Утром, когда солнечные лучи ласково коснулись моих век, я открыла глаза и несмотря на то, что совершенно не выспалась, с радостью вскочила с кровати.

Быстро умывшись, причесавшись и позавтракав остатками каши, задумалась: “Муки и пол–трети пуда не наберется. Яиц, как и молока, давно нет, картошка и репа еще два дня назад закончились. Про мясо даже говорить нечего. Только сала маленький кусочек сиротливо смотрел на меня, когда я в подполе съестное искала. Что же делать? Как запасы пополнить? Неужто в деревню топать? А если Бежана вернется, да с промыслом?”

Я растерянно оглядела кладовую. Ответов на вопросы не было и нестерпимо хотелось разреветься от бессилия, но я смогла укрепить волю и собраться с духом.

Как только справилась с волнением, сразу же заприметила в углу каморки неприметного вида ящичек. Небольшой, но очень похожий на тот, что хранился на чердаке. Я несмело направилась к нему.

“Интересно, как же я раньше его не замечала? – озадачилась я и тотчас себя одернула. – Конечно, не видела его! Я же сюда и заходила, разве что за требуемыми бабке травкой да снадобьями. Некогда разглядывать было.”

Осторожно погладила шероховатую крышку и, предполагая, что и он заперт на ключ, с усилием приподняла ее. К моему изумлению, верхнее деревянное покрытие поддалось и, звучно скрипя, открылось. Моему взору предстало пустующее дно, где одиноко лежало одно куриное яйцо. Только чудное оно было – ярко-зеленое в красную крапинку.

“Вот же ж, Бафос меня забери! – опечалилась я и в растерянности присела на полку рядом. – Ну а что ты хотела там увидеть? Книгу колдовскую? Свитки с рецептами мазей и зелий?”

Я вздохнула и покрутила в руке удивительное яйцо. С голоду до возвращения ведьмы не помру, конечно, но тайну припасов разгадать надо.

“Не помру… Если Бежана скоро вернется, то не сгину, а если… – все же пустила слезу и умоляюще промолвила, не сводя глаз с яичка. – Помоги мне!”

В сию секунду в мыслях закрутилась новая мелодия и я, как зачарованная, затянула песню, вставляя слова между всхлипами:

“Как ветер по полю несет семена,

Как дождь поливает проросшие всходы…

Так дай мне вкусить твои блага сполна

И вспять повернуть все съестные расходы!

Клянусь – равновесия я не нарушу!

Верну, там, где надо долги я с лихвой!

И гнев за деяния злые обрушу,

Повинный ответит за все головой!

Ты дай мне яиц, овощей и муки…

Кувшин молока мне пожалуй для силы…

Крупой одари, ну а живки пучки

По дому висят уж, на днях приносила…

О, кладезь благая! Ты кормишь весь лес

Меня ж накорми, нерадивую деву.

Я сердце свое отворю для чудес…

И от посторонних я скрою напевы.”

Когда мотив смолк, я, покачав головой, приподнялась и положила яйцо в карман платья. Странное оно, но раз у старухи в припаснике оказалось, значит есть можно. Повернулась, чтобы захлопнуть крышку и окаменела. Ящик был полон. Мука, крупы и небольшой жбан с молоком вызвали у меня шок. Рядом с молоком расположилась миска с яйцами.

Не веря своим глазам, я осторожно потрогала съестные припасы.

“Этого просто не может быть! Я, наверное, сплю… – решила я и ущипнула себя за бок. – Ох! Больно! Значит, не сон. Тогда как?”

Я не понимала, что же такое только что случилось и каким образом появились продукты. Постояв несколько минут, сообразила, что Бежана пользовалась этим приспособлением, чтобы раздобыть запасы еды. Она же ведьма! Вот поэтому и мне ничего не рассказывала.

“А как же я смогла? – все равно не понимала. – Хотя, я же тоже ведьма, видимо, заветные слова в песне пришли сами.”

Крепко обрадовавшись, я нагребла необходимого для утреннего стола, достала из кармана волшебное яичко, подмигнула ему и вернула на место, а затем снова повернулась к ящику.

“А мяса почему-то нет… У Бежаны оно всегда в избытке было… Она что – сама охотилась? – дошло вдруг, и я осуждающе поежилась. – Ну уж нет! Ни за что не стану убивать кого бы то ни было!”

Принесла припасы на кухню и решила сразу же заняться домашними хлопотами.

Пока в очаге трещали дрова и румянились шкварки на сковородке, дожидаясь яиц, дом снова наполнился такими привычными звуками. Мне казалось, что Бежана вот–вот войдет в избу и снова разразиться укорами да упреками в адрес нерадивой ученицы.

А я сейчас была готова слушать эти ее замечания и слушать. Лишь бы голос наставницы разорвал, ставшую зловещей, пронзительную тишину. Мне до ужаса, до мурашек по телу хотелось поболтать с кем-нибудь, рассказать о ночном происшествии. Да просто, хотя бы послушать, о чем судачат в деревне. Одиночество и неизвестность уже сводили с ума. Не помогали даже домашние заботы.

Решив начать с мытья полов в доме, я намочила тряпку и вспомнила вчерашние напевы, доставившие удивительную радость от работы. Как только взяла швабру в руки, в мыслях снова закрутились слова той волшебной песни, которая так изумительно помогала мне при уборке.

Пусть петь мне сейчас было не для кого, но это разбивало гробовую тишину. Я улыбнулась и затянула звонким голосом:

“Ты, волшебная моя вода–водица,

Чистая, холодная и ключевая

Силы даешь, стоит только умыться.

В радость работа с тобой бытовая…”

Весело порхая по избушке, я с большим удовольствием отмывала своим оружием против грязи пол и становилась все счастливее оттого, что ненавистное когда–то занятие, теперь приносило мне такую радость.

“Как из печи запах вкусного хлеба,

Пусть разнесется по комнатам песня…”– напевала я вслух.

Когда же, расправившись с уборкой, я хотела передохнуть, поняла, что и не устала вовсе. Поэтому сразу же занялась и стиркой. Оттерев от пятен, пыли и разводов все, что хотела, поспешила приготовить обед. Закончив и это дело, уже намеревалась поесть, но неожиданно для себя обнаружила, что из–за переживаний от пропажи Бежаны, почти полностью опустошила наши запасы душицы и мяты.

“Непорядок! Так не пойдет! Надо срочно идти на сбор, не то попадет мне, когда бабка заявится. Если она, вообще, вернется… – противная едкая мыслишка пролезла в голову, а я ведь с таким трудом заставила себя не думать о плохом! Непрошенные слезы собрались уже покатиться из глаз, но я смахнула их прежде, чем им это удалось. – Не время нюни распускать!”

Но настроение уже было испорчено. Я расстроенно опустилась на стул и невидящим взглядом уставилась в окно. Нужно учиться принимать обстоятельства, какими бы они ни были, иначе, я так и буду продолжать киснуть.

“Родные мои! Помогите мне, если… Если вы меня слышите…” – сглотнув ком, подступивший к горлу, прошептала я.

Внезапно в голове зазвучала папина песня:

“Путь–дорожка ты лесная,

Дух, что сторожит в тени,

Сила врат переносная

Меня к дому поверни.

Доведи меня до хаты,

До родной моей печи…”

Мгновенно почувствовав прилив сил, я обрадовалась и быстро вскочила на ноги. Надо использовать эту возможность во благо.

“Душица сама себя не соберет! – пошутила я мысленно и, постояв еще с пару минут, решительно направилась в кладовую. Там положила в карман к ножу несколько полотняных кулечков для трав, взглянула на чудесный ящичек и задумалась. – А без мяса тяжко мне будет. С ним-то все сытнее.”

Пожав плечами, я направилась к выходу. Затворяя за собой дверь, заприметила у порога ожидавшую кого-то волчицу. Ту, что как-то спасала от капкана, а несколько дней назад и волчонка ее в овраге от корней липы освободила. Она, завидев меня, медленно склонила голову и подняв, повернула ее набок. Я непонимающе уставилась на нее, глазами ища капкан или еще что-то похожее, но ничего не обнаружила.

Нерешительно стала спускаться, а волчица, радостно фыркнув, снова опустила голову, взяла что-то в пасть и, подойдя ко мне ближе, положила на ступень крыльца тушку русака.

“Вот так да! – изумленно подумала я и, благодарно поклонившись дарительнице, подняла преподнесенную мне добычу.

– Это мне?

– Уф! – мотнула головой волчица.