Литмир - Электронная Библиотека

– Мессир Бедоир, герольд его величества.

– Френ! Где тебя буря носит!

Френ тут же возник на пороге.

– Лошади оседланы, ваша милость.

– Лощади вам уже не надобны, – влез в наш разговор толстяк. – За его милостью прислана карета, – Бедоир внезапно вспомнил мою титулатуру.

– Надеюсь, меня накормят во дворце, потому что я не успел позавтракать, – сообщил я посланцу рассерженным тоном. – А на голодный желудок вести переговоры я не намерен.

– Про завтрак мне ничего сообщить не соизволили. Я должен доставить вашу милость во дворец, а что там с завтраком, мне о том неведомо. Разве что остатки с вечерней трапезы подадут.

– Принц Ниена не питается объедками. Френ, принеси мне хотя бы кофе! Или меня сейчас стошнит.

При этом заявлении Бедоир спешно отступил от кровати.

* * *

Городом-государством Гармой управляет Совет Двенадцати, который избирает Короля-капитана, но одобрить его избрание или отказать в одобрении должно собрание всех граждан Гармы. В собрание входят жители государства старше 20 лет и имеющие в Гарме имущества минимум на 500 золотых солидов, причем женщины также числились в собрании, хотя и гораздо реже мужчин, потому как редко владели подобным имуществом самостоятельно. Король-капитан не мог назначать преемника и наследника, а сын нынешнего короля не мог сделаться следующим королем, так было записано на бронзовых скрижалях, установленных на здании Совета двенадцати. Все эти законы были отголосками законов империи Домирья, где каждый крупный полис, получивший милостью императора статус муниципия, обладал городским самоуправлением. Совет Двенадцати, в том числе, утверждал список налогов и их расходование, и, бывало Король-капитан и Совет грызлись месяц, а то и два, прежде чем согласовывали расходы и налоги на будущий год. Эти подробности из жизни Гармы любили рассказывать при дворе Ниена как забавные анекдоты. У нас роль Совета Двенадцати играл Дом хранителей. Но если бы меня спросили, кто из них хуже справляется со своей ролью, я бы ответил: «Не знаю».

Гратин обитал в королевском дворце первый срок, и ему очень хотелось остаться на второй. Особой популярностью в городе он не пользовался, в недавнем конфликте с империей Игера вел себя странно – то открывал перевал для войск Игера, то блокировал, чем разозлил и сторонником союза с императором, и тех, кто поддерживал Ниен и Приморскую конфедерацию. Так что по дороге во дворец я прикидывал, как вести разговор с Гратином и за какие веревочки дергать, чтобы он оставил меня в покое.

* * *

Винтовая лестница вывела нас (то есть меня и Бедоира) в узкий темный коридор, где пахло пылью и мышами, и затем в большую комнату, почти такую же темную, как коридор, с одним-единственным окном, со стенами, обитыми дубовыми панелями. Здесь горел большой камин, было тепло, даже жарко, и в комнату набилось полно народу. Две женщины в темных суконных платьях, с ними мужчина – тоже в темном, еще двое придворных в зелено-бело-желтом, то есть в цветах Гармы, с десятками золоченых пуговиц на колетах и массивными золотыми цепями. Видно сразу, что мой провожатый считался мальком во дворце в сравнении с этими двумя крупными рыбинами.

Человек пять придворных в роскошных мантиях, расшитых золотом и с золотыми цепями на плечах, стояли у стены. Это члены Совета Двенадцати, я видел их в Ниене среди членов посольства. Эти пятеро – сторонники нынешнего короля. Из двенадцати пятеро – маловато.

Король Гратин вошел. Я тоже видел его прежде, когда он приезжал с визитом в Ниен. Худой, высокий и очень прямой человек, пышная пурпурная мантия, отороченная горностаем, не доставала до пола, и потому были видны тощие икры в черных чулках и кожаные туфли. Чулки в Гарме носили и женщины, и мужчины – это была здешняя новая мода, после того как один из мастеров придумал машину для вязки чулок и не только из грубых шерстяных ниток, но и из тончайших шелковых. Как устроен этот станок, хранилось в большой тайне, а гармские шелковые чулки продавались в Ниене по флорину за две пары, да и те были нарасхват. Женщины буквально сходили с ума, пытаясь достать тончайшие шелковые чулочки.

– Ваша милость, – я поклонился королю, глядя на его обтянутые темными чулками лодыжки.

Второму наследнику Ниена перед Королем-капитаном полагалось кланяться с почтением и достоинством, но у меня получилось не очень – почему-то стал разбирать смех при виде этих чулок и нелепых домашних туфель под тяжкой мантией, припорошенной по краю белым лохматым мехом.

– Кенрик, сын Эддара, Второй наследник Ниена, – обратился ко мне Король-капитан, пытаясь изображать надменность и достоинство. – Вы изувечили троих моих гвардейцев, причем изувечили так, что никто из них не сможет более мне служить.

– Эти трое жестоко оскорбили вдову моего брата Лиама, второго сына короля Эддара, благородную мистрессу Лару, дочь Ранулда Толстобокого. Оскорбление произошло в королевском дворце.

Я придвинул себе кресло и сел без приглашения. После чего повелителю Гармы тоже пришлось сесть. Он откашлялся. Поморщился. Потом заявил:

– Она могла подать жалобу. Если в самом деле так… – Гратин замялся, не желая вдаваться в подробности, – наказание для преступников – штраф и ссылка на галеры. Разумеется, если бы ее слова подтвердились и нашлись бы свидетели. Но теперь после вашего самосуда я не могу рядить свой подлинный суд.

– Подлинный суд? – переспросил я. – Вы пытаетесь убедить меня, что могли судить по справедливости?

– Именно так, – Гратин надменно поджал губы.

– Так и быть, я удовлетворюсь своим судом. Надо полагать, вы потребуете, чтобы я покинул Гарму?

– Отнюдь. Вы можете излечить этих троих и вернуть им прежний вид?

– Нет, – я передернул плечами. – Я плохой лекарь. Но даже если бы и мог, то не стал бы. Они заслужили свою казнь.

Я раздумывал, влепить ему пощечину или оставить на будущее? После этого ему придется выйти на поединок, а я должен буду дать клятву не использовать магию, то есть добровольно сделаю себя беспомощным перед его подручными. Наверняка они с удовольствием накинутся на меня всей сворой. Так что посчитаться с Королем-капитаном я решил несколько погодя – когда буду не так уязвим, а его попросит на выход следующий избранник народа Гармы. В конце концов, более двенадцати лет трон Гармы занимать нельзя. Пусть думает, что я удовлетворен своей примитивной местью.

– А чего заслужил ты? – Гратин прищурился.

И я понял, что не учел какую-то фигуру в сложной игре.

Король кивнул стоящему рядом с ним человеку с длинной черно-синей мантии, тот открыл боковую дверь, и в комнату вошел незнакомец, очень молодой, моих лет, или даже младше, черноволосый, худой, смуглокожий, обряженный в черное, в черной мантии поверх суконного колета. На его щеках чернели татуировки из скрещенных мечей и топоров.

– Палач магиков, – представил вошедшего король. – В Ниене не признают Орден Палачей и их законы, но мы в Гарме недавно заключили с Орденом договор, в Гарме магиков судит и приговаривает судия-палач. У нас есть представительство Ордена, и сейчас его возглавляет магистр Раниер.

– Я из Ниена, – это все, что удалось мне произнести.

Я хотел подняться и шагнуть к двери, но понял, что не могу пошевелиться. Я был ошеломлен. Неужели этот мальчишка, что стоял напротив меня, слегка разведя руки в стороны, и как будто ничего не делая, сковал меня? Мне показалось, что он просто стоял и ничего не делал. Он не лишил меня силы – она никуда не делась, но она вдруг оказалась заперта внутри меня. Мое тело как будто окутал толстый кокон, спеленавший меня по рукам и ногам. Не получалось призвать энергию, как учил меня Крон. Тогда я попытался забрать ее из себя, как запрещал поступать мне учитель. Мне нужно было на миг разорвать мнимые путы и тогда я смогу втянуть в себя всю энергию в этой комнате. Мысленно я уже представил как все – придворные, члены совета, сам Король-капитан и этот дерзкий мальчишка превращаются в хрупкие ледяшки, а мои волосы, брови, ресницы, щетина покрываются инеем. Любой даже самый слабый магик хоть раз, но пытается оторвать себя от пола с помощью магии. Но магики не летают. Это просто сжигание энергии в себе, как живой топке, – бессилье и мука. Нечто подобное творилось со мной в тот момент. Я как будто хотел полететь и не мог. Энергия была тут, рядом, я был могуч и беспомощен одновременно. И все же мне почти удалось разорвать путы – я уже различал магические пелены, что стягивали мои руки, шею, плечи, они трещали и рвались, и их обрывки плавали в воздухе блеклыми пузырями, как медузы в мутной морской воде у берега. Король и его люди тоже слышали этот треск и отлично понимали, что он означает. Король попятился, какой-то старик в мантии стал дергать дверь, но не мог открыть – палач замкнул пространство.

11
{"b":"932667","o":1}