Благо что погода была милостива к спортсменам, в отличие от Калгари: на стадионе и в его окрестностях стояла хорошая погода, и самое главное — ничего не напоминало о том пронизывающем ветре.

Плюс организаторам не пришлось беспокоиться о снеге, чего-чего, а уж этого добра в зимней Норвегии навалом.

Если же говорить о моих ощущениях во время самой церемонии, то они были, скажем так, двойственными.

С одной стороны, я был рад тому, что приму участие в своей уже второй олимпиаде, а с другой — мне было грустно от того, что за моей спиной больше не будет той мощи, которую представлял собой Советский Союз. Пусть я застал его и в самом конце существования страны, но все равно, что это такое, я успел понять.

Да, сейчас у меня в разы, если не на порядок, вырос уровень жизни. И когда я вернусь из-за океана домой, а я вернусь сто процентов, то возможностей у меня будет куда больше. Но все равно, это немного не то.

— Ты чего такой смурной, — спросил меня Игорь Лукиянов в тот момент, когда мы проходили мимо трибун. Я как раз задумался о Союзе в тот момент, и это, видимо, отразилось у меня на лице.

— Ничего, Игорек, — тут же ответил я и улыбнулся, — я чертовски рад тебя видеть, дружище, — после этого я приобнял Игоря за плечи и встряхнул его, — надо порвать к хренам тут всех и победить. Помнишь, как ты мне в восемьдесят седьмом о своих планах рассказывал? О том, что тебе нужно попасть в сборную, чтобы жену радовать шмотками. Мог ты тогда представить, что так все в итоге получится? Что у тебя будет карьера в НХЛ, золотые медали чемпионата страны, победа на олимпиаде и шанс выиграть еще одну?

— Честно тебе сказать, Сань, мы когда начали побеждать тогда в чемпионате, я подумал, что шансы на хорошую карьеру и на сборную у меня есть. Но чтобы все получилось так? Нет, я об этом не думал, ты прав.

— Да, выиграть второе олимпийское золото было бы очень круто, — вмешался в наш разговор Бякин. Илья шел рядом со мной и Игорем, и по лицу еще одного моего приятеля становилось понятно, что у него, как и у Лукиянова, отличное настроение.

— Еще как круто, Илюх. А учитывая то, что НХЛ здесь, это почетно вдвойне, — ответил я Бякину, — это же считай Кубок Мира получается.

— Ты хотел сказать кубок Канады? — поправил меня Игорь.

— Нет, кубок Мира, — мы же с парнями из Тампы летели сюда на одном самолете с Криспом, — главный тренер моего клуба числился одним из помощников Скотти в сборной Канады, — и мое кресло было сразу за местами, на которых сидели Астахев и Крисп. Я краем уха слышал, что Терри сказал Сан Санычу, что скорее всего в девяносто шестом будет следующий турнир, и его переименуют из Кубка Канады в Кубок Мира.

— А что, семь лет перерыв получается, — подал голос Бякин, — пора бы и провести Кубок, да. Даже странно, что так долго времени с ним тянут.

— Думаю, что это из-за Олимпиады. Но в любом случае, кубок Мира будет.

— Ага, и проведут его как обычно летом. А это значит прощай отпуск. Вместо пляжа, моря и пива с ничегонеделаньем надо будет играть. Плюс у меня сезон 96–97 контрактный. Самое то будет получить травму, — в голосе Ильи явно звучало недовольство.

— Слушай, ты чего? — удивился Лукиянов, — еще скажи, что играть не будешь, если позовут.

— Вот еще! — возмутился защитник Тампы, — если позовут, я, конечно, поеду играть. Какие тут могут быть вопросы? Да и вообще, до этого кубка еще два года.

— Верно, — согласился я, — у нас на носу другие заботы.

Ближайшей из таких забот была сборная Норвегии. Вернее, даже не сама сборная хозяев турнира, а игра с ними.

Штука в том, что все мы, хоккеисты сборной России, прилетели в Норвегию накануне церемонии открытия. Из-за этого в ней приняли участие далеко не все игроки команды. Например, легендарная тройка КЛМ, которую Майоров объединил на этом турнире, пропустила церемонию открытия в полном составе.

Я прекрасно понимал и Крутова, переживавшего в Тампе вторую молодость, и Макарова с Ларионовым. Ну что они не видели на этой церемонии?

Флаг, если только.

Так на церемонии закрытия будет точно такой же. И пройтись по стадиону в Лиллехаммере в статусе трехкратных олимпийских чемпионов для бывших армейцев будет куда приятней.

А возраст у мужиков по нынешним хоккейным меркам уже почтенный. Это в будущем 34 года, столько например Макарову сейчас, не считаются чем-то особенным. Сейчас же очень многие в этом возрасте заканчивают с карьерой в сборной и сосредотачиваются на клубных делах. Нагрузка дает о себе знать. Да и советская хоккейная система с ее постоянным конвейером новых и новых звезд не подразумевала выдающееся долголетие в главной команде.

Поэтому старшие товарищи и предпочли отдых.

Молодежь не пропустила олимпийские парад, и это добавило еще немного свинца нам в коньки, хотя его и так там было предостаточно из-за джетлага и акклиматизации.

Хорошо хоть последние матчи Тампы были в Канаде. Если бы мы ворвались бы в норвежскую зиму прямо с пляжей Тампы, ощущения были бы куда интенсивнее.

А так из одной зимы я перелетел в другую.

Утром двенадцатого февраля, когда Любовь Егорова и Нина Гаврылюк тщетно пытались обставить на лыжне итальянку Мануэлу Ди Чента, мы, хоккейная сборная России, провели первую полноценную тренировку. Вечером нас уже ждала игра с Норвегией так что времени было в обрез.

На которой тренерский штаб сборной принялся придумывать тройки нападения.

С защитой плюс-минус все понятно. Пары Фетисов-Касатонов и Миронов — Каспарайтис играли вместе в своих клубах, а оставшиеся защитники были такого уровня, что могли влегкую сыграть с кем угодно.

В результате Илью поставили вместе с Володей Константиновым, и они составили номинальную четвертую пару.

Третьей, опять же на бумаге, считалось сочетание Житник — Зубов. И это как раз тот случай, когда номер три означал только очередность выхода на лед.

Причиной тому был Зубов.

Так получилось, что я не застал Сергея в его советско-российский период карьеры, а когда тот переехал за океан, у меня начался затяжной период турбулентности в карьере.

Поэтому против него я играл только в прошлом сезоне и в этом.

Этих матчей, конечно, с лихвой хватило, чтобы понять масштаб личности этого защитника, но именно в Лиллехаммере я открыл его для себя заново.

Пожалуй, что он был самым разносторонне развитым оборонцем, которого я видел в своей карьере, само собой речь шла про нынешнюю карьеру.

Уж на что мой приятель Бякин универсал, он даже в нападении регулярно играл и играет. Но Зубов превосходил Бякина по всем параметрам. Идеальный образец универсального солдата. Одинаково хорошо играющий как в обороне, так и в нападении.

А учитывая то, что Леша Житник тоже мог легко играть как домоседа, так и атакующего защитника, получалось, что эта пара могла без ущерба для эффективности меняться амплуа. В остальных сочетаниях защитников распределение ролей все-таки более однозначно.

Для сборной России это очень большой плюс.

А вот с тройками нападения все, как это ни странно, не все так однозначно.

Майоров со своими помощниками, Асташевым и Юрзиновым, столкнулись с достаточно сложной задачей.

Им нужно было придумать игровые сочетания для 12 нападающих, у каждого из которых атакующие функции превалировали над защитными.

Да, сразу три центра сборной, Я, Ларионов и Федоров, в своих клубах очень успешно играли роль двусторонних форвардов. Я, после появления в составе Тампы Карбонно, чуть меньше тратил времени на оборону, но все равно, при необходимости легко становился форвардом оборонительного плана.

Но вот с крайними нападающими у нас самая прям «беда». Игроков оборонительного плана по сути нет.

Плюс еще и непонятно, как будет выглядеть конфигурация сразу двух звеньев.

Номинальной первой тройкой считались наши суперветераны. Крутов — Ларионов — Макаров. Все трое в очень хорошей форме, а опыта вместе у них столько, что на всю команду хватит.