– Пока нет.

– Давай уделим этому десять минут, – предложила Винни, доставая свой телефон.

Дилейни нехотя достала свой.

– А мы что, можем тут заниматься чем хотим? – спросила она.

– Работой, своими делами, чем угодно, – ответила Винни. – Поддерживать личные взаимоотношения очень важно. Они здесь постоянно об этом напоминают.

Винни повернулась к Дилейни спиной, практически уткнувшись лицом в экран, пальцы летали по клавиатуре. Дилейни проверила свои ленты и аккаунты. Мама прислала фотографию новой машины соседей – Дилейни ответила смайликом. Почтальонша Роуз опубликовала фото новой подружки своего сына с младенцем на руках – Дилейни отреагировала радугой. Реклама тампонов, охотничьих ружей, жевательной резинки и теплосберегающих стеклопакетов. Подруга по колледжу прислала короткое видео – вулкан, извергающийся прямо сейчас в Чили. Не зная, какая рожица подойдет лучше, улыбающаяся или нахмуренная, Дилейни отправила обеспокоенного единорога. В ее вместе-ленте было 311 уведомлений только за сегодняшний день. Она переслала их в разработанное Уэсом приложение для автоматических реакций и перешла к новостям. Появился ролик о паре, застреленной угонщиками машин в Украине, с приложенным опросом: “Вы хотите видеть больше подобных сюжетов?”

– О, смотри! – обернулась к ней Винни и показала на одно из окошек на экране своего компьютера. На фоне череды американских флагов что-то говорил привлекательный мужчина. – Ты его смотришь? Том Голета.

Дилейни и в самом деле следила за этим человеком последние месяцы. Голета баллотировался в президенты и представлял – насколько это вообще возможно – экзистенциальную угрозу для “Вместе”. Говорили, что скоро он должен посетить кампус.

– Он очень серьезно настроен, – сказала Винни, отправляя на конвейер коробку с фарфоровым сервизом. – Не могу понять, зачем Мэй его пригласила. Разве это разумно?

Жизненный путь Тома Голеты складывался так, словно главной его целью было стать непримиримым врагом “Вместе”. Поначалу судебный адвокат, потом – юридический консультант, потом – заместитель главы Федеральной комиссии по связи, дальше – член антитрастового комитета, который разоблачил сговор между шестью последними мастодонтами нефтяной отрасли. Он баллотировался в сенат, не имея никакого опыта предвыборной борьбы, и победил с перевесом в восемь пунктов престарелого республиканца, который опозорился, не сумев выговорить “киноа”.

Голета был одним из тех очень немногих политиков, что отказывались от Прозрачности. Вот уже десять лет Прозрачность стала нормой, хотели того избиратели или нет. Трансляция каждого дня, всех совещаний, слушаний и мероприятий кампании кандидата говорила о его открытости: “Мне нечего стыдиться, смотрите на меня!” Лишь небольшая горстка политических и общественных лидеров – преимущественно крестоносцы антицифрового движения – оставалась в тени. Голета настаивал на том, что он вовсе никакой не крестоносец и что его постоянные намеки на монопольный характер “Вместе” – вовсе не поход против нее. Но когда он решил баллотироваться в президенты, именно “Вместе” стала его главной мишенью, и атаки Голеты, пусть не слишком яростные, работали на публику и на ура принимались в городах, где жителей упорно не желали брать на работу в огромные информационные центры, которые росли как грибы и очень ловко, почти мистически, уходили от налогов.

Дилейни вытянула шею, чтобы лучше видеть экран Винни. В двух окошках из самых мирных и спокойных мест западного полушария махали родители Голеты – отец из Белиза, мать из Дэвенпорта, штат Айова. Сам Голета выглядел очень расслабленным. Он как будто никогда не нервничал, никогда не пытался произвести впечатление. У него был волевой подбородок и внимательный взгляд. Он любил выхватывать в толпе человека, который явно жаждал слиться со своим лидером, и смотрел ему в глаза несколько секунд, которые счастливчик не забудет уже никогда. Сейчас Том Голета стоял перед сотней молодых избирателей во дворе новенького здания Антиохийского колледжа.

– Моя семья живет в США с 1847 года. Мой прапрапрадед, белый человек, был наборщиком в аболиционистской газете в Элтоне, штат Иллинойс. Из-за того, что он отказался бросать свою работу, бросать эту газету, его убила толпа сторонников рабства. У меня сохранился его дневник, там он пишет о правилах, согласно которым жил и работал. Он отказывался набирать не только оправдывающие рабство высказывания – это само собой, – но и просто ложь. Вот что он писал: “Печатать ложь – преступление. Это все равно что превратить сомнительные шепотки в национальный лозунг”. А в наши дни “Вместе” спокойно распространяет любую ложь, за которую вы платите. Они опубликовали столько лжи обо мне, о моей семье, о моей религии… Я считаю, что это неправильно и что мой прапрапрадед тоже посчитал бы это неправильным. Миф, будто “Вместе” – это просто телекоммуникационная компания нового уровня, которая передает сообщения, не неся никакой ответственности за их содержание, настолько смехотворен, что я не вижу смысла даже пытаться развенчать его. “Вместе” и ее платформы – это не средство связи, это средство массовой информации, по двум причинам. Во-первых, сообщения, которые они передают, видит огромное количество людей – иногда миллиарды, а во-вторых, они не только распространяют слова, они сохраняют их навечно. А это совсем не то же самое, что передача личных сообщений от одного человека к другому, как когда-то делали телефонные компании. Есть огромная разница между записочками, которые дети в классе кидают с парты на парту, и надписями в небе, которые видят одновременно все жители Земли, причем эти надписи не растворяются в воздухе. А если вы распространяете неправду, вы несете ответственность за любой ущерб, который она наносит. Но почему-то вот уже не одно десятилетие это вопиющее нарушение закона о клевете приводит в замешательство всех юристов. Однако пришло время действовать. Мне все равно, как это называть – соцсетями или инфоресурсом. Если вы предоставляете платформу для распространения лжи, вы несете за эту ложь ответственность. Я призову вас к ответу!

Винни нажала на паузу, лицо у нее раскраснелось.

– Послушай, как мы можем этому противостоять?

Дилейни не знала ответа. Конгрессмены, губернаторы и кандидаты в президенты задолго до Голеты пытались побороть “Вместе”, но тщетно. Всякий раз такой политик оказывался замешан в каком-нибудь чудовищном скандале. На публику вываливались горы доказательств его нечистоплотности. Всплывали непотребные сообщения, какие-то непростительные высказывания, фотографии и истории поисковых запросов. Их как бы случайно находили обычные пользователи и обязательно раздували каждую ошибку и прегрешение. Потому в последние годы ни один политик не решался замахнуться на “Вместе”, выбирая поле для битвы покомфортнее, а драконов попокладистей.

Дилейни подумала, что Том Голета мог бы сделать то, за что взялась она, причем сделать куда эффективнее, необратимей, да еще в прямом эфире. Винни тем временем очистила экран.

– Мечтательная Пятница! – объявила она. – Твоя первая!

Признаки сжатия душ человеческих, часть 1

Дилейни и Винни едва смогли найти свободные места в зале и не успели сесть, как Винни достала из сумки вязание. Было не особо понятно, что она вяжет, больше всего это походило на кофту для очень маленького человечка с невероятно коротким туловищем. Дилейни так и подмывало спросить, что это такое и на кого из близких Винни такое налезет, но ей не хотелось нарушать ритмичное позвякивание спиц. В остальном движения Винни были совершенно бесшумные и предельно точные – как у богомола.

В зале было несколько тысяч “совместных”, большинство о чем-то тихонько переговаривались с экранами своих устройств. Дилейни огляделась и увидела пару с одинаковыми мягкими флягами за плечами, пробиравшуюся между рядами к местам в середине. Это были Виджей и Мартин, ее бывшие боссы из “Фактора 4”. Дилейни ничего не слышала о них после поглощения компании и теперь удивилась, до чего зашуганными они выглядели, словно не знали, куда себя деть. Немало основателей всевозможных компаний, купленных “Вместе”, продолжали здесь работать, и им поневоле приходилось наблюдать, как их детищ либо уничтожают, либо предают забвению. Дилейни смотрела, как Виджей и Мартин усаживаются. Кто-то поприветствовал их, и они неуверенно помахали в ответ. Странно спокойные, даже равнодушные, они явно растеряли былые амбиции, избавившись как от проблем, так и от творческого огня.