— Нет, так не годится, — я решительно взялся наводить порядок в тёзкиных мыслях. — Давай, рассказывай всё по порядку — о чём думал, что делал…
— Мне почему-то перед тем, как шагнуть, вспомнилось, что я будильник не завёл на ночь, — молодец, тёзка, взял себя в руки, соображалка заработала. Вот что значит организующий и направляющий пинок! — Ну и почему-то представилось, как он на тумбочке стоит…
— То есть, ты, получается, комнату себе представил? — мне захотелось уточнения. Логично же, раз представил будильник на тумбочке, то и комнату, где та тумбочка стоит, тоже.
— Да, так и получается, — согласился тёзка, — представил.
— Тогда пошли обратно в сортир, будем повторять, — распорядился я на правах старшего.
Повторили. Потом ещё, ещё, ещё и хрен его знает, сколько раз ещё, пока не убедились, что телепортация не только в соседнее, а и в любое иное помещение нам по силам. Впрочем, говоря «нам», я слегка преувеличиваю — под моим управлением тёзкино тело по-прежнему телепортировалось только через одну стенку. Тоже неплохо, конечно, но с тёзкой не сравнить.
— Ты как думаешь, у кого тут может быть карта этого городка? — спросил тёзка и тут же сам себя поправил: — То есть не у кого, а где?
— По логике если, то у охраны обязательно, — я с ходу назвал самый простой вариант. — А тебе зачем? — тёзка, конечно, молодец, но эта его склонность к шаблонному мышлению меня иной раз просто-таки подбешивает…
— Как зачем⁈ — возмутился тёзка. — Надо же узнать, куда и как отсюда выбираться!
— А ты что, не в состоянии представить себе комнату в Посланниковом переулке? — пришла и моя очередь возмутиться. Нет, ну в самом деле, нельзя же так!
— Ты думаешь, получится? — кажется, такая мысль тёзку и правда ещё не посетила. Ну а я, спрашивается, на что?
— Так это к тебе вопрос, не ко мне, — решил я добавить дворянину Елисееву веры в свои силы, раз уж от него тут зависело больше.
— Да, пожалуй, — согласился тёзка. Согласился, должен заметить, без особой уверенности. Нет, так дело не пойдёт…
— Давай, постарайся, — подбодрил я его. — Если не ты, то кто? У меня, сам видишь, не очень-то и выходит.
— Прямо сейчас? — тёзкина нерешительность меня не вдохновляла, надо было как-то её переломить.
— Прямо сейчас, — нажимал я. — Если ты вдруг забыл, напоминаю, что послезавтра тебе надо внести плату за комнату. Госпожа Волобуева женщина, конечно, добрая, и выбрасывать твои вещи не станет, но портить свою деловую репутацию в её глазах тебе точно не следует.
— И где я буду искать Дарью Дмитриевну ночью? — с лёгкой ехидцей спросил тёзка. Вот и хорошо, таким дворянин Елисеев нравился мне куда больше.
— У консьержки оставишь, — порывшись в памяти товарища, я знал, что один раз он через консьержку квартирную плату передавал, замотался тогда с какими-то своими делами и дотянул до последнего дня.
— А как же Аня? — нет, хорошо, конечно, что тёзка такой порядочный и заботливый, но, честное слово, мог бы сначала подумать…
— Так мы же почти сразу и вернёмся, — растолковал я. — Нам же что важно? Провести испытание дальней телепортации и закрыть твой долг по оплате комнаты. Времени оно займёт всего ничего, сделаем — и обратно сюда.
— Что же, я готов, — просто сказал тёзка.
…За время этого, как принято выражаться в официальных сообщениях, обмена мнениями у меня появилось и быстро окрепло подозрение, что в таком настроении толку от тёзки окажется куда меньше, чем того хотелось бы, однако же и надежда на последующий успех никуда не девалась. И правда, первые несколько попыток дворянина Елисеева проникнуть прямо из душевой в нашей с ним комфортабельной камере в дом госпожи Волобуевой никаких результатов не дали — уж и так тёзка представлял себе свою в том доме комнату, и этак, а всё впустую. Но надеялся я тоже не зря — тёзка успел приучить меня к тому, что когда оно действительно нужно, он умеет настроиться на успех и сделать всё как надо, пусть и не сразу. Вот и сейчас после серии неудач дворянин Елисеев смог-таки собрать в кулак волю, мысли и что там ещё было нужно, и решительно шагнул из надоевшей уже душевой в комнату на Посланниковом переулке.
Ума не включать в душевой свет у нас, слава Богу, хватило, и темнота в комнате нашей проблемой не стала — тёзкины глаза уже к ночной видимости привыкли, да и само помещение оставалось знакомым. Здесь прятаться было уже не от кого, так что люстру тёзка включил, и нам пришлось привыкать уже к яркому свету, заодно убедившись на собственном опыте в верности выводов учёных о большей скорости привыкания человеческого зрения к свету, нежели к темноте.
Отсчитав деньги для передачи через консьержку домовладелице, тёзка достал «парабеллум» и кобуру для его ношения под пиджаком.
— Думаешь, надо? — засомневался я.
— Даже если и не пригодится, с ним спокойнее будет, — аргументировал тёзка.
— А хранить его ты где собрался? — насчёт спокойствия он, конечно, прав, но вот о своевременности не подумал. — Если в постели, так её в твоё отсутствие перестилают. А больше-то и негде.
— Чёрт, и верно, — крыть тут тёзке было нечем, но сожаление скрывать он и не пытался. — Но с оружием бежать было бы как-то надёжнее.
— Тебе кто-то мешает заглянуть перед побегом сюда? — долго думать над ответом тёзке не пришлось, повеселел он буквально через мгновение. Но всё же соображалку товарищу надо развивать, мне же проще жить будет…
Сказать, что консьержка слегка обалдела, когда тёзка её разбудил, было бы слишком просто, но так и скажу: обалдела. Впрочем, что у этого жильца есть ключ от подъезда, она должна была знать, и потому нас с тёзкой её обалдение не сильно трогало. Со всеми положенными извинениями дворянин Елисеев объяснил Вере Игнатьевне, что должен безотлагательно и незамедлительно отбыть на несколько дней, а потому просит её принять плату за комнату и передать деньги Дарье Дмитриевне. К конверту с деньгами тёзка приложил серебряный полтинник, что вполне примирило консьержку с неожиданной побудкой, да и в условиях её работы, в конце-то концов, такие случаи прописаны. Пожелав Вере Игнатьевне доброй ночи, вежливый и аккуратный жилец вышел в ночную темноту.
В третьем часу ночи фонари во дворе горели через два, да и те не особо ярко, поэтому найти достаточно тёмный уголок нам удалось без особого труда. Оглядевшись по сторонам и никого в прямой видимости не обнаружив, тёзка принялся настраиваться на обратную телепортацию.
С первого раза переместиться опять не вышло, зато уже вторая попытка привела к успеху. Что ж, мы имели полное право записать ночь себе в актив — у нас (ну хорошо, у тёзки) получилось. Опять же, засекая время при покидании душевой комнаты, прибытии в Посланников переулок, уходе оттуда и последующем возвращении в наше узилище, мы опытным путём установили, что на течении времени наши телепортационные прогулки никак не отразились. Подумав и недолго посовещавшись, мы постановили считать это явление благоприятным, поскольку оно избавляло нас от мороки с расчётом поправок времени, если бы необходимость таковых имела место. Итак, нам оставалось теперь определиться, когда и куда бежать.
С выбором времени особых сложностей и разногласий не возникло — бежать решили в ближайшую встречу с Анечкой, в крайнем случае в следующую за ней. Так мы одним выстрелом поражали сразу две мишени — и укладывались в срок, по истечении которого тёзке грозили большие неприятности, и не нужно было заранее втолковывать что-то Анне, а потом бояться, что она нас выдаст какой-нибудь неуместной оговоркой или неосмотрительным поведением.
Зато вопрос о том, куда именно бежать, вызвал у нас с дворянином Елисеевым длительную и местами довольно острую дискуссию.
Тёзка начал с предложения убыть отсюда проторенной дорожкой в Посланников переулок, а оттуда двинуться в Покров на авто. Этот план я быстро разнёс в пух и прах, для начала напомнив тёзке, что привод в съёмное жильё гостей женского пола прямо запрещён договором найма указанного жилья, а потом поинтересовавшись, зачем ему ещё и Анечкой рисковать, если уж сам готов катиться не меньше полутора часов по прямой дороге, где ему с очень высокой степенью вероятности могут устроить встречу или даже просто выслать погоню, как только обнаружится его пропажа.
