Попробовала дотронуться сейчас. Липко! Аллах, откуда так липко? Это же не вода? Ох, стыд какой, он же трогал ее там… вот такой?

Рахманова тщательно намылилась, вся, а там особенно, затем еще тщательней всё промыла водой. Выдавила его шампунь на волосы: они уже мокрые и теперь, если их не промыть — повиснут паклей.

Не надо было вообще лезть в ванну! Зачем она?

Трусики отяжелели от воды, пришлось снять. А где их теперь сушить?

Выключила воду, выбралась на пол, вытерлась чистым полотенцем, которое Мак доставал из шкафа. Повесила мокрое белье на полотенцесушитель и сверху прикрыла своими джинсами. Жаль, отопления нет, а так не успеет высохнуть. Ну, как-нибудь завтра оденет.

Завтра?

От мысли, что будет спать без них, задохнулась. Мотнув головой, стараясь не зацикливаться, одела футболку, которая оказалась и не футболкой вовсе, а легкой трикотажной рубашкой. Которая уже по счету? Он ведь каждый раз доставал ей чистую! Может, пора носить с собой свою пижаму?

Надо выходить… Собрав волю в кулак, открыла дверь, шагнула в коридорчик между кухней и комнатой. Осмотрелась, прислушиваясь, где может быть хозяин квартиры.

Тихо.

— Ася, — позвал негромко, показываясь. — Ты…?

Его прервало урчание в ее животе. В тишине квартиры прозвучало почти зловеще.

— Кроха, — подтолкнул ее к кухне. — Надо иногда есть. Слышишь? У меня бульон остался. Хлеб есть. Будешь?

— Да, — кивнула. Отвлечься, надо отвлечься.

— Тогда садись, — он все также в одном полотенце завис, согнувшись, у холодильника. — Сейчас разогрею.

— Я могу сама…

— Сиди уж.

Невольно любовалась им украдкой, пока отвернулся. Снова захотелось коснуться… провести рукой по гладкой коже, даже поцеловать… О, Аллах!

Когда с едой было покончено, Ася застыла над пустой тарелкой. Климов сидел напротив, не ел, но налил стакан воды. Асю не торопил, словно бы и не было ее вообще, не обращал внимания. Но так даже лучше, а то бы кусок в горло не полез.

Встала, шагнула к раковине помыть за собой посуду. А через минуту ощутила на себе его руки, забирающиеся под подол рубашки, и поняла: всё… пора…

Он чувствовал ее дрожь, а она не могла с ней справиться. Взял из ее рук недомытую тарелку, отставил, она затаила дыхание, казалось, даже сердце перестало биться в ожидании. Наклонился, коснулся губами ее темной макушки, по-новому пахнущей его шампунем, отчего и без того не до конца прошедшее опьянение накрыло новой волной; у Аси от его теплого дыхания вниз вдоль тела посыпались рисинки-мурашки.

— Малыш, — проговорил ей в волосы, легко касаясь губами, — хочу тебя…

На слова смелости не хватило. В ответ откинулась назад, теснее прижимаясь к обнаженному рельефу. Сливаясь с ним, впитывая…

Развернул ее, снова подсадил на себя и понес в неосвещенную комнату на предусмотрительно подготовленное ложе. Сел, а она оказалась верхом на нем раскрытая, сжалась, пытаясь свести ноги, но шансов никаких: между ее бедрами — его тело. Пока в полотенце, но это ненадолго, в нем было уже тесно. Не дал ей зациклиться на мыслях, развел полы своей же рубашки, задев большими пальцами горошины сосков, и Ася рвано выдохнула. Эта одежда вместо того, чтобы скрыть, лишь сильнее будоражила воображение, притянул к себе. Поддалась, но не расслабилась. Всё также дрожала, пытаясь спрятать лицо, наклоняясь к его шее и не ведая, что тем самым только распаляет больше. Боялась посмотреть, боялась выдать себя. Он сам провел по ее подбородку пальцами, поднимая, рассматривая, нежно касаясь кожи губами, языком… Ласкал так, что ресницы дрогнули и поднялись, открывая подернутый поволокой взгляд.

У него рвало крышу, хотелось сграбастать ее, сжать до боли, поскорее оказаться в ней… Но с этой девочкой нельзя торопиться. Она маленькая, нежная, неопытная. Как младенец — доверчивая, мягкая, сладкая… на ощупь и на вкус. От ее кожи, пропитанной влагой и свежестью, мутнел разум.

Приподнял ее, пересадил, улыбнулся непроизвольно вырвавшемуся недовольному короткому стону.

— Нет, малышка, не так… не сегодня… Так будет слишком глубоко… для тебя.

Легко толкнул на подушки. Ася тут же сжала коленки, руками прикрывая грудь. Не сказать, что почувствовала себя легче, потому что даже такую Мак пристально ее разглядывал. Всю, от густой челки до тонких щиколоток, медленно скользя взглядом, глубоко дыша. А затем скинул полотенце и присоединился к ней. Близко, жарко, без единого миллиметра между. На ней, но не отягощая своим весом, облокотившись правой рукой возле ее головы. Левая пошла гулять по ее животу, между грудями, около ушка…

Она отвернулась, стеснялась смотреть. Стеснялась что-то делать в ответ, но тут он сплел свою ладонь с ее и поцеловал пальчики. Завел ее руку к себе на шею, склоняясь для поцелуя, притягивая к себе еще ближе…

Всхлипнула, эмоции рвали на кусочки, оттого целовала торопливо и неловко, прижималась, терлась ноющими сосками. Хотелось максимально возможного контакта! Аллах, так и должно быть???

А он целовал ее нежно, подушечками пальцев начал исследовать те уголки, где никто еще не бывал. Осторожно, она чувствовала, что он сдерживается, таяла.

Она ни разу не ошиблась, придя к нему. Не сегодня, вообще.

Мак аккуратно, но настойчиво развел ее колени, прижимая одно своим бедром. Медленно, обходя самое чувствительное местечко — рано еще — добрался до ее лона. А там уже было влажно! Его девочка ждет его. Указательный палец легко вошел в ее глубину, не встретив никакого сопротивления. Несколько поступательных движений и Кроха выгнулась, выдыхая стон ему в губы. Он отвлекся, да, теряясь в ее ощущениях, добавил второй палец. Ее надо растянуть, подготовить, но Климов знал, что она всё равно слишком маленькая. Вся, и там — не исключение. Убрал руку, и снова ее стон, намного громче и жалобнее. Ох, Кроха, прости, сил терпеть больше нет… Прошелестел фольгой, косясь на то, как пристально она наблюдает за его манипуляциями, но без этого никак, пока, по крайней мере… Потом он научит ее пить нужные таблетки…

Перетек на нее, возобновляя поцелуй, чувствуя, как ее руки обвивают его, как тело само подстраивается, принимая удобную позу, коснулся головкой влажного входа, и сам не выдержал — застонал.

— Малышка! — выдохнул, двигая бедрами к ней.

Но встречного движения не было, наоборот! Ася вся напряглась, сжалась, делаясь еще Уже, чем уже есть, вскрикнула, попыталась вылезти из-под него.

Ощущение — будто ее резали ножом с несколькими лезвиями! Не так, чтобы убить, но чтобы сделать побольнее! Дернулась, стараясь избежать повторного вторжения, уперлась руками в грудь Мака, но он, шепча «прости!», продолжал двигаться, увеличивая темп, причиняя новую боль.

— Макар, не надо! — прохныкала.

— Надо, малыш. Потерпи. Ммм… — сдерживаться больше не мог…

…стоило напрячься, вспоминая, когда он последний раз так быстро кончал, да еще не совсем трезвый… Наверное, еще школьником! А сейчас? Сейчас хорошо. Девочке наверное, лучше, что всё так быстро закончилось. Выдохнул, коротко поцеловал сжатые побелевшие губы и скатился, не выпуская из рук тело, едва расслабившееся после того, как он вышел.

— Не плачь, — Мак задел предплечьем ее мокрый висок. — Эй, Ась, малышка, это только впервые! В следующий раз будет хорошо! Всегда, я обещаю!

Следующего раза не будет! А слезы лились сами. От пережитых эмоций, от шока, от несправедливой боли, пусть и ожидаемой, но от этого не менее неприятной. Она не знала, как должно быть, но не ожидала подобного! В ней ли дело, или в нем, или вообще ни в чем? Было ведь слишком приятно, а потом резко — нет! Все предыдущие ощущения забыты, перечеркнуты этой резью. И наверное там… кровь? Протянула руку — влажно, даже слишком. Попыталась разглядеть на пальцах, но кровь это или что-то… от него, в темноте не видно. Противно. Липко, склизко, течет по чувствительной коже между бедер… Всегда так? Ей думалось, после подобного пара должна счастливо отдыхать, а не думать о том, как избавиться от неприятных последствий. Видимо, в реальности всё намного прозаичнее.