В свою очередь великая княжна с трудом сдерживала рвущийся наружу гнев и возмущение, грозивший прорваться сквозь привычную маску холодной невозмутимости. Таисия Константиновна в упор смотрела на склонившегося в шутовском поклоне Самсонова, словно надеясь испепелить его одним лишь яростным взором своих огромных карих глаз.

Странное дело, но на какой-то миг адмирал, видимо, почувствовав на себе этот полный ненависти взгляд, дрогнул и чуть втянул голову в плечи. Но тут же взял себя в руки и, мгновенно напустив на себя привычный надменный и самоуверенный вид, распрямился во весь свой немалый рост.

Несколько долгих, бесконечных секунд адмирал и Таисия Константиновна, словно завороженные, пожирали друг друга глазами. Словно в недрах этих обжигающих взоров плавились и закипали невидимые энергии, грозившие вот-вот сорваться с незримой цепи и спалить все к чертям собачьим.

О, если бы великая княжна могла, она бы, наверное, одним движением сабли пронзила ненавистного узурпатора насквозь. Да только — увы. Весь гнев и все возмущение, клокотавшие сейчас в груди отважной девушки, оказались бессильными перед грубой прагматикой реального мира. Ведь вся власть и сила, всё, что так или иначе определяло судьбы Российской Империи сегодня, находились в руках этого грозного человека в черной форме космофлота с золотыми адмиральскими погонами.

Именно от его слова, прихоти или настроения зависело — быть ли юному Ивану новым царем, а главное — оставаться ли ему в живых. Или же они вдвоем в одно мгновение повторят незавидную участь несчастного Артемия, чье остывающее тело дворцовые роботы-уборщики сейчас спешно волокли в соседнее помещение, пачкая безупречно начищенный мрамор пола багровыми потеками.

И эта беспощадная истина отразилась в потемневших от гнева и обиды глазах Таисии. Поняв, что в данный момент она ничего не может поделать, великая княжна медленно разжала побелевшие от напряжения пальцы на рукоятке своей сабли. И, опустив голову, вынужденно признала мрачное торжество победителя.

Иван Федорович, наблюдавший за этой внутренней борьбой княжны со смесью уважения, превосходства и даже легкой насмешки, удовлетворенно хмыкнул. Сделав знак застывшему в глубоком реверансе канцлеру Шепотьеву, он повелительно кивнул в сторону мальчика и его сестры:

— Ну что, дамы и господа⁈ — громогласно вопросил Самсонов, не поворачивая головы, но явно обращаясь ко всем собравшимся. — Не пора ли нам засвидетельствовать наше почтение новому самодержцу и присягнуть ему на верность? Думаю, вы все согласитесь — медлить более недопустимо. Российская Империя остро нуждается в императоре. И наша святая обязанность — всемерно содействовать юному государю в деле управления страной…

Договаривал эти слова Иван Федорович уже скорее по инерции — внимание его было всецело сосредоточено на мальчишке, неловко сжавшемся у трона под испытующим взором сурового воителя. Хмурое лицо адмирала посветлело, смягчилось — как если бы в душе его вдруг на миг проснулись давно, казалось бы, позабытые чувства. В колючих стальных глазах промелькнуло что-то похожее на сочувствие. Или даже на жалость…

Впрочем, длилось это наваждение лишь мгновение. В конце концов, милосердие и душевная мягкость не те качества, которые позволяют преуспеть в жестоком мире дворцовых интриг и борьбы за власть. Самсонов протянул руку к мальчику, приглашая его идти за ним.

Таисия Константиновна машинально прижала брата к себе, с опаской глядя на адмирала. Она понимала, что бессильна перед ним и единственное, что еще способна сделать великая княжна для своей страны и брата — это снова, как раньше, попытаться найти общий язык с новым хозяином положения и войти к нему в доверие. При известной ловкости и женском обаянии Таисия вполне могла бы со временем рассчитывать на то, что приручить грубого вояку, благо Самсонов не один раз намекал девушке на свои к ней чувства.

Но для этого придется смириться. Проглотить ненависть и обиду, задвинуть на самый край сознания воспоминания об убитом брате. Признать поражение прежней системы и принять новую реальность, в которой вся власть в данный момент была сосредоточена в руках одного-единственного человека. И от этого человека, сошедшего с ума адмирала Ивана Федоровича Самсонова, теперь всецело зависела судьба юного императора Ивана и самой Таисии.

Поэтому великая княжна, мысленно смирившись с суровой необходимостью, разжала пальцы, которыми до этого судорожно стискивала узкую ладошку Ивана. Мальчик, оторвавшись от последнего родного человека, робко, но с достоинством принял руку Самсонова и последовал за ним к ступеням трона. Сердце Таисии в этот миг обливалось кровью, но лицо ее оставалось совершенно непроницаемым. Ни один мускул не дрогнул на застывшем бледном лице, и только в глазах девушки, устремленных на маленькую фигурку брата, плескалась бездна тоски и боли.

Адмирал между тем, сияя своей фирменной хищной улыбкой абсолютного победителя, церемонно препроводил юного императора к высокому резному креслу, символизирующему российский престол. С почти отеческой заботливостью помог мальчику взобраться на сиденье и усесться поудобней, одернув на нем взъерошившийся ворот бархатного камзола. И сам с нарочитой скромностью занял место чуть позади и сбоку — вплотную к трону, где по протоколу надлежало находиться ближайшим советникам и родне монарха.

Все прочие придворные, еще вчера с легкостью менявшие политическую ориентацию и перебегавшие из лагеря в лагерь, теперь безо всяких колебаний склонились в низком поклоне перед новым императором. Вернее — перед его теперешним покровителем и негласным диктатором, который многозначительными взорами обводил притихшую толпу вельмож, словно примеряясь, кого из них сделать первой жертвой грядущих чисток.

Впрочем, взгляд Самсонова снова остановился на Таисии Романовой.

«Ну, что застыла, милая? — будто мысленно пропел Иван Федорович с нехорошей ухмылкой, кивая Таисии на опустевшее пространство возле трона. — Не разочаровывай меня»

Адмирал со змеиной улыбкой склонил голову набок, впившись немигающим взглядом в побелевшее лицо девушки. Ох, чего бы только не отдала сейчас Таисия за возможность собственноручно стереть эту мерзкую ухмылочку со смазливой физиономии нового диктатора! Но… нельзя. Рано. Придет день и час, когда она сполна рассчитается с этим подонком. А пока — надо стиснуть зубы и смириться. Ради Империи…

— Император Иван Константинович благодарит всех, кто поддержал его в этот трудный час, — с трудом выдавила из себя великая княжна, делая несколько шагов вперед. Говорить приходилось медленно, с расстановкой — так, чтобы ненароком не сорваться и не выдать клокочущую внутри ярость. — И более всех мы благодарим славного адмирала Ивана Федоровича Самсонова за его беззаветное мужество и решительность. За то, что по первому зову государя он примчался сюда из далеких космических просторов, дабы оказать династии поддержку и защиту в минуту смертельной опасности…

Девушка обреченно прикрыла глаза, едва удержавшись от гримасы боли и отвращения. «Господи, какая мерзость! Неужто все эти верноподданнические словеса теперь придется повторять постоянно, изо дня в день расшаркиваться перед этим мерзавцем?»

Тася с неимоверным усилием воли взяла себя в руки и, гордо расправив плечи, продолжила свой спич, старательно избегая смотреть в сторону ненавистного узурпатора:

— В награду за неоценимые заслуги перед троном и Отечеством Его Императорское Величество Иван Седьмой Константинович соизволил назначить адмирала Ивана Федоровича Самсонова своим наместником и регентом-соправителем Российской Империи. Вплоть до достижения государем совершеннолетия все бразды правления будут вручены отныне этому доблестному мужу и истинному патриоту…

Голос девушки сорвался, дрогнув на последних словах. Невыносимо было произносить эту откровенную ложь, расписываться в собственном бессилии. Таисия зажмурилась, пережидая приступ тошноты, и до крови прикусила щеку изнутри, пытаясь болью отвлечься от черных мыслей. В этот миг она готова была провалиться сквозь землю или хотя бы без чувств рухнуть на холодный мрамор пола — лишь бы не видеть торжества в глазах ненавистного диктатора.