У всех его жертв было нечто общее, а именно, это были молодые симпатичные девушки, и, что самое главное, — все имели длинные волосы. Ни в одном из случаев не было отмечено изнасилование. Свою ненависть к женщинам он выражает в сексуальном пренебрежении и злости. Именно злость является причиной того, что он перерезает своим жертвам горло, а затем отрезает им голову и вешает ее как трофей там, где ее легче всего заметить. Длинные волосы, по-видимому, являются основным фактором при выборе жертв.»

Когда Кэрри дочитала нам вслух последнее предложение, орды репортеров, различных эксцентриков и зевак на время прекратили звонить в нашу забаррикадированную дверь, и лишь прогуливались по тротуару перед окнами. Опустив полуденную «Пост» на колени, она сказала:

— Если это действительно так, то нам надо просто отрезать волосы и все. Где ножницы?

— Не дури, Кэрри, — автоматически сказала я. Но на самом деле я ее не слушала, а беспокоилась за Джоэла.

Он сидел в дальнем углу комнаты и читал «Жизнь Журме» Пруста. По крайней мере, смотрел в книгу. Я уже давно не замечала, чтобы он переворачивал страницу. Он прятался за этой книгой с того момента, когда мы вернулись из полиции. Я не могла выдавить из него ни одного слова. Он молчал даже о своем разговоре с Расселом. Он просто сидел и болезненно смотрел в одну точку, раскрыв перед собой книгу, как щит.

Я приготовила ему обед, так как Вероника еще не приходила, позвонила ей. Я оказалась права в своих предположениях. Ее тетя сказала, что в семье у нее кто-то заболел и ей пришлось срочно выехать в Сан-Хуан и что я могу послать ей чек на Сто сороковую улицу. Приблизительно около трех я начала звонить по агентствам по трудоустройству. Для меня нашли некую миссис Клару Гриви. К тому времени возле дома уже собралась толпа, и детям буквально пришлось пробиваться сквозь нее на пути из школы. Тогда я поняла, что наш дом в осаде.

Кэрри подошла к окну, чтобы поглядеть на зевак.

— Подъехала машина с репортерами. Они остановились напротив, — сказала она.

— Ты можешь отойти за шторы? — начала было я, но тут зазвонил телефон.

Ответил Питер.

— Это отец, — сказал он, закрыв микрофон рукой. — Я никогда не слышал, чтобы он был так взбешен.

Да, Тэд был вне себя — он прочитал газеты.

— Эти убийства… Джоэл замешан в этом? — он как всегда начал с главного.

— Смотря, что ты понимаешь под словом «замешан», — уклонилась я. — Шерри была у нас на ужине.

— Вы были «пропесочены полицией». — Я поняла, что он это вычитал в газете.

— Я бы не назвала это «пропесочены». Мы просто беседовали с человеком по фамилии Рассел.

— «Миссис Бенсон — бывшая жена ученого Теодора Бенсона, профессора микробиологии в Университете Рокфеллера.»

Не удивительно, что он был взбешен.

— Извини. Но ты же здесь ни при чем, там говорится «бывшая», — заметила я.

— Что, черт возьми, с тобой происходит?

— Подожди минутку, Тэд, — сказала я, — я возьму трубку наверху.

Через минуту, тяжело дыша, я добралась до своей спальни.

— Извини, Тэд. Мы все сидим внизу.

— А я думал, что ты просто спятила, — рассудительно заметил он. Тэд был всегда обезоруживающе откровенен.

— Давай посмотрим, правильно ли я все понял, — продолжал он. — Шерри — это та, которая чуть не свела нас всех с ума в прошлом году?

Он имел в виду поездку Джоэла и ее последствия. Если принять во внимание его собственный переезд к Марте, то выбор выражений казался не совсем удачным.

— Да, это она, — сказала я. — После этого у них вновь наладились отношения.

— Я слышал, что Джоэл переехал к тебе?

Он, вероятно, узнал об этом от детей на их еженедельной встрече.

— Он живет у меня временно и собирается переехать на новую квартиру.

— Как оказалось, что он посещает «Известного Психиатра»?

«Проклятый «Нью-Йорк Пост» — подумала я.

— Чтобы выйти из Бельвью, необходимо было нанять частного психиатра.

— У него были постгаллюционогенные реакции?

Я с горечью осознала, что он в курсе всей новейшей литературы по медицине.

— Да, были. Но Эрика нам очень помогла.

— В какой форме были эти реакции? — спросил он с напряженным спокойствием. А когда я промедлила, добавил:

— Он убегал из дома? Куда-то уезжал?

— Не совсем так. — Я промедлила в надежде, что он сменит тему, но он ждал.

— У него было несколько случаев амнезии.

— Амнезии? — в его голосе послышалось удивление. — Это совершенно нетипично.

— Ничего не могу поделать. Об этом еще мало известно, — сказала я.

И он и я на минуту задумались. Я почувствовала в себе напряжение. Его знания могли быть опасными.

— Вчера у него был один из приступов? — спросил он.

Я, как медведица, бросилась на защиту своего детеныша.

— Черт побери, Тэд, — взорвалась я. — Он всего-навсего принял ЛСД, как миллионы других молодых американцев. Это вовсе не делает его…

Мне не хотелось говорить «убийцей», поэтому я сказала лишь «преступником».

— Если ты внимательно читал газеты, — продолжала я, — то, возможно, обратил внимание, что это не первый подобный случай. Полиция ищет так называемого «Мясника».

— Именно, — мрачно заметил Тэд. — Кэрри и Питер — мои дети. И я не хочу, чтобы они подвергались этой опасности.

— Какой опасности? — я с удивлением обнаружила, что перешла на крик. — Когда были совершены те другие преступления, он был в Марокко…

— О Боже! Нора, — устало сказал он. — Откуда ты знаешь, что он там был.

— Он прислал открытку, а я послала ему деньги на обратный билет.

— А ты уверена, что он и вправду там был?

Мы замолчали, ненавидя друг друга.

— Чтоб его не было в твоем доме, — сказал наконец Тэд.

Последующие несколько недель были для меня сущим кошмаром. Приказ Тэда был просто невыполним. Я не могла выгнать брата во время расследования убийства. Похоже, что и Тэд это понимал и поэтому не слишком напирал на меня, когда звонил по поводу визита к нему детей, а лишь с явным неодобрением выспрашивал, когда Джоэл намеревается переезжать. Джоэл же окончательно размяк.

Он продолжал ходить к Эрике, но помимо этого вся его активность исчезла. Он больше не работал и не бегал по издательствам в поисках работы. Когда я заглядывала в его комнату, он, в основном, спал. Я заходила, чтобы поправить на нем одеяло, и подолгу стояла над ним и глядела на его беззащитное лицо, чтобы успокоить навеянные Тэдом подозрения.

Возвращаясь из Марокко, он потерял свой паспорт. Я помню, что в аэропорту Кеннеди у него возникли из-за этого неприятности на таможенном контроле. Все это означало, что вместе с паспортом исчез и марокканский штамп. Полиция, говорила я себе, во всем разберется. Они проверят через Интерпол или марокканскую «Сюрете».[4]

Полицейское расследование, в свою очередь, шло полным ходом. Газеты описывали весь ход расследования. Были опрошены все соседи Шерри и продавцы из близлежащих магазинов. Был назван специальный телефонный номер, по которому мог позвонить любой и передать информацию о преступнике.

Хуже всего было по ночам. В час или два часа ночи меня будили телефонные звонки, и сонным голосом мне приходилось отвечать на вопросы репортеров. Нельзя не упомянуть анонимные звонки — в основном, какие-то психопаты клеветали на своих соседей. Когда звонили еще более грязные типы, я просто вешала трубку. Звонков было так много и они были настолько разные, что мне пришлось ввести новое правило: когда звонил телефон — отвечала я. Утром я была невыспавшейся и злой.

Новая горничная, миссис Гриви, совершенно не отвечала моим требованиям. Это была маленькая женщина с коричневой кожей и морщинистым лицом, напоминавшем содержимое грецкого ореха. Она глядела на нас свысока, а когда я работала, вторгалась в мою спальню, чтобы посетовать на родственников, которые якобы плохо относились к ней много лет назад в Балтиморе. За деталями было следить очень трудно, так как она заявлялась в самый неподходящий момент.