Однажды мне самому довелось поучаствовать в российско-иранском культурном обмене. Дипломаты российского посольства периодически закупали у жившей в Тегеране соотечественницы пельмени ручной лепки. Как-то раз я тоже купил пельменей и угостил ими своих иранских друзей, и они остались в восторге. Особенно им понравилось, что такая вкусная еда так быстро и просто готовится. «Идеально для тусовок, для пати, чтобы быстро сварганить и съесть», — резюмировали мои приятели.

Особенно сильно российское культурное влияние заметно в местных книжных магазинах: русская классика там стабильно в лидерах продаж. Никогда мне не задавали столько вопросов про Федора Достоевского, сколько в Иране: «Обожаю Достоевского», «Ну, это же как у Достоевского», «Ты что, не помнишь эту фразу? Это говорил князь Мышкин» — все это я много раз слышал в беседах с малознакомыми иранцами. Бывал я и на «Чеховской неделе» в крупнейшей сети книжных магазинов в Тегеране. Но классикой XIX века русская литература в Иране не ограничивается — на персидский переведен, к примеру, сибирский прозаик Александр Вампилов (1937–1972), и по его пьесе «Утиная охота» в Тегеране ставили спектакль.

Большим спросом пользуется изучение русского языка. Когда «Россотрудничество» организовало мастер-класс по русскому в одном из тегеранских кафе в 2022 году, туда без всякой рекламы набился целый зал. Проводятся конкурсы чтения русской поэзии и переводов современных российских писателей. Иранские туристы с большим удовольствием ездят в Москву и Санкт-Петербург. Наконец, множество иранцев мечтают учиться в России. Российская сторона ежегодно предоставляет 300 квот на бесплатное обучение в вузах для граждан Ирана, при этом последние годы на каждое место конкурс по восемь-девять человек.

К этому стоит добавить, что иранцы не проецируют претензии к стране на обычных жителей государства — такой способности разграничивать общее и частное было бы неплохо поучиться и нам. Иными словами, российские туристы на личном уровне никакого негатива в Иране не встречают. Как и все иностранцы, они видят со стороны иранцев живой интерес и дружелюбие. Старые проблемы

После Исламской революции 1979 года отношения между Советским Союзом и Ираном были непростыми, хотя начиналось все многообещающе: СССР стал первой крупной страной, с которой Исламская республика установила дипломатические отношения. Однако уже в 1980 году Советский Союз ввел войска в соседний Афганистан, то есть вторгся в сферу влияния Ирана, и верховный лидер Рухолла Хомейни провозгласил знаменитую формулу: США — большой сатана, а СССР — сатана поменьше.

Таким образом Иран бросил вызов не только западному проамериканскому блоку, но и советскому. Случались даже нападения на дипломатические объекты СССР, хоть и не столь громкие, как захват посольства США в Тегеране в 1979 году. Неудивительно, что во время ирано-иракской войны Москва поддерживала Багдад, а не Тегеран.

Смерть аятоллы Хомейни и распад СССР несколько сбавили градус напряженности между странами. Тем не менее, друзьями они не стали. Более того, все 1990-е Россия выстраивала свою внешнюю политику с оглядкой на США, поэтому ни о каком сближении не могло быть и речи.

Кстати, именно в этот период иранцы конфисковали российский дипломатический объект в Мешхеде, бывший советский культурный центр. Дипломаты на постоянной основе там не работали, но местный сотрудник за объектом присматривал. Как-то раз, придя утром проверить вверенную ему собственность, он обнаружил, что власти ее опечатали. На запросы российского посольства дали ответ, что по иранским документам объект российской стороне не принадлежит. Девяностые были для России непростым временем, и хватало более серьезных проблем, поэтому Москва просто «проглотила» эту наглость. Вопрос об объекте формально все еще стоит в повестке двусторонних отношений, но портить отношения с Ираном из-за этой старой истории Россия не хочет. Опять же — сегодня снова не до того.

В 2000-е Россия скорее смотрела на Иран как на разменную монету в отношениях с Западом. Заигрывая с Тегераном, можно было давить на США и Европу. Но примерно к середине 2010-х на фоне ухудшения отношений с западными странами Иран приобрел важное самостоятельное значение во внешней политике России, и Москва выбрала курс на реальное сближение. На этой волне в 2015 году началась российская операция в Сирии, и Тегеран с Москвой оказались «в одном окопе». Новые рубежи сотрудничества открылись после начала полномасштабных боевых действий в Украине в 2022 году. Иранские беспилотники оказались востребованы Москвой, а российские военные впервые в истории превратились для Ирана из учителей и инструкторов в учеников. Тегеран, в свою очередь, получил беспрецедентную возможность для «обкатки» своих дронов в условиях интенсивного современного конфликта, когда им противостоят современные средства ПВО, включая ­западные.

При этом политики и дипломаты обеих стран не то чтобы в восторге от этого сближения. Иранцы с недоверием относятся к России, по-прежнему считая ее агрессивной силой, способной покуситься на их суверенитет. Кроме того, часть иранских политиков, мечтающих о сближении с Европой, видят в Москве очевидное препятствие на пути возрождения отношений с Западом. Что касается представителей России, им откровенно чужды и непонятны устремления шиитского Ирана. Экспорт Исламской революции, который по-прежнему прописан во внешнеполитической доктрине государства, имеет мало общего с устремлениями Москвы — даже несмотря на то, что во ­взаимодействии с Россией иранцы эту тему не педалируют.

Обе стороны прекрасно отдают себе отчет, что их сближение носит вынужденный характер и вызвано внешними обстоятельствами. Ирану так и не удалось нормализовать отношения с Западом, хотя три президента — Али Акбар Хашеми Рафсанджани (1989–1997), Мохаммад Хатами (1997–2005) и Хасан Рухани (2013–2021) — прилагали для этого немало усилий. Россия, в свою очередь, за годы правления Владимира Путина прошла путь от дружественных отношений с США и Европой до открыто враждебных. Противостояние общему сопернику подталкивает Москву и Тегеран к партнерству.

Сотрудничество, впрочем, не мешает российским дипломатам с пренебрежением высказываться об Иране и его манере вести дела. Мне жаловались и на неорганизованность иранских коллег, и на попытки торговаться по каждой мелочи. Кроме того, сотрудникам российских организаций и диппредставительств в основном не слишком нравится жизнь в Иране с его запретами и ограничениями.

Иранские дипломаты, в свою очередь, в личных беседах тоже могут откровенно заявить: «Мы-то знаем, чем на самом деле вы занимаетесь в своем посольстве в Тегеране за огромной стеной…», намекая на сбор информации и попытки распространять влияние. В общем, дружбой тут и не пахнет.

Характерно, что негативный бэкграунд порой становится непреодолимой преградой даже в ситуациях, когда общая выгода выглядит очевидной. Так, летом 2016 года Москва договорилась с Тегераном, что российские самолеты будут использовать аэропорт в иранском Хамадане для ударов по боевикам в Сирии. Казалось, история достаточно логичная: стороны делают общее дело, уничтожают противников Башара Асада, борются с терроризмом и так далее. Однако не прошло и недели, как иранцы пересмотрели решение и отказали России.

Это произошло из-за шума, который, как ни странно, подняла в Иране история с российскими самолетами. Всю свою историю Исламская республика провозглашала, что на ее территории не будет никаких иностранных солдат. А тут не просто иностранные, а еще той страны, которая «всю жизнь строит Ирану козни». Скандал поднялся и в соцсетях, и в СМИ, и в меджлисе. В результате власти решили не шутить с общественным мнением и базу российским самолетам не предоставлять. Мы так любим Россию…

Тегеран, декабрь 2020 года. Я купил елку и игрушки, украсил квартиру к Новому году. Рождественскую атрибутику, кстати, в столице Исламской республики достать нетрудно. На улице Мирза Ширазе есть целый квартал армянских магазинов, которые в ноябре-декабре полностью меняют свой ассортимент под новогодний лад. Купить можно все: от гирлянд до куклы Деда Мороза в полный рост.