В 1854 году в Семипалатинске Достоевский познакомился с Александром Ивановичем Исаевым, коллежским секретарем, бывшим чиновником Семипалатинской таможни, который одно время служил в Астрахани, где и женился (в 1846 году) на Марии Дмитриевне Констант, дочери своего начальника.

Исаев был человеком образованным, читал Байрона, Шекспира, Шиллера, Карамзина и Гоголя, но пил как сапожник, в силу чего потерял должность и сидел без работы; жил он вместе с женой и единственным сыном Павлом, одалживая деньги у всех, у кого только было возможно.

«Исаев был беспечен, как цыган, – писал Достоевский брату, – самолюбив, горд, но не умел владеть собою и, как я сказал уже, опустился ужасно. А между прочим, это была натура сильно развитая, добрейшая. Он был образован и понимал все, об чем бы с ним ни заговорить. Он был, несмотря на множество грязи, чрезвычайно благороден».

Стоит отметить, что Достоевского тянуло общаться не столько с самим Исаевым, сколько с его женой Марией Дмитриевной.

Ни одна женщина еще не производила на него такого сильного впечатления, он хотел знать о ней все, а она не просила у него ничего, кроме возможности рассказывать о себе, потому что была, как пишет Сараскина, «отчаянно одинока».

Дед Марии по отцовской линии, Франсуа Жером Амадей де Констант, происходил из древнего французского дворянского рода. При дворе Людовика XVI он дослужился до капитана королевской гвардии, но после революции покинул родину и с 1794 года жил в России. Отец Марии, Дмитрий, работал переводчиком в штабе генерала Ивана Инзова, в 1821 году его перевели в Таганрог, город на берегу Азовского моря (где в 1860 году родился Антон Чехов). Здесь Дмитрий Констант женился на молодой русской дворянке; у супругов было семеро детей, дочь Мария родилась в 1824 году. Когда Достоевский с ней познакомился, ей было двадцать девять лет, а ему тридцать два.

Достоевский описывал ее так:

«Эта дама, еще молодая, 28 лет, хорошенькая, очень образованная, очень умная, добра, мила, грациозна, с превосходным, великодушным сердцем. Участь эту она перенесла гордо, безропотно, сама исправляла должность служанки, ходя за беспечным мужем, которому я, по праву дружбы, много читал наставлений, и за маленьким сыном. Она только сделалась больна, впечатлительна и раздражительна. Характер ее, впрочем, был веселый и резвый. Я почти не выходил из их дома. Что за счастливые вечера проводил я в ее обществе! Я редко встречал такую женщину».

Об отношениях Достоевского с Марией Исаевой мы знаем не только из его писем, но и из воспоминаний барона Александра Егоровича Врангеля, который подружился с Достоевским в годы его семипалатинской ссылки и очень сблизился с ним.

Молодой петербургский дворянин, наследник древнего рода, дальний родственник Пушкина по материнской линии, в шестнадцать лет Врангель, находясь в толпе на Семёновском плацу, оказался одним из свидетелей несостоявшегося расстрела Достоевского и других участников кружка Петрашевского; в двадцать один год он приехал в Семипалатинск и поступил на должность стряпчего (помощника прокурора) по уголовным и гражданским делам.

Знаком был с Врангелем и Михаил Достоевский, передававший через него брату письмо, вещи и деньги. Между молодым дворянином, помощником прокурора, и бывшим каторжником завязалась дружба.

Воспоминания Врангеля о Достоевском легли в основу романа голландского писателя Яна Броккена «Казаков сад» (изданного в Италии под таким же названием).

Несколько лет назад на литературном фестивале в Мантуе одна синьора поинтересовалась у меня, читал ли я «Казаков сад», я ответил, что читал. Тогда она спросила: «А вы знали, что Достоевский одалживал у Врангеля деньги, но так и не вернул их? Какое разочарование! Я была такого высокого мнения о Достоевском. А он…»

Это очень интересный вопрос: должен ли Достоевский, написавший все те романы, которыми многие из нас, его читателей, восхищаются, быть и в жизни человеком, достойным восхищения?

Ну хотя бы хорошим человеком?

Был ли хорошим человеком Фёдор Михайлович Достоевский?

Достойным человеком?

Василий Розанов, тот самый, который называл Достоевского всадником в пустыне с колчаном стрел («и капает кровь, куда попадает его стрела»), писал, что, независимо от того, каким Достоевский был в жизни, он все равно ему благодарен.

И я тоже, скромно добавлю от себя.

Хочу заметить, что Достоевского обвиняли в гораздо более серьезных грехах, чем невозвращение долга Врангелю, мы об этом еще поговорим, но, прежде чем перейти к этой теме, закончим рассказ о Марии Исаевой, в которую Достоевский в 1854 году, судя по всему, не на шутку влюбился.

В письме Майкову Достоевский признавался, что в то время, когда он жил в Семипалатинске и бывал у Исаевых, он не мог писать: «Я был счастлив, я не мог работать».

Вспоминаются строки Пушкина из «Евгения Онегина»: «Но я, любя, был глуп и нем».

Счастье Достоевского, однако, длилось недолго.

Мужу Марии Исаевой удалось найти работу в городе Кузнецке, в пятистах[41] верстах от Семипалатинска (это чуть более пятисот тридцати километров), и он перевез туда семью.

Достоевский был в отчаянии.

По его словам, больнее всего ему было от того, что Мария с такой легкостью согласилась на переезд.

Именно в этот период Достоевский написал оду в честь императрицы-матери, в которой, как считала Сараскина, только делал вид, что сочувствует боли императрицы, а на самом деле писал о собственных страданиях.

4 августа 1855 года умирает супруг Марии, Александр Иванович Исаев.

Однако Мария к этому времени, похоже, успела увлечься молодым местным учителем Николаем Борисовичем Вергуновым.

Врангель поддерживает ее в этом увлечении, чего не скажешь о Достоевском. «Я давно уже люблю эту женщину, – признается он в письме брату, – и знаю, что и она может любить. Жить без нее я не могу, и потому, если только обстоятельства мои переменятся хотя несколько к лучшему и положительному, я женюсь на ней».

Мария Исаева, однако, не уверена, стоит ли ей выходить замуж за Достоевского, и это делает его несчастным.

«Велика радость любви, но страдания так велики, что лучше не любить вовсе».

Ему кажется, что он повторяет судьбу Макара Девушкина, главного героя своего первого романа, влюбленного в женщину, которая в итоге выбирает другого («Напророчил же я себе!» – говорит писатель).

Осенью 1856 года Врангель сообщает Достоевскому, что ему вернули офицерское звание.

Достоевский отвечает ему: «Производство в офицеры если и обрадовало меня, так именно потому, что, может быть, удастся поскорее увидеть ее. Люблю ее до безумия, более прежнего. <…> Не качайте головой, не осуждайте меня; я знаю, что я действую неблагоразумно во многом в моих отношениях к ней, почти не имея надежды, – но есть ли надежда, нет ли, мне все равно. Я ни об чем более не думаю. Только бы видеть ее, только бы слышать! Я несчастный сумасшедший! Любовь в таком виде есть болезнь. Я это чувствую. <…> Она явилась мне в самую грустную пору моей судьбы и воскресила мою душу. Она воскресила во мне все существование, потому что я встретил ее».

Достоевский, надо сказать, относился к числу тех, кто, если уж что решил, то от своего не отступал.

В конце концов Мария Исаева сказала ему «да».

«Она меня любит, – писал он в декабре 1856 года. – Это я знаю наверное».

Достоевский действительно добивается согласия на брак. И как только он его получает (они обвенчаются в феврале 1857 года), тональность его писем меняется.