От мрачных перспектив реальной жизни люди ушли в игру. Чистый эскапизм, когда тебе нечего есть, погружаться в волшебную вселенную, полную неизведанных миров и мест, чтобы постараться чего-то там достичь. А цель эта была желанна для всех и каждого, кто хотя бы единожды попробовал.

Единственная оставшаяся на земном шарике имеющая ценность валюта — юдди. Юнайтед Долларс, если изволите. Они конвертируются один к одному в Арке, к золотым монетам. Это справедливо и наоборот. Что так же привлекало гигантскую массу работяг, вроде меня. Сбыл трофей — вот и есть чем оплатить арендную плату за квартиру.

Мысли путались, комкались, сфокусироваться на какой-то одной идее становилось тяжело. Вероятно, у меня и правда тяжелый откат. Но одну, царапавшую мою черепную коробку изнутри, мысль, мне все же удалось ухватить и начать ее усиленно думать.

Это что же получается, все эти россказни про Систему в реальности — не мой глюк? Я попытался сфокусироваться, уведя взгляд вниз и влево. Полоски жизни и выносливости слабо, прерывисто появились, как при паленом аркдансе с плохим соединением, и почти сразу пропали. А с бутылкой что случилось? Припоминаю, как сжал ее посильнее, от гнева или напряжения, не знаю. Хочу еще раз проверить, но уже не здесь. Артуру совершенно ни к чему стать свидетелем паранормальщины.

Настенные часы, доисторический артефакт, мерзко щелкали секундной стрелкой, разбавляя сопение носов двух оставшихся игроков. Я их знаю, это Марк и Андрей, закадычные товарищи. И в Арк пошли вместе, и вроде как отыгрывают два класса, синергирующих друг с другом. Я с ними никогда не играл, их уровни были малы.

— Артур, ты же играл в Арк? — спросил я, чтобы отвлечься хотя бы беседой.

— Да, было. — не стал развивать тему администратор, но ответ дал однозначный.

— А сейчас? — я знал ответ, но хотелось поговорить.

— Не-а, — пожал плечами кудрявый, — с того раза, когда меня почти полчаса грыз василиск, а предыдущий админ спал и не снял с меня браслет, я в игру больше не входил. Как бабка отшептала. Я ж рассказывал? — слегка возмущенно закончил фразу Артур, нахмурившись.

— Ага, помню. Ты еще орал по ночам «не жри меня, тварь, не жри!» — съехидничал я, подмигнув.

— Ну ты и скотина, Майк. — тоже улыбнулся админ, но глаза его не улыбались.

Спустя час я, наконец, пришел в себя. Головная боль утихла, тело перестало дрожать, но ощущение пустоты внутри никуда не делось. От пива отказался — толку с него ноль, только хуже станет. Зато от кофе удержаться не смог, крепкий черный напиток хоть немного вернул ясность в голову.

Сидя в этом захудалом кресле, я прокручивал одно и то же: что теперь делать? Четыре года работы — и все в трубу. Или, точнее, в чертов взрывающийся труп. Какой идиот вообще придумал эту механику? Зараза, чтоб ему пусто было… Каждая мысль только сильнее злила, но ясного плана не появлялось.

Вздохнув, я окончательно решил: пора валить домой. Там, может, хоть пойму, как теперь жить дальше.

В полуподвальном помещении студии было теплее. Поднявшись по лестнице, я поежился и запахнулся курткой. Зябко.

-«Вывеску бы ему починить, мигает.» — пронеслось у меня в голове мимоходом. В луже отражение названия студии, одна половина горит нормально, вторая — прерывисто.

[Вывеска студии аркданса: Соломон. Прочность: 50/100]

Я потер глаза. И что, так теперь все время будет?

Монополист в сфере пассажирских перевозок без водителя, компания ДиМейн, образованная от инициалов создателя, Дмитрия Мечникова, исследователя ИИ из России, подал авто. Задняя дверь услужливо распахнулась, и я поспешил внутрь теплого салона.

— Приветствую Вас в салоне, господин. — механически протараторил ИскИн, выражая безэмоциональную вежливость. Я не стал отвечать, просто кивнул. Здесь все равно везде камеры.

С поправкой к закону о морально-этических нормах в отношении роботизированных ИИ долго не церемонились, пролоббировали явственно механические голоса. В современном мире это осталось единственным рубежом, который позволяет с первого взгляда отличить человека от куклы с искусственными мозгами. Может, боялись подмен крупных политиков?

— Да о чем я думаю вообще! Выругался я и, стукнув по подголовнику сидения спереди ладонями, обмяк.

— Плохой день, господин? — решил поддержать меня таксист-без-души.

— Представь, что ты сегодня потерял кропотливый труд четырех последних лет. Каково тебе будет? — понятия не имею, почему я решил излить душу ИскИну. Может, потому что дома никто не ждет?

— О, я был бы невероятно опечален. Хотите, я включу для Вас ободряющую музыку? — безучастно, фальшиво и пластмассово спросил водитель.

— Нет, оставь меня.

Город, в котором я живу, медленно, но верно умирал. Производства давно стали автоматизированными, услуги — бесконтактными, а люди утратили даже видимость необходимости общаться друг с другом. Мы, эгоисты по своей природе, сами довели себя до черты, за которой начиналось вымирание. И это была не война, не нехватка ресурсов, а чистейший эгоизм, разъедающий все изнутри.

На планете осталась «золотая сотня» — те, кто живет в роскоши, управляя этим разрушенным миром, как собственной игрушкой. Остальной миллиард едва сводит концы с концами, цепляясь за любую возможность заработать хотя бы на очередную дозу аркданса.

А он стоит денег! Пятнадцать юдди за дневной абонемент в салоне, тридцать пять у официалов. Разницы, по сути, никакой, кроме того, что тебя могут грохнуть в подпольном салоне, пока ты с браслетом на запястье. У клуба с лицензией с этим построже.

ДиМейн остановился у входа на территорию ЖК. Я вышел из авто и поспешил в свою квартирку — на улице начался дождь.

В лифте до меня, наконец, все дошло. Я потерял персонажа, который поддерживал мое существование и в последнее время даже позволял немного откладывать. Меня пробил холодный пот, когда я понял — начинать заново. Но теперь, кажется, мне будет немного легче. — я ухмыльнулся своим мыслям и посмотрел на перебинтованную руку.

[Текущее здоровье: 92/100]

— «Единица здоровья в час. Примерно. Интересно, как это вообще работает? Просто регенерация моего тела?»

Мысли роились даже тогда, когда я в беспамятстве прошел в квартиру. Будто на автопилоте, честное слово. Повесил влажную кожанку просушиваться, кое-как умылся одной рукой и прошел в кухню. Моя квартира была двухъярусной, но при этом очень маленькой, узкой. Из коридора сразу начинается кухня с диваном, в крохотном закутке душевая, на втором этаже — большая двуспальная кровать.

Заправив автоматический комбайн смесью витаминизированных бжу-комплектов с вкусовой добавкой «Картофельное пюре с нежнейшей телятиной в сливках», я упал на диван и голосовой командой включил интравидение.

— Ма, включи телек. — сказал я, улавливая носом ароматы из комбайна.

Интравидение — современный ответ всем коммуникациям из дальнего прошлого. Тут тебе и ИИ-компаньон, и телевизор, и интернет, и радио, и книги, да что угодно. Достаточно лишь назвать команду, и вещание начнется непосредственно в нужный орган чувств. А Ма — это сокращенное имя моего голосового помощника, Марты.

Я провел в прострации минут пять. Слушал бубнеж новостной сводки. Привычка, чтобы что-то рядом болтало, с детства не могу уснуть без аудио. Из размышлений меня выдернул писк комбайна. Кухня наполнилась ароматом вкусного, но синтетического ужина. Тут были и свои плюсы — я мог задать смеси любой вкус, а химический состав автоматически подбирается под нужды организма. И выглядело это, как натуральная пища. Хотя и секс-роботы тоже выглядят, как настоящие женщины.

Сейчас не до еды.

Еще в Соломоне я кое-что заметил. Я не разбивал ту бутылку. Не выронил ее. И уж тем более не бросил, благо, шарики за ролики у меня еще не заехали. Тогда что это было? Мистический, до смешного нереальный взятый Топ-500? Быть не может. Хотя, можно же и проверить…

Я поднялся с дивана, но не к комбайну за едой — не остынет. А к своему минибару. Крохотная бутылочка, крайне дорогая, с натуральным апельсиновым соком. Двести миллилитров. Стекло. Что ж.