Сотрудница министерства: Как только сделаете разрешение, тогда поговорим о [концертной] афише.

Диджей: Она будет такой же, как наш альбом. Мы пользуемся латинским шрифтом.

Сотрудница министерства: (смотрит на надпись на альбоме) Английский запрещен… (продолжает рассматривать обложку) Что это? Это надо убрать, такие фотографии запрещены… Нельзя, чтобы женщины были с открытыми лицами или были другие незаконные вещи. Женщины должны быть без макияжа и ничего иностранного.

Диджей: Все иностранное нельзя?

Сотрудница министерства: Да, все.

Диджей: У нас вокалист — девушка. Это проблема?

Сотрудница министерства: Солистка?! Тогда проблема.

Диджей: Я думал, времена изменились.

Сотрудница министерства: Поверьте, каждый хочет себе в группу вокалистку, но это невозможно. Девушки могут быть только на подпевках.

Диджей: А украшения на лице могут быть? У наших певцов пирсинг.

Сотрудница Министерства: Вы совсем с ума сошли?! Тогда они сразу в полицию попадут.

Другой сотрудник министерства: Разрешена только классическая музыка, фортепьяно и традиционная. Электронная музыка запрещена.

Очевидно, диджеи специально подстроили этот разговор и сняли скрытой камерой, чтобы включить в фильм. Их реплики, обращенные к чиновникам, вполне рациональны для западных зрителей (а ответы чиновницы, наоборот, абсурдны), но в Иране такие вопросы звучат наивно, как едва прикрытый стеб. Здесь все и так хорошо знают, что к чему в музыкальной индустрии. Если вы занимаетесь не классической иранской музыкой, то обречены на подпольную деятельность. А значит, не будет ни заработка, ни концертов, кроме подпольных. Впрочем, это еще не значит, что о вас никто не узнает. У многих «андеграундных» артистов в Иране многомиллионная аудитория — интернет дает возможность донести свой голос до слушателя. Дороги ведут за рубеж

— Что будем слушать? — спрашиваю я иранку чуть моложе 30 лет, сидящую на переднем сидении моей машины.

— Не знаю, все что хочешь.

— Ты не против «Зед-бази»?

— Ты их знаешь? — удивленно реагирует она.

— Ну да, немного знаком с творчеством.

Моя подруга отвечает, что иранцы ее поколения не могут быть равнодушны к «Зед-бази»: они заслушивались их треками в старших классах и университете. Группа «Зед-бази» (Zedbazi), наравне с хип-хоп-исполнителем Хичкясом (Hichkas), считаются родоначальниками рэпа в Иране. По крайней мере, именно они сделали этот жанр популярным. Когда свободная музыка только начинала пробиваться через очень низкоскоростной в то время иранский интернет, эти ребята поразили молодежь текстами про тусовки с обилием сленговых фраз и обсценной лексики. Для многих все это стало настоящим откровением.

«Мне было примерно семнадцать или восемнадцать, когда я впервые услышала «Зед-бази». Тогда в Иране была только попса и традиционная музыка. Я впервые слушала песни о том, что действительно меня волновало, на понятном мне языке, — рассказывает мне другая иранская приятельница, также в возрасте около 30 лет. — Помню песню «Розовые сигареты» («Сигар-е сурати»). Я тогда вообще не знала, что такие сигареты бывают. Думала, это просто метафора. Начала обсуждать с друзьями в университете, и мне сказали, что правда такие есть. Я тогда пошла в магазин и купила себе розовые сигареты, хотя вообще не курила». История похожа на то, как знакомятся с современной музыкой ребята в России или западных странах, если не считать, что в Исламской республике это, строго говоря, нелегально. Впрочем, до поры до времени власти закрывают на это глаза.

Сегодня в Иране, как и во всем мире, самой популярной музыкой становится рэп. Тысячи исполнителей, множество жанров, поджанров и стилей. Одни рэперы делают остросоциальные песни о тяжелой жизни бедняков, другие критикуют власти, третьи, напротив, сторонятся политики и рассказывают про свою беззаботную жизнь.

Проводником в мир современной музыки, помимо интернета, служит «Радио Джаван» — музыкальный канал и стриминговый сервис, который вещает на Иран из-за рубежа. Надо сказать, что многие иранские исполнители, которых крутят на «Радио Джаван», продолжают жить в Исламской республике. Пока ты не поешь про политику, тебя не трогают (то есть не арестовывают), хотя и не дают лицензию. Но все-таки наиболее популярные артисты постепенно перебираются за рубеж — обычно в Турцию, а кто побогаче — в Европу или США. Там, за границами Исламской республики, можно не только не бояться ареста, но и давать концерты. Конечно, стадион на тридцать тысяч из иранцев-иммигрантов не соберешь, но небольшой клуб на несколько сотен человек где-нибудь в Стамбуле — вполне. В Иране такие концерты тоже проходят, но тут над исполнителями всегда нависает угроза облавы и ареста. Мировые рекорды

Насколько популярен «иранский андеграунд», хорошо показывает феномен репера Таталю (Tataloo). В августе 2020 года он выложил на ютуб свой трек «Йе сарам бе ма безан». Название можно перевести как «Загляни как-нибудь» — песня, конечно, про любовь. Трек вызвал такую бурю эмоций у иранской аудитории, что видео с ним набрало рекордное количество комментариев для всех ютуб-видео в мире — 19 миллионов. Ни один из западных артистов не стоит даже близко по этому критерию. Это вдвойне показательно, учитывая, что ютуб в Иране заблокирован — то есть желающие откомментить пробивались через VPN. Таталю принадлежат и другие рекорды, например, 18 миллионов комментариев в инстаграме и 626 тысяч человек одномоментно на лайв-трансляции.

Рэпер стал настоящим феноменом иранской музыки. Его творчество очень разнообразно: есть как предельно мелодичные, по-ирански попсовые песни, так и жесткие треки с быстрым речитативом. А еще Таталю предельно провокативен. Нет общественного табу, которое он бы не пересек: секс, наркотики, оскорбления родственников, стеб над религией — все есть в его музыке. Больше того, сама жизнь Таталю — сплошной перфоманс, причем весьма неоднозначный.

Так, одной из самых обсуждаемых его выходок стал клип, восхваляющий иранскую ядерную программу, выпущенный в 2015 году. В очень качественно снятом видео Таталю читает рэп на борту фрегата «Дамаванд», самого крупного иранского корабля на Каспийском море. В других кадрах того же клипа он красуется прямо перед строем иранских военных. Понятно, что постороннего к иранскому военному кораблю не подпустят и на пушечный выстрел. Клип явно стал следствием сотрудничества между рэпером и Исламской республикой.

Сложно уследить за всеми перипетиями биографии Таталю. Его много раз арестовывала полиция по разным обвинениям, приговаривали к тюремным срокам и ударам плетьми, но он всегда выходил из тюрьмы и то активно критиковал власти, то, наоборот, восхвалял рахбара. На президентских выборах 2017 года рэпер открыто поддержал консерватора Эбрахима Раиси, фото с их встречи тут же разнеслись по интернету. Поговаривают, что Таталю пытался легализоваться и стать первым рэпером в Иране, получившим лицензию. Если это правда, попытка успехом не увенчалась — в 2018-м году ему в очередной раз отказали в выдаче разрешения на творческую деятельность, после чего он уехал за рубеж.

В 2022 году Таталю горячо поддержал протестующих, вышедших на улицы после гибели Махсы Амини, и выпустил трек «Энгеляб-е сольх» («Мирная революция») в поддержку протеста. Понятно, что после этого приезжать в Иран ему было небезопасно. Но Таталю и тут остался самим собой — и в 2023 году вернулся в Исламскую республику. Его тут же задержали и поместили под стражу, где он и находится по сей день. При этом от него тут же зазвучали заявления, где он извиняется за все свои прегрешения, как перед властями Ирана, так и лично перед верховным лидером. Вся жизнь для Таталю — сплошной эпатажный концерт.

Как видно по музыкальной индустрии, творческим людям в современном Иране приходится нелегко: существование под «прессом» государства мешает развитию и ограничивает возможности для роста. В таких условиях иранским исполнителям сложно выйти на международный уровень. Но есть вид искусства, где Иран снискал славу во всем мире и гремит от Лос-Анджелеса до Берлина. Его триумф начался по историческим меркам совсем недавно — как ни странно, уже при Исламской республике. От «Рекса» до Канн