_________________________________________________________________________________________

_________________________________________________________________________________________

Тени теперь текут недалече,

Сумерки кратки в преддверии тьмы.

Не успеваешь предчувствовать вечер.

Без ожидания смыслы бледны.

Столь мимолётного времени толика

Тонкой преградой и узкой тропой.

Мечется волглая стылая просека.

Тени вертятся – манят чередой

Корни велики – вблизи не видны.

Но разделенье неужто излечит?

Сумерки кратки в преддверии тьмы,

Тени теперь текут недалече

Анонс следующей части: пребывание в Раннем Средневековье, любовь и реальность, как она есть...

Глава 7

Что же ты хочешь? Кто же ты будешь?

Здесь или там.

Жизнью рискуешь, помнишь иль любишь?

Выбери сам.

Сложно плетенье

Событий и слов…

Я - развлеченье

Здешних богов.

Ты - приношенье...

Через пару часов впереди показалась земля. Как выяснилось, это был остров, на котором располагался лагерь Ингвара и его людей.

И почему-то Мила не удивилась, что в гарде за частоколом есть и женщины. И если большинство мужчин были светловолосыми и светлоглазыми, то женщины поразили Милу разнообразием своих типажей. Блондинок было немного. По большей части обитательницы острова обладали длинными темными волосами и карими или зелёными глазами. Однако же некоторые из островитянок отличались очень смуглой кожей и совсем уж экзотическими чертами. Естественно, что все женщины в лагере были молоды и привлекательны. И Мила без труда догадалась, что это пленницы или рабыни, добытые викингами в походах.

Ингвар приставил к ней одну из местных девушек в качестве служанки. Гвен оказалась саксонкой с северо-востока Британии. Поэтому Мила, прилично знающая английский язык, кое-как смогла наладить с ней диалог. Однако особо дружеских чувств Мила к этой девушке не испытывала, поскольку логично предполагала, что эта красотка некоторое время исправно грела постель Ингвара, когда у него возникала в том нужда..

Осматривая лагерь, Мила обнаружила низенькое бревенчатое строение с земляной крышей, стоящее у самого частокола. Пока она раздумывала, кому может принадлежать этот дом, дверь открылась, и на пороге показалась уже знакомая Миле старая вёльва Фрида.

— Заходи, раз пришла.

Мила вошла. В доме всё так же пахло дымом и ещё какими-то травами, горькими и пряными. Девушка села на скамью. Фрида расположилась напротив и вытащила откуда-то полотняный мешочек, наполненный источающим резкий аромат порошком. Потом взяла небольшую серебряную чашу, вероятно, привезённую викингами из похода, налила туда кипящей воды из котла, висевшего над очагом, и бросила в чашу пару щепоток порошка из мешочка. Вода в чаше забурлила. Выждав пару минут, вёльва поднесла чашу ко рту и сделала три глотка. После чего закрыла глаза. Пару минут ничего не происходило, а затем лицо Фриды стало изменяться. Черты пожилой женщины разгладились, и у Милы возникло ощущение, что душа вёльвы покинула тело, и перед Милой осталась только её земная оболочка. И тут послышался тихий голос прорицательницы, в обертонах которого звучало лёгкое недовольство (или Миле так показалось?):

— Ты не принадлежишь этому миру. Однако завязала лишний узел и изменила полотно судеб. Теперь Ингвару предначертано погибнуть из-за тебя. Если только не случится…, — и предсказательница замолчала, поджав губы.

— Что?

— Это мне не дано понять.

Несколько минут они посидели в тишине. Мила ждала, что женщина скажет еще что-то, но она опять вошла в транс и не замечала её. Через несколько минут вёльва «вернулась»:

— Будет поединок. Ингвар не сможет убить соперника. Этот соперник — твой дальний предок. Если он погибнет, ты не родишься. Но ты уже родилась. Значит, погибнуть должен Ингвар. Я не вижу, как можно этому помешать. А теперь оставь меня. Я всё сказала.

Мила встала и в растерянности вышла за дверь.

— Ингвар погибнет из-за меня? Она сказала: «Если что-то не случится». Значит, надежда есть?

Порыв холодного морского ветра стряхнул с Милы охватившее её оцепенение. Она огляделась по сторонам.

Лагерь викингов располагался в живописной долине. Почти сразу за частоколом высился лес. Сейчас зеленели только сосны с длинными мягкими иглами. Остальные деревья осенью расстались с листвой и заснули в ожидании пробуждения с первыми по-настоящему тёплыми лучами солнца. Ворота располагались в южной части лагеря. Вниз к бухте вела каменистая дорога, больше похожая на огромные плоские каменные ступени. С трех других сторон о подножия отвесных скал бились холодные волны с непокорными белыми гривами.

Остров был не сказать чтобы обширен, но все же достаточно велик, чтобы обеспечить пропитание своим жителям. В лесу водилась разнообразная живность. В скалах селились многочисленные птицы. Небольшие поля и огороды позволяли выращивать овощи, полезные травы и злаки.

Мила обошла почти весь лагерь и вернулась в дом Ингвара. Слова вёльвы не шли у неё из головы. Ингвар заметил мрачное настроение девушки. Он догадался, что она была у Фриды, и та сказала ей что-то нерадостное. Но он не стал спрашивать, что именно.

Зато Мила наконец-то задала вопрос, который мучил её долгое время.

— Ты сказал, что родился в нашем времени, и твоё настоящее имя Игорь. А как ты попал в прошлое к викингам? И почему ты теперь принадлежишь этому миру?

— Ингвар — тоже моё настоящее имя. На самом деле, это одно и то же имя. А попал я сюда из любопытства, а потом стал возвращаться вновь и вновь. По собственной глупости и жадности.

Ингвар замолчал, как будто раздумывая, говорить ли дальше.

— Мне было восемнадцать, когда я обнаружил, что обладаю магическими способностями и могу путешествовать в прошлое. В первый раз это вышло случайно. Я неожиданно оказался в десятом веке. Совсем ненадолго, на пару минут. И для доказательства своего «подвига» прихватил в современный мир длинный нож — сакс. Хотел похвастаться перед друзьями. Это было моей ошибкой.

Мила, как ни старалась, не смогла представить себе Ингвара безусым юнцом, который мог пострадать из-за своей глупости.

А викинг продолжал свой рассказ:

— Тогда я ещё не знал, что каждый раз, когда я прихожу сюда, а потом возвращаюсь в будущее, во мне происходит необратимое изменение. Говоря по-простому, какая-то частица Игоря замещается во мне частицей Ингвара. А когда я уношу из этого мира какой-то материальный объект, этот процесс идет в разы быстрее.

Ингвар опять ненадолго замолчал.

— Сакс викинга, хоть он в «пути» изрядно заржавел, друзья, конечно, оценили. Но еще больше его оценил – в буквальном смысле этого слова – друг моего отца, заядлый коллекционер древностей. Он отнёс нож на экспертизу. Я не знаю, как он объяснил происхождение сакса, но когда университетские деятели выяснили его реальный возраст, этот человек не стал задавать мне лишних вопросов, и я впервые заработал нереальную кучу бабла. Сказать, что мне это понравилось – ничего не сказать.

Ингвар нахмурился и почесал переносицу.

— Выяснилось, что уходить я могу только в десятый век, в эпоху викингов. И только примерно в эту локацию. Гены в этом виноваты или ещё что-то... Знаешь, это оказалось так… естественно, что ли, оказаться в шкуре Ингвара. Я чувствовал себя так, как будто родился Ингваром. Я вспомнил своего отца… То есть отца Ингвара. Я вспомнил всё. Или это всё изначально было моим. Здесь я не чувствую себя чужим, понимаешь?