Он продолжил путь, его шаги отдавались глухим эхом по мощёным улицам. Подойдя ближе к центральной части города, он заметил смену в архитектуре. Узкие улочки уступили место широким проспектам, мощёным плиткой, которая блестела в отблесках светильников. Здесь роскошь проявлялась в каждой детали: позолоченные ворота, мраморные колонны, украшенные гербами, и высокие здания с изящной резьбой.

Однако Эндориан видел за этой красотой нечто большее. Он знал, что богатства, выставленные напоказ в сердце Харистейла, скрывали трущобы на окраинах, где люди гибли от голода и болезней. Эти мысли наполняли его глухим раздражением, но он отгонял их, сосредотачиваясь на своей цели.

По мере того как он приближался к замку, величие становилось всё более ощутимым. Огромные стены, сложенные из чёрного камня, поднимались к небу, словно пытаясь захватить его. Ворота, охраняемые двумя десятками вооружённых стражников, открылись, как только рыцарь показал свой знак.

Внутри замка царил холод. Даже пылающие факелы на стенах не могли согреть мраморные коридоры, ведущие к тронному залу. Каждый шаг Эндориана отдавался эхом, как будто само здание следило за ним, оценивая каждое движение. Поднявшись по широким ступеням, остановился перед массивными дверями. Они были украшены вырезанными гербами королевства, увенчанными резными львами с поднятыми лапами, как будто те бросали вызов самому небу. Металлические кольца на дверях сверкали в отблесках слабого света, будто предупреждая о том, что за ними скрывается.

С тяжелым гулом стражи распахнули двери, и перед Эндорианом открылся тронный зал. Он был огромен, почти бесконечен. Высокий потолок, казалось, терялся в тенях, отбрасываемых светильниками, едва освещавшими это пространство. У каждой колонны стояли стражники в латах, их позы были напряженными, а взгляды холодными, как клинки, которые они держали у себя на поясе.

На возвышении, окруженном массивным троном, восседал король Годрик. Его фигура, величественная и непоколебимая, будто вытесанная из камня, была центром внимания всего зала. На нём был пурпурный плащ с меховой оторочкой, который лежал, словно водопад, окутывая ступени трона. Его взгляд был холодным и властным, как ледяной ураган. Даже сидя, он излучал силу, которой было достаточно, чтобы одним взглядом заставить замолчать зал.

Эндориан, ступая по мраморному полу, двигался к трону. Каждый его шаг отдавался гулким эхом, пронзая тишину, словно предупреждение. Он остановился перед возвышением, преклонив колено. Его голова была слегка опущена, но взгляд оставался сосредоточенным, фиксируя каждую мелочь, каждую тень, скользящую по лицу короля.

Годрик, не сразу заметивший его, обсуждал что-то с Освальдом Торном, своим острым и прямолинейным советником. Но затем взгляд короля остановился на Эндориане. Он поднял руку, жестом велев продолжать.

– Мой король, – начал Эндориан, голос его был ровным, но сдержанным. – Замок у побережья осмотрен. Но в нём произошли… странные вещи.

Годрик наклонил голову, его глаза сузились, изучая рыцаря.

– Странные? – повторил он, его голос, глубокий и холодный, словно перекатывался по залу. – Уточни, темный рыцарь.

Эндориан сделал паузу, чтобы собрать мысли. Воспоминания о том, что он видел и чувствовал в замке, пронзили его сознание, словно холодное лезвие. Он видел Элдрика – чья сущность выходила за пределы реальности. Его фигура, его голос, его проклятие – всё это было настолько реальным и одновременно необъяснимым, что Эндориан едва смог сохранить самообладание.

– Там… – начал он, голос слегка дрогнул, но он быстро восстановился, – есть что-то… необъяснимое. Силы, которые я не могу назвать человеческими.

На лице Годрика мелькнуло нечто, что могло быть смесью раздражения и любопытства.

– Необъяснимое? – его тон стал холоднее, а взгляд более пристальным. – Ты имеешь в виду духов, призраков? Ты хочешь сказать мне, что крепость, оставленная годами, заполнили байки деревенских баб?

Советники переглянулись, но никто не осмелился прервать монолог короля.

Эндориан поднял взгляд, его лицо было сосредоточенным, но внутри него кипела буря.

– Я не стану утверждать, что это духи, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Но то, что там обитает, не подчиняется законам нашего мира.

Годрик хмыкнул, слегка подавшись вперёд.

– И всё же ты стоишь здесь передо мной живой. Значит, эти "силы" не такие уж и опасные, раз не смогли одолеть тебя.

– Живой, но с трудом, мой король, – ответил Эндориан. Его голос стал твёрже. – Там я столкнулся с чем-то, что бросило вызов не только моему мастерству, но и моей вере в реальность.

Годрик нахмурился, в его глазах промелькнула тень раздражения.

– Верить в реальность? – повторил он, как будто пробуя эти слова на вкус. – Ты говоришь так, будто ты стал философом, а не рыцарем.

Эндориан выдержал взгляд короля, его челюсть сжалась.

– Моё оружие было бессильно, – тихо произнёс он. – Я не могу дать точного объяснения, что это было, но могу сказать одно: замок у побережья – не место для смертных.

В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь гулом ветра за витражными окнами. Годрик, сидя на троне, казался неподвижной глыбой власти, чьи глаза, острые и холодные, словно сквозь ледяные вершины, смотрели прямо на Эндориана.

– Странные вещи, говоришь? – произнёс король, его голос звучал как сталь, царапающая камень. – Что ж, странности в этом мире нередко скрывают ключ к пониманию нашей силы.

Он встал, двигаясь медленно, словно каждое движение было тщательно выверено. Годрик шагнул вниз с возвышения, его тень падала на зал, вытягиваясь в длинный силуэт.

– Каждое королевство – как этот зал, – произнёс он, жестом указывая на колонны, поддерживающие массивный свод. – Держится на своих опорах. Без них всё рушится.

Его шаги эхом раздавались в тишине, когда он приблизился к витражному окну. Свет луны, пробивающийся сквозь стекло, блеснул на его лице.

– Сила, верность… и наследие, – продолжил он, обернувшись к Эндориану. Его голос стал тише, но не менее грозным. – Силу ты доказал. И доказал не раз. Верность твою я пока не ставлю под сомнение.

Он сделал ещё один шаг, обойдя рыцаря, словно изучая его.

– Но наследие… – Годрик остановился, его взгляд был пронзительным. – Наследие – это то, что переживает нас. То, что делает нашу власть вечной.

Эндориан оставался неподвижен, но внутри него всё кипело. Король медленно подходил к сути разговора, и каждое его слово становилось тяжёлым камнем, давящим на сознание рыцаря.

– У каждого моего солдата есть наследник, – заговорил Годрик, жестом указывая на гвардейцев, стоявших у колонн. – Даже у самого последнего стражника есть ребёнок, который может занять его место. Это закон, Эндориан.

Король замолчал на мгновение, позволяя своим словам осесть в сознании. Затем продолжил, его тон стал ещё твёрже:

– Закон, который я установил, чтобы наше королевство никогда не ослабло. Каждый защитник должен оставить после себя продолжателя своего дела.

Он остановился, став лицом к лицу с Эндорианом, глядя на него сверху вниз.

– Это не выбор. Это долг.

Эндориан поднял взгляд. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза выдавали внутреннюю борьбу. Он понимал, что отказ невозможен. Для Годрика его слово было абсолютным.

Король улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

– Я не стану спрашивать тебя о чувствах, – добавил он, его голос стал жёстким. – Ты – воин, а не поэт. Семья – это не про любовь и нежность, это про силу. Твоя кровь должна стать продолжением силы королевства.

Годрик сделал шаг ближе, его лицо оказалось почти на уровне взгляда Эндориана. Это была редкость, этот жест демонстрировал, что разговор касался чего-то чрезвычайно важного.

– Выбери женщину, достойную своего положения, и я сам благословлю этот союз, – его голос звучал как неоспоримый приговор.

Эндориан хотел что-то сказать, но замолчал, почувствовав холодный ветер слов короля.