Несчастный Артемий Константинович, окончательно осознав безвыходность своего положения, сорвался в истерику. Поняв, что его загнали в ловушку, из которой нет спасения, он заметался, словно обезумевший зверь. Красивое лицо исказилось гримасой ужаса и отчаяния. Непослушными пальцами Артемий попытался выдернуть из-за пояса эфес своей сабли.

— Измена! — истошно закричал обезумевший от страха царевич, вертя головой по сторонам в поисках поддержки. Взгляд его, затравленно шарящий по застывшим лицам придворных, натыкался лишь на маски брезгливого сочувствия вперемежку с откровенным злорадством. — Все кто мне верен, к оружию!

Но этот вопль отчаяния не встретил живого отклика в сердцах собравшихся. Большинство царедворцев предпочли трусливо потупиться и отвести взоры, не желая встречаться глазами с приговоренным. Те же, кто еще час назад рьяно распинался в верноподданнических чувствах к старшему сыну покойного императора, теперь старательно делали вид, что вообще не знакомы с этим человеком. Еще бы — кому охота прослыть соучастником обреченного заговорщика и разделить его судьбу?

Лишь самые преданные и бесстрашные сторонники Артемия, наплевав на осторожность, ринулись на подмогу своему незадачливому повелителю. С полдюжины гвардейских офицеров да столько же молодых аристократов выхватили клинки и попытались пробиться сквозь смыкающееся кольцо космопехов, дабы занять последний рубеж обороны возле своего государя. Зрелище вышло одновременно и трогательное, и жалкое — горстка щеголей в расшитых золотом мундирах, с холодным плазменным оружием в дрожащих от волнения руках, против хладнокровных профессионалов войны в броне и со штурмовыми винтовками.

Исход этой схватки, вернее — пародии на нее, был предрешен заранее. У приближенных Артемия не было ни единого шанса победить. Согласно правилам придворного этикета, в покоях дворца возбранялось появляться вооруженным огнестрельным оружием кому-либо, кроме службы безопасности.

— На помощь! — в ужасе кричал Артемий Константинович, активируя саблю. От прикосновения пальца к сенсорам на рукояти тонкий клинок ожил, засветился призрачным голубоватым пламенем. По лезвию от эфеса к острию протянулась змейка миниатюрного плазменного поля, способного рассечь стальной лист брони, словно масло. — Вашего императора хотят убить!

Но было уже поздно. Несколько адмиралов, генералов и офицеров из свиты Артемия Константиновича, также выхватив клинки, попытались пробиться на соединение со своим повелителем, но тут же были расстреляны в упор или переколоты штыками «черноморцев» Самсонова. Град разрывных пуль, выпущенных почти в упор, в считанные мгновения превратил их шитые золотом парадные мундиры в рваные лохмотья, на ходу прошивая тела незадачливых смельчаков. Кто-то их них еще судорожно дергался, пытаясь уползти, кто-то хрипел, захлебываясь собственной кровью — но итог был один. Верные царевичу люди, рискнувшие жизнью ради своего государя, пали все до единого.

В начавшейся свалке, под грохот выстрелов и предсмертные крики раненых, в облаках порохового дыма и озоновой вони от прожженных плазмой дырах в стенах и колоннах, никто даже не успел толком заметить и осознать, как Артемий Константинович с разрубленным надвое лицом замертво упал на мраморный пол тронного зала…

Место действия: столичная звездная система HD 35795, созвездие «Орион».

Национальное название: «Новая Москва» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империей.

Точка пространства: столичная планета Новая Москва-3.

Комплекс Большого Императорского дворца.

Дата: 5 мая 2215 года.

Иван Федорович между тем медленно поднялся с трона и, многозначительно обведя притихший зал тяжелым взглядом исподлобья, громко произнес:

— Случилась страшная беда. Великий князь Артемий Константинович трагически погиб в неразберихе схватки. Вы все своими глазами видели — это он и его сторонники первыми выхватили оружие и тем самым спровоцировали дворцовую стражу на ответное применение силы…

Говоря это, Самсонов то и дело многозначительно взмахивал рукой, словно призывая собравшихся в свидетели своих слов. Хотя, если подумать здраво, нужды в этом не было никакой. И без того все присутствующие прекрасно отдавали себе отчет: произошедшая только что расправа над незадачливым царевичем являлась отнюдь не случайностью или трагическим недоразумением, но была хладнокровно спланирована и осуществлена по воле адмирала и его приспешников.

Собственно, для большинства придворных жестокая и бессмысленная гибель Артемия не стала такой уж неожиданностью. Немногие питали иллюзии относительно истинной подоплеки интриг вокруг трона. Борьба за власть испокон веков была самым кровавым и беспощадным видом человеческой деятельности. Здесь в ход шли любые средства — от коварных придворных интриг до банального физического устранения конкурентов. И если Самсонов решил пойти именно таким путем — что ж, его право…

Просто в былые времена расправы над поверженными противниками и претендентами на престол как-то старались не выпячивать напоказ. Их либо тихо ликвидировали, либо ссылали куда подальше — в глушь, в далекие звездные системы. А уж если и случались публичные казни высокородных особ — то совершались они не иначе как по приговору Верховного суда, с соблюдением хотя бы видимости законности и после долгого судебного разбирательства.

Но, похоже, Самсонову все эти законы были до лампочки. Он предпочел разрубить гордиев узел одним махом, наплевав на мнение света и чувства приличия. Оставить в живых претендента на трон, хоть и низложенного это себе дороже выйдет. Сегодня ты его пощадил, а назавтра он, глядишь, оклемается да поднимет знамя борьбы за «попранные права». Оно тебе надо?

Опять же, публичная расправа над незадачливым мятежником — дело полезное во всех отношениях. И другим неповадно будет, и самому спокойней. А главное, сразу дает понять, кто теперь в доме хозяин и с кем отныне придется иметь дело знатным сановникам и министрам. Одним выстрелом, как говорится, всех зайцев…

В общем, кто бы и что ни думал о случившемся, озвучивать вслух свои сомнения и недовольство не решился. Слишком уж свежи были в памяти распростертые тела верных царевичу гвардейцев, слишком отчетлив хруст ломаемых костей и чавкающий звук, с которым разрывные пули входили в живую плоть. Никому не хотелось оказаться на месте этих безрассудных смельчаков, рискнувших пойти наперекор Самсонову и заплативших за эту дерзость собственными жизнями.

Да и вообще — не больно-то у придворной публики имелись поводы и резоны вступаться за сгинувшего Артемия. Он хоть и был старшим сыном покойного императора Константина Александровича, но популярностью и уважением среди дворян и сановников никогда не пользовался. Слишком уж капризен, заносчив и неуживчив, чтобы завоевать любовь и преданность имперской знати.

Так что, в сущности, вовсе не о судьбе безвременно почившего Артемия Константиновича печалились сейчас собравшиеся в тронном зале. Куда больше их волновало собственное будущее в условиях стремительно меняющегося расклада сил. Ну как же — еще вчера они чуть ли не в рот заглядывали одному претенденту на престол, всячески заверяя его в своей неизбывной преданности. А что сейчас?

— Судьба и само провидение решили все за нас, — веско произнес Иван Федорович, обводя придирчивым взором застывшие в подобострастном ожидании лица вельмож. — Так давайте же не будем противиться воле высших сил и радостно присягнем на верность нашему новому государю-императору — Ивану Константиновичу!

С этими словами Самсонов сделал несколько широких шагов вниз по ступеням, ведущим к трону. Подойдя вплотную к замершему в растерянности и страхе мальчику, стоявшему рядом со своей старшей сестрой чуть в стороне от всех, адмирал с размаху опустился перед ним на одно колено и склонил голову, изображая соответствовать моменту. Ребенку явно было не по себе от этого внезапного внимания — он весь сжался, вцепившись побелевшими пальцами в руку Таисии.