Это второе собеседование было основой кадровой культуры “Вместе”. Его идея, позаимствованная где-то Мэй Холланд, своего рода “случайные встречи”, нравилась Дилейни – возможно, это было единственное нововведение Мэй, которое не казалось ей делом рук бездушного, бесстыдного и жаждущего конца мира антихриста.
“Случайные встречи” означали, что любой сотрудник “Вместе”, от инженера до основателя, включая даже су-шефа, в какой-то момент должен провести собеседование с кандидатом, который прошел первую проверку. Случайный “совместный” встречался со случайным кандидатом. PR-менеджер мог беседовать с программистом, специалист по сбору данных – с потенциальным арт-директором. Дженни Батлер была астрофизиком, а Дилейни – гуманитарием, готовым, как она сказала Дженни, расцвести на любой грядке.
– Так ты работала над новой марсианской буровой? – спросила Дилейни, и Дженни Батлер, перестав жевать, удивленно посмотрела на нее.
– Откуда ты знаешь? Ты не могла провести поиск заранее, потому что не знала, с кем встретишься. И ты же не сделала это, притворившись, что идешь в туалет?
Дилейни рассмеялась, и Дженни Батлер нахмурилась:
– Ну да, ты же не ходила в туалет.
– Я просто о вас знаю, – сказала Дилейни.
КосМост – подразделение, где работала Дженни Батлер, – основал Эймон Бейли, но Мэй Холланд относилась к нему довольно прохладно. Прибыли оно не приносило. Бейли тратил миллиарды “Вместе” на запуск аппаратов на Луну и Ио, спутник Юпитера, на бурение шахт на пролетающих мимо Земли астероидах, на доставку льда с колец Сатурна и на прочие бесполезные с практической точки зрения миссии. Дилейни они казались романтическими и порождали в ней внутренний конфликт. Если она разрушит “Вместе”, проекты по исследованию космоса будут свернуты, потому что ни у одной другой компании нет таких денег – и уж тем более желания тратить их на познание тайн Галактики. Мэй Холланд вслух поддерживала эти проекты и стоящую за ними философию, но никто не сомневался, что, будь это в ее власти, она бы все свернула. Мэй была человеком приземленным.
– Но я совершенно не в курсе, чем ты занимаешься сейчас, – сказала Дилейни. – Тебе можно об этом говорить?
Она знала, что второе собеседование можно провалить, если не проявить интереса к работе интервьюера. Это был единственный подвох “случайных встреч”. Хотя на первый взгляд цель состояла в том, чтобы “совместный” больше узнал о кандидате, на самом деле это был скорее тест на любознательность кандидата в отношении “Вместе” и ее людей. Плохой соискатель не станет задавать “совместному” вопросов. Никудышный соискатель примется выспрашивать о деньгах, льготах, отпуске и прочем, его интересует исключительно выгода.
– У меня сейчас два проекта, очень разных, – ответила Дженни Батлер. – И в них нет ничего секретного, так что я могу рассказать. Первый – в общем, побочный продукт, это приложение, которое вычисляет месяц и год твоей смерти. Не совсем моя сфера, но мне как-то пришла в голову одна идея, и все меня поддержали. Ты об этом слышала?
У Дилейни перехватило дыхание. Она смогла только отрицательно помотать головой.
– Сейчас точность составляет девяносто один процент, – сказала Дженни Батлер, – но мы наверняка сможем ее немного повысить. Конечно, приложение не предсказывает смерть от нелепых несчастных случаев и все такое. Но на основании образа жизни, питания, привычек, генетики, географии проживания и нескольких сотен прочих показателей мы уже определяем месяц, а скоро будем вычислять и точную дату. Мне стало легче, когда я узнала свою. Можем и тебе посчитать.
– Посчитать, когда я умру? – уточнила Дилейни.
– Вот что ты собираешься делать сегодня? – спросила Дженни Батлер.
– Вы что, еще не знаете? – отозвалась Дилейни.
– Хорошая шутка. Но я серьезно. Нам понадобится пара часов.
Прежде чем Дилейни успела ответить, Дженни Батлер обменялась с кем-то вихрем сообщений, обнаружив в результате, что это все-таки невозможно из-за ее плотного графика и отсутствия допуска у Дилейни.
– Ну ладно, тогда как-нибудь потом, – сказала Дженни Батлер и перешла к длинному монологу о команде по разработке марсохода и о том, насколько их модель превосходит японскую и европейскую, а уж тем более дважды опозорившуюся китайскую.
Дилейни понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к мысли, что эта женщина-астрофизик с сияющими глазами и очаровательным выговором между делом создала приложение – приложение! – лишающее человеческую жизнь ее главной тайны, а теперь спокойно разглагольствует о следующей марсианской экспедиции.
Наконец она сумела взять себя в руки и начала задавать вопросы, изображая заинтересованность и восхищение. К концу отведенного им часа Дженни Батлер настолько прониклась симпатией к Дилейни и настолько уверилась в ее искреннем интересе к работе КосМоста, траекториям взлета и скорости приземления, что пригласила ее присутствовать при запуске нового аппарата на Меркурий, который должен состояться через два месяца.
– Будешь ты тут работать или нет, – объявила Дженни Батлер и наверняка крепко пожала бы руку Дилейни, не будь это под негласным запретом, – ты придешь как моя гостья!
5
Карло и Шийрин: показатели восхищения
– Дженни Батлер любит и мужчин и женщин… – начал Карло, но быстро исправился: – Любит все человечество.
Он покраснел. Дилейни постаралась не выдать свою реакцию, но она была потрясена: подобная ошибка для публичного “совместного” была чем-то неслыханным.
Рядом с Карло сидела Шийрин, женщина с зелеными глазами и немигающим взглядом. Она словно вообще не обратила внимания на оплошность.
– Дженни Батлер – лучшая, – сказала Шийрин.
Казалось, что зрачки в ее широко раскрытых глазах подрагивают.
– И… – продолжал Карло, явно радуясь, что его ошибка забыта или, по крайней мере, прощена, – то, что Дженни Батлер сказала о тебе, просто восхитительно! – Он посмотрел на Дилейни, и она увидела, что и у него зрачки будто подрагивают. То ли он в таком восторге, то ли в ужасе.
– Восхитительно, – повторила Шийрин.
Рот ее еще долго оставался приоткрытым после того, как слово растворилось в воздухе.
Прошла неделя, и Дилейни наконец допустили в кампус. Не в одно из основных зданий, но все же она вошла в ворота, и ее провели в низкое строение с черепичной крышей, почти скрытое лианами и суккулентами, – специальное помещение, отведенное исключительно для таких встреч. Внутри оно напоминало белую безликую коробку.
Собеседование было назначено на три, но ее попросили прийти в половине третьего. Череда завораживающих процедур по обеспечению безопасности заняла 28 из этих 30 минут. Ее заставили вынуть все из карманов, просканировали сумку, а затем она прошла через трехметровый розовый туннель, где стояла оглушающая тишина. Телефон поместили в устройство, напоминающее маленькую микроволновку, которое, как она предположила, выскребло из него все секреты. Подметки ее туфель протерли тканью, которую отправили в маленькую серебристую коробочку. Через минуту коробочка выдала одобрительную мелодию. Бегло ознакомившись с правилами, гласившими, что ей запрещено рассказывать кому-либо о том, что будет сказано на собеседовании, с кем она встретится и что увидит, и что все ее слова будут сохранены и могут быть использованы “Вместе”, Дилейни подписала на планшете три документа.
– У тебя такие интересные посты! – воскликнул Карло.
– Заставляют задуматься, – добавила Шийрин. – У тебя высокий балл по лексическому разнообразию. Таких, как ты, только два процента!
– Послушай, – сказал Карло, – все твои показатели прекрасны. Соцсвязи, коммуникативные предпочтения и, конечно, культурный индекс у всех наших кандидатов должны быть на высоком уровне. Но это тебе и так известно. А сейчас нам хотелось бы поговорить с тобой о том, как ты видишь будущее. Ты работала в стартапе и потратила немало времени, изучая “Вместе” со стороны. Мы читали твою дипломную работу.