Но мысли всё возвращались к Бороде и его компании. И как их вообще сюда занесло. Может, они, и правда, знали бабушку Алину? Откуда? Почему Настя никогда раньше их здесь не видела? Они хоть были на похоронах? Но народу там собралось столько, что все лица слились в сплошной поток. К тому же, Насте с похоронами помогали только пара соседей, и не особенно охотно. Она тогда вымоталась так, что потом просто рухнула на диван и проспала почти двое суток.

Заняться всё равно нечем. Так что Настя достала из старого серванта альбом с фотографиями. Бабушки Алина и Галина, мамина мама. Сёстры, племянники. Самое интересное — это, конечно, старый Нижний. Чёрно-белые советские фотографии. Набережная, Покровка (тогда ещё Свердловка). Дворец культуры имени Ленина с шикарными интерьерами, которые Настя видела только разрушенными, когда они с Гошкой и другими ребятами как-то влезли туда ночью. Старый фонтан на площади Минина, Ярмарка, Канавинский кинотеатр, ещё не засыпанный Чёрный пруд (вот это вообще раритет). Площадь Лядова без торговых центров. Симпатично, конечно, но теперь там очень удобно закупаться по выходным на целую неделю — всё в одном месте, далеко ездить не надо. Автозаводский парк с лебедями, концертная «ракушка» в Александровском саду. Какие-то соревнования на Гребном канале, Первомайские демонстрации с реками огромных бумажных цветов по перекрытому Канавинскому мосту. Алые стяги Ноябрьских демонстраций.

Какая у людей насыщенная жизнь. Была. Настины детские фотографии. Одна — с того злосчастного пикника на реке рядом с тогда ещё не заброшенными дачами за посёлком. Это как раз когда Настю ударила молния. Вот после того случая её и перестали возить к бабушке Алине. Потому что, оказывается, бабуля давно была слегка не в себе, а когда Настя стала рассказывать о прозрачных дядях и тётях, родители подумали, что это наследственное. Да и сама Настя так думала. Если честно, до сих пор.

Настя уже хотела было захлопнуть альбом, но из-за корочки вывалился сложенный в несколько раз пожелтевший листок. Оказалось, это вырезка из старой газеты. Статья рассказывала о планах по сносу старых двухэтажек в посёлке Изыскателей и строительстве там новых домов с квартирами улучшенной планировки. Даже схему нарисовали. Попроще, конечно, чем сейчас.

Это об этих планах говорил Борода? Он-то откуда знает. Всё равно ничего не сбылось. И вообще — какое ему дело? Может, его предки отсюда? А кто его предки? Родители? Кто он вообще такой, что о нём известно? Ресторатор, владелец магазина и небольшой гостиницы — и всё в одном большом купеческом особняке на Верхневолжской набережной. Неплохо, кстати. Одно из самых видных мест в городе.

Настя убрала альбом обратно на полку. Надо бы поосторожнее с Бородой, много при нём не болтать. Да ей вообще бы поменьше разговаривать, особенно с неизвестными. Но ведь именно Борода её поддержал, когда с Гошкой… А, ладно. Спать пора.

С голых стен шматками свисали старые пожелтевшие обои, полы нещадно скрипели и прогибались, окна потрескались, в рамах гудел осенний ветер. Настя почти бежала по пустым комнатам, в которых раздавалось эхо шагов. Но догнать бабушку Алину всё не могла — старушка бодро лавировала по покосившимся дверным проёмам и сворачивала за углы.

В одной из комнат Настя почти приросла к полу. За бабушкой с хлопком закрылась дверь. А на низком подоконнике сидел Гошка. Как обычно — поджав одну ногу. Увидев Настю, Гошка улыбнулся. Наконец-то он вернулся. Настя подбежала и крепко его обняла. Теперь-то всё будет хорошо, всё будет правильно. Так и должно быть. Сколько же пустого времени они провели порознь.

Настя погладила Гошку по голове и вдруг поняла, что под её пальцами не Гошкины кудри до плеч, а мягкие короткие волосы. И вообще — это не Гошка, а кто-то другой. Настя отстранилась, но он так и держал её за пояс. Глаза Гошкины. Но на подоконнике сидит не он, а тот мажорный парень с публичных слушаний.

Проснувшись, Настя некоторое время слушала, как в старых деревянных рамах завывал ночной октябрьский ветер. Кажется, пора заклеивать окна. Русская народная забава жителей трущоб и окраин.

Настя вылезла из одеяла, надела тапочки и пошлёпала на кухню. Налила воды, повернулась к окну и поперхнулась. Снаружи переваливалась большая кожистая тень. Угловатая, шуршала там и скреблась в раму.

— Тьфу ты, — выдохнула Настя. Подошла и звонко ударила костяшками в окно: — Кыш отсюда!

Летучая мышь взмахнула здоровенными крыльями, мелькнула искривлённой тенью в свете фонаря и исчезла во тьме ночи. Н-да. Семейство с дочуркой, устроившее на своей части чердака склад овощей и всякого хлама разводит там ещё и этих летающих грызунов. Или они не грызуны?

Настя поднялась на свой чердак. Точно — за стенкой что-то отчаянно шебрушело и скребло по дереву когтистыми лапками. Ну, они слопали всех обычных мышей. Это ладно. Тараканов всяких тоже нет благодаря им. Но они же заразу разносят. Хотя думать об этом сейчас устало и скучно.

С утра и до обеда Настя планировала контент для соцсетей, а ближе к сумеркам вышла в палисадник. Надо бы чем-то себя занять, чтобы в голову не лезли воспоминания о снах. Гошка-то пусть появляется, с ним даже как-то поспокойнее, а вот этого богатенького хлыща чтобы тут духу не было.

Духу, может, и нет, а машина есть. Ну, то есть, вроде бы это его красивенькое авто оказалось нахально припарковано в конце тротуара, уходящего в заросли.

— Обнаглел, ну ты посмотри! — возмущалась тётя Римма, топчась у машины. — А нам где машину ставить?

Ну да, обычно там её сын паркуется. И это Настя ещё отбила от его шин свой клочок земли под окнами.

— А чья это такая красавица? — спросила Котова, появляясь из-за забора.

— Так этого, — неопределённо махнула рукой тётя Римма. — Мажорика, который нас выселить хочет.

Ну точно, это его сюда на кой-то принесло. Интересно, зачем. Мозги местным промывать, чтобы не возмущались, когда их будут выставлять из домов?

Где-то оглушительно затявкали собачки Котовской псарни.

— Чья это псина, а? — голосила на весь квартал многодетная мамаша. Один из малышей ревел и жался к её ногам. — Она мне ребёнка пугает!

Но соседка Котова невозмутимо исчезла за забором.

— Потравлю всех ваших псин, и всё! — продолжала горлопанить мамочка.

— Только попробуй! — материализовалась Котова с другой стороны палисадника.

— И попробую!

— Я на тебя в опеку заявлю, чтобы у тебя детей забрали! — с наглой самоуверенностью пропела Котова.

— Собаки должны быть в намордниках! — вторила ей мамаша. — Как и ты сама!

Дальше соседки перешли на мат, вокруг тявкало пять собачонок, ревели дети, и от этого гвалта голова шла кругом. Тётя Римма сочувственно кивала сразу обеим.

Настя думала было пойти домой, но спала она в последнее время не очень, и поэтому хотелось подольше погулять — проветриться. Выйдя за забор, Настя зашагала к кустовым зарослям, за которыми располагались заброшенные сады.

— Ты куда это? — удивлённо спросила тётя Римма. Ну да, как это можно добровольно пропускать такой великолепный концерт.

— Наломаю сухих веток для шалаша, — отозвалась Настя через плечо. — Розы пора прикрыть.

— А, ну давай. — Тётя Римма сложила руки на поясе и, видимо, мысленно гадала, дойдёт ли дело до драки.

Настя обогнула красивую машину (так соседки, наверное, просто ждут появления её владельца, а чтобы скоротать время, горлопанят), дошла до конца тротуара и ступила на тропинку. Колючие ветки боярышника цеплялись за куртку и косынку, приходилось пригибаться. Вообще-то у неё ещё от бабушки Алины остался старый штакетник, из которого удобно было делать укрытия розам, так что никаких палок Настя поднимать не стала. Просто шагала по направлению к старым дачам, пока крики соседок не поутихли.

Красиво здесь. Жухлая листва шуршит под ногами. Остатки каменных стен выглядывают из-за высокой сухой травы и покачивающих ветвями берёз. Даже видны проваленные крыши дряхлых дач с заросшими садами.