнув на прощание, зашагала к выходу.

– Ваше расписание на три недели, мисс Новак.

Первый сеанс в следующий вторник. Вашего доктора зовут… – донесся голос администратора.

– Кэт, – окликнула Эмбер.

Кэтрин, оказавшаяся уже у двери, обернулась.

– Это была не моя идея – родителей, – произнесла Эмбер испуганно. – Просто чтобы ты знала: мне это психологическое дерьмо не требуется.