— Привет. — Эмили уверенно подошла к нему и встала рядом.

Филиппинец неохотно повернулся и равнодушно окинул ее взглядом, а затем снова уставился в зал.

— Я первый день, — продолжила Эмили, вслед за ним устремив взгляд на тусовку рядом с бассейном.

— Плохо английский. — Филиппинец не спускал глаз с толпы.

— Да я только спросить хотела о браслетах, — четко проговорила каждое слово Эмили. — Бра-сле-тах, понимаешь? — показывая на свой синий, продолжала она.

— Зеленый. Желания исполнять. — Филиппинец развернулся и показал ей руку с браслетом.

— Да не. Это-то понятно. Мне интересно, где и как ты его полу… — Не успев договорить, Эмили почувствовала легкий толчок бедром от одетой в красное вечернее платье седовласой дамы лет шестидесяти и отшатнулась в сторону.

— Кыш, деточка! Это ма-а-амина конфетка! — Поправив белый браслет, дама в красном бросилась на шею юноше и начала жадно облизывать его лицо.

Филиппинец не сопротивлялся и, казалось, был полностью во власти ее губ и рук, что с такой неприкрытой страстью его раздевали и ласкали. Но все изменилось, когда появилась она — стройная загорелая молоденькая филиппинка с таким же, как у него, зеленым браслетом. В коротком сиреневом платье и в прозрачных туфлях на высокой шпильке она обольстительно шагала в сопровождении двух мужчин, которые друг с другом о чем-то перешептывались и смеялись. Взгляд филиппинца моментально изменился и ревниво заполыхал огнем. Одним хлестким движением руки он тут же скинул с себя даму в красном и, как зашоренный конь, помчался в сторону трио.

— Да как… Как ты смеешь, животное! Охра-а-ана! — раскорячившись на полу, пронзительно завизжала дама в красном.

Не замечая эти истеричные крики и расталкивая всех на своем пути, филиппинец слепо бежал вперед.

— Мэй! Мэй! — прокричал он, не обращая внимания на грохот выбитого из рук официантки подноса.

— Нино?! — Услышав знакомый голос и обернувшись, Мэй застыла на месте.

— Мэй! Мэ… — Удар электрошокера мгновенно прервал филиппинца и повалил на пол.

В глазах Нино тут же потемнело, а тело, казалось, разом пронзила тысяча мелких иголок. Жуткая боль расползалась по всем его мышцам и атрофировала их. Из последних сил он продолжал ползти к расплывчатому силуэту Мэй, что в сопровождении двух теней покорно удалялся и растворялся в накатывающей на юношу тьме. Эмили с болью в сердце наблюдала за тем, как обмякшее тело Нино утащили из атриума, а опустившая понурый взгляд Мэй вошла за мужчинами в комнату. Она с презрением смотрела на то, как вставшая с пола дама в красном, стоя у бара со стаканом виски, эмоционально жестикулировала перед одобрительно внимающей публикой, и удивлялась тому, как люди, словно не желавшие видеть произошедшего, продолжали спокойно танцевать и веселиться.

«Почему он ее тут-то караулил? Побежал еще так, будто это единственный шанс с ней встретиться. На той же улице нельзя было поговорить? А если… если он ее вообще остановить хотел? Не дать зайти в комнату? — задавала себе вопросы журналистка, стоя у лестницы на второй этаж. — Нет, это определенно странно и как-то… подозрительно сложно. Вот с этого и начну расследование, надо убедиться только, что она там, а то мало ли, вдруг еще выходы какие оттуда есть?» — И Эмили направилась к двери, куда зашло трио.

Серебристая табличка с красными буквами у входа в комнату гласила: «Повелитель марионеток». Читая эту надпись, Эмили мысленно прокручивала все знакомые ей сексуальные жанры, но так и не могла понять, что это означает. «Жюстин же сказала, что бояться мне нечего. Загляну. Если она точно там, то дождусь за столиком напротив. Все хорошо будет», — сдерживая вновь возникшую тревогу, подумала Эмили и, уже по привычке посмотрев по сторонам, дернула дверь на себя. Та не поддалась. Сделав еще несколько безуспешных попыток войти, она все же заметила загоревшуюся сбоку под табличкой надпись: «Не беспокоить». «Ну блин! Как так-то? Секс-клуб же. Наверно, придется ждать наобум», — не отпуская ручку двери, решила Эмили.

— А-а-ага! Попалась! — неожиданно ухватив Эмили за талию, звонко выкрикнула Жюстин.

Эмили резко обернулась и, рефлекторно отскочив назад, глухо впечаталась спиной в дверь.

— Я просто… — чувствуя, как сердце буквально вылетает из груди, выдавила она из себя.

— Ты чего? Шучу же я! — сквозь громкий смех произнесла Жюстин. — Шучу! — Француженка взяла Эмили за пальцы и игриво ими потрясла.

Эмили испуганно стояла, прижавшись к двери, и таращилась на смеющуюся Жюстин. Смех… Опять этот дебильный смех! Он будто снова возвращал в кабинет Лукреции и поднимал со дна это кромсающее непоколебимость чувство. Чувство, что безжалостно давило и унижало. Вызывало бесконтрольное желание умчаться домой и, спрятавшись там под одеялом, тихо плакать в подушку.

— Putain! Il me tuera! (Блядь! Он же меня убьет!) — выругалась Жюстин.

— Простите, но я лучше… — Эмили двинулась в сторону от двери.

— Non, non, non!

Жюстин придержала Эмили рукой.

— Слушай, ну прости, — тяжело вздохнула француженка. — Позволь мне исправиться, — положив руку на плечо, добавила она и, пригнувшись, виновато заглянула Эмили в глаза. — Хочешь посмотреть, что там? А? За дверью. Я могу, скажем так, немножко нарушить правила и показать. Ну? Хочешь же, oui?!

Эмили четко понимала, что другой возможности узнать о Мэй не предвидится, но это мерзкое чувство из кабинета Лукреции продолжало высасывать смелость и отпускать вовсе не хотело.

— Мне… мне правда нужно идти, — неуверенно произнесла она.

— Ну, Эмили. Я же не виновата, что вы все такие… Как это сказать?.. Не видите, в общем, ничего, а потом пугаетесь, — подбирая слова, пыталась оправдаться Жюстин.

— Все?

— Все, Эмили, все. Один тут вообще уссался, так что ты еще молодец. — Француженка ободряюще похлопала Эмили по плечу.

«Ведь и правда переживает, — подумала та, чувствуя, как страх потихоньку отступает. — Все. Тихо. С каких пор я вообще стала такой трусихой? Уже от каждого шороха на стенку лезу. Что эта ведьма со мной сегодня сделала-то? Надо собраться. Упускать такую возможность просто нельзя. Я должна. Обязана, черт возьми, убедиться, что Мэй там, а если нет, то хотя бы посмотрю, что за комнаты такие и как тут все устроено. Ну нужен мне… нужен, блин, любой материал. Статья сама себя не напишет», — все же решилась Эмили.

— Если одним глазком только.

— Bonne fille! (Хорошая девочка!) Можешь даже двумя. — Жюстин радостно подмигнула и, держа гордую осанку, повела Эмили вдоль комнат.

— А почему запрещено? — решив воспользоваться ситуацией и глубже вникнуть в устройство клуба, спросила Эмили.

— Подсматривать? — мелодично грассируя, уточнила Жюстин и, кивнув расступившимся охранникам, за талию направила Эмили в небольшой коридор. — Анонимность. Некоторые любят уединенную атмосферу для своих… как бы помягче… фантазий. Понимаешь?

— Получается, не везде запрет? — продолжила Эмили, следуя за Жюстин по темному, кое-где освещенному тусклым розовым неоном коридору.

— Oui. Не везде.

— А как понять?

— По цвету надписи. Красная — нельзя, зеленая — можно. — Жюстин остановилась. — Прошу. — Француженка указала на черную деревянную дверь.

Мрачная тускло-розовая обстановка плавно перетекала из коридора в комнату. Огромное, на всю стену зеркало, стоящий напротив большой черный диван. Кирпичная стена с одинокой полоской неона. Бутылка дорогого шампанского на стеклянном столике. Все это создавало загадочную, а местами даже мистическую, но уютную уединенную атмосферу.

— Assieds-toi (Присаживайся). — Жюстин вежливо указала на мягкий диван.

— Темновато тут, — потрогав приятную на ощупь ткань, сказала Эмили и осторожно присела.

— Сейчас исправим, — улыбнулась Жюстин и, подойдя к кодовой панели на стене, ввела комбинацию цифр.

Зеркало в мгновение ока стало идеально прозрачным и бессовестно открыло вид на соседнюю комнату с филиппинкой. Лиловый свет, что струился оттуда, красиво подсвечивал летающие в комнате пылинки и мягким, успокаивающим потоком растекался по полу.