Хватило доли секунды, чтобы понять, что произошло – дверь удачно снесла одного их охранников, который… вёл Грейс. Слава Островам, снесла не её.

Раздался женский вскрик. Боец, которого ударила дверь, застонал, закрыв глаза, и рухнул. Пока его товарищ сообразил, что «периметр» нарушен незнакомцем, я вскинул автомат и пустил в него короткую очередь пуль. Разрывных пуль: распоров грудь, снаряды разлетелись на мелкие осколки уже внутри его тела, принося нечеловеческие муки перед смертью. Захрипев от боли, второй охранник попытался прикрыть торс ладонями. Те тут же окрасились тёмной кровью, и после он безмолвно упал на пол.

Грейс же прикрыла голову руками, инстинктивно отпрянув к противоположной стене. Сползая по ней на пол. Очевидно, не успев рассмотреть меня, нападающего на конвой. Я мазнул по фигуре быстрым взглядом, но выдыхать и расслабляться было рано – первый боец уже поднимался с колен, держась за окровавленный, разбитый нос и чертыхаясь.

Хм, неплохой вышел удар. Прежде чем охранник успел достать из кобуры пистолет, в его горле оказались два моих метательных ножа. Предсмертный крик вышел громче и омерзительнее, чем у его напарника.

Я стоял, тяжело дыша, наблюдая, как грузно осело ещё одно тело, захлебываясь багряными потоками. Всё произошло за считанные секунды. В который раз я был благодарен и генам, и тренировкам в «Тиррарии» за ту реакцию, которой обладал, – она сейчас чертовски пригодилась.

В коридоре с множеством кабинетов – больше никого. Пусто и тихо. Я захлопнул злополучную дверь на лестничную площадку за собой и в два шага сократил расстояние до сидевшей у стены Грейс.

Она дёрнулась, когда я коснулся её сжатых рук. Попытался отнять их от её головы и лица, чтобы заставить посмотреть на меня.

– Пожалуйста, не надо… – тихим, скулящим голосом попросила она, всё ещё оглушенная произошедшим.

– Грейс… – сипло позвал я, встав на колени и придвигаясь к ней ближе.

Она вжалась в стену, всхлипнув, и я ощутил под пальцами, как напряглись её запястья, предплечья. Всё тело…

– Нет… Нет… Нет! – восклицала она в ладони, всё ещё боясь убрать их: – Я схожу с ума?!

Вот же, блять…

– Милая, посмотри на меня.

Совладав с собой, я добавил властных интонаций в голос. Немного встряхнул её плечи:

– Грейс, это я! – пробравшись под её холодные руки, я, забыв о ранах, впился пальцами в её щеки, принуждая поднять на меня взгляд. – Блять… Это я. Посмотри на меня…

И если Грейс и так тряслась, будто от озноба, слушая меня, то теперь настала моя очередь. Я ощутил дрожь по позвоночнику – неоново-голубые глаза встретили меня безумием, неверием и страхом.

– Ты ведь мёртв… – исказившееся гримасой боли лицо оросилось слезами, и я поспешил смягчить свои касания по её скулам. – Ты ведь…

– Дыши, Грейс, – было крайне трудно сдерживать себя и не раздавить её тело в объятиях. Всё-таки, истерики и шока не избежать. Так и знал, – Это я. Я жив. Я здесь. Я пришёл за тобой.

Ей слёзы перешли в открытые рыдания, которые заставили наплевать на ускользающее время и… Наброситься на неё. Я пытался быть ласковее, но никак не мог – мои ладони сжали Грейс в удушающих объятиях. Губы сами бесконтрольно принялись покрывать родное влажное лицо поцелуями. Я старательно избегал разбитого, но такого же манящего, как и раньше, рта, понимая, что вызову очередное кровотечение из ранок.

– Милая… – я обхватил талию Грейс, притягивая к себе, вдавливая в себя и желая слиться с ней воедино. Она увернулась от нового поцелуя и уткнулась лицом мне в ключицу: прикусив ткань моей формы зубами, Грейс тихо завыла, не в силах остановить рыдания. – Я пришёл за тобой…

Моя ладонь мягко запуталась в её растрепанных волосах, утешающе поглаживая. Лишь какие-то высшие силы знают, скольких усилий мне стоило сохранять подобие твердости, хладнокровия и невозмутимости. Мы ведь всё ещё не в безопасности. Я не мог полноценно отдаться охватившим меня чувствам, электрическими импульсами долбившие разум и тело.

От моих действий теперь зависели две жизни.

Я должен вывести нас из здания.

– Грейс, пожалуйста… – я вновь обхватил ладонями её лицо, покрасневшее и чуть опухшее, с трясущимися губами. Всмотрелся в глаза, выражение которых постепенно прояснялось за пеленой слёз: – Мы всё обсудим, всё обговорим. Но сейчас нам нужно уходить. Нельзя больше терять ни секунды, милая.

– Я… Я до последнего ждала тебя, Норд, – хрипло пробормотала она, качая головой.

Я заметил движение её ладони, которая вытащила из кармана чёрных брюк ту записку, что была в начале заседания:

– Я думала, что убила тебя… Но ты вернулся… Неужели… Это правда ты?..

Я догадывался, что моё появление ударит по психологическому состоянию Грейс. Но не предполагал, что настолько сильно. Её севший и прерывающийся жалобный голос резал меня без ножа.

Я опустил взгляд и различил собственный почерк на сжимаемом клочке: «Я скоро. Никуда не уходи».

Она хранила то моё утреннее послание. То самое, после нашего первого головокружительного секса.

Всё это, блять, время она хранила его.

С ума сойти… Я тяжело выдохнул, забирая и комкая бумажку из окаменевших пальцев, и снова резко прижал Грейс к себе.

Я был её надеждой. Моё обещание, которое относилось лишь к возвращению обратно в апартаменты, обернулось посланием более глобальным, нежели я изначально закладывал в него. Теперь я понял, от чего была та карта-ключ.

Мои слова грели её в вынужденной разлуке. И сердце пропустило удар, когда я осознал, что именно с ними, на куске бумаги в руке, она собиралась принять свою смерть. Судя по затихающим всхлипам, Грейс очень медленно, но верно приходила в себя. Я осторожно отстранил её и вновь взглянул в глаза:

– Это я. Правда – я. Говорил же, что ты больше никогда никуда от меня не денешься. Помнишь? – я провёл большими пальцами под её нижними веками, собирая остатки влаги.

Грейс, рвано дыша, быстро закивала, пытаясь остановить новый поток слёз. Минута. Ещё одна. Постаравшись собраться и успокоиться, Грейс вцепилась в мои плечи мертвой хваткой, когда я помог подняться на ноги. Я позволил себе короткую, еле заметную улыбку и заправил светлую прядь за её ухо.

– Прости, что моё «Я скоро» обернулось длительным и мучительным ожиданием для тебя, – я приложился губами к её покрытой испариной лбу в долгом поцелуе.

Словно очищая разум от любых мешающих эмоций, – например, от тех, что заставляли сейчас пойти и уничтожить всех ублюдков, по вине которых она так страдала.

– Это ты… Меня прости, – смог лишь прочесть по ей губам, настолько тихо она это произнесла.

Нам столько нужно с ней обсудить. И что-то подсказывало, что теперь у нас будет масса времени, чтобы насладиться друг другом, несмотря ни на что. Поправив оружие и подав Грейс ладонь, в которую она тут же вплела свои пальцы цепкой хваткой, я ободряюще кивнул ей:

– Уходим, милая.

Лэндон

Помню, когда-то давно, на дополнительных курсах в колледже, мы касались темы пяти стадий принятия неизбежного. Теперь я наблюдал их воочию.

Все дни заточения моя неугомонная Ким в соседней камере чрезмерно импульсивно демонстрировала первые две стадии, никак не перейдя к третьей. Я сам уже давно находился на пятой, и если первые сутки пытался как-то утихомирить Ким, то сейчас попросту слушал её крики в сторону безразличных охранников, неслышно усмехаясь себе под нос.

Отрицание. День первый.

– Нет, вы посмотрите на этих ублюдков! Эй, блять! Выпустили нас отсюда! Козлы! Мы такие же солдаты «Тиррарии», как и вы! Да вы вообще знаете, кого спрятали за решетку!

Гнев. День четвёртый.

– Блять, как я вас всех ненавижу! Я выдавлю вам глаза собственными пальцами и не поморщусь, когда выйду отсюда! Надо было оставаться работать в Фермерском ведомстве, они там хоть песни поют! В полях коров гоняют! Лэн, скажи им! Скажи этим говнюкам, что мы уничтожим их!