– Слушаю, дружище! – Павел сразу узнал голос старого друга на том конце телефонного провода.

– Привет передовику капиталистического производства!

Уже много лет «передовик» Платов слышал эти слова вместо обычного «добрый день» или чего-то подобного. Годы идут, близкие люди не молодеют, но сложившиеся формы общения – с традиционными шутками и особыми словечками – остаются неизменными.

– Здорово, Тоша. Как сам?

– В порядке. Давно ты не посещал мой «зелёный уголок». Да и гость ко мне заехал. Жду тебя к ужину.

– Буду, Тоша…

Тоша – детское прозвище человека, чьё имя ещё лет десять назад гремело во всём мире. Ярчайшая биография: сначала громкая слава одного из главных «криминальных авторитетов России», а потом титул «крёстного отца русской мафии» за рубежом. Эти стереотипные этикетки, налепленные вкривь и вкось ленивыми журналистами ради жгучих заголовков, конечно же ничего не говорили о настоящем Тоше. Он был сложнее и интереснее того папье-маше из газетных вырезок, которое пресса и политики втюхали невзыскательной аудитории.

Несколько лет за ним гонялись все спецслужбы Америки и Европы. И вот арестовали. В Женеве. ФБР, Скотленд-Ярд, Сюрте Женераль, Швейцарская криминальная полиция торжествовали! Почти два года велось следствие. Ежедневные допросы, обращения во все страны, в которых хотя бы один день побывал подследственный. Были допрошены сотни свидетелей, подготовлено более 200 томов дела, к суду готовились тщательно, последовательно, профессионально.

В день начала суда в Женеву съехались сотни журналистов, криминалистов и просто любопытных. Естественно, зал Женевского кантонального суда был переполнен.

Сторону обвинения представляли генеральный прокурор кантона, его помощник и с полдюжины сотрудников прокуратуры. Возле подсудимого сидел молодой человек – адвокат, представляющий сторону защиты. За три дня процесса обвинение выступило 37 раз, было опрошено больше 40 свидетелей. Молодой адвокат вяло возражал прокурору, делал заметки в блокноте, пригласил лишь одного свидетеля защиты и на запросы судьи тихо отвечал: «Вопросов не имею».

Заключительная речь главного обвинителя продолжалась около полутора часов. Закончив свой страстный спич, он взглянул на коллег – и те, подняв большой палец, одобрительно закивали. Дело сделано!

Речь адвоката заняла минут 10–15. Он спокойно объяснил суду, что одна половина свидетелей вообще не могла ни в чём обвинять подсудимого, потому что нигде и никогда с ним не встречалась. А вторая половина просто нагло врала, подстрекаемая следствием, так как ни один эпизод преступлений, якобы совершённых подсудимым, ни по времени, ни по месту не совпадал с его местонахождением.

Суд удалился на совещание.

«Именем правосудия кантона Женевы признать гражданина России Гаврилова Анатолия Викторовича невиновным. И выплатить 500 тысяч франков за моральный ущерб. Вердикт окончательный и кассации не подлежит».

После оглашения вердикта в зале суда воцарилась мёртвая тишина, а затем такой взрыв эмоций, который словами описать невозможно.

Тошин «зелёный уголок» представлял из себя «укрепрайон» на несколько гектаров, обнесённый по периметру пятиметровой непреступной стеной и спрятавшийся в непроходимой чаще подмосковного леса. Он был разделён на три участка. Жилой – там размещались дом хозяина, гостевой дом и невероятной красоты парк, устроенный французским ландшафт-ником. Парк был с цветниками, оранжереями и множеством небольших прудов, над которыми приютились чайные домики и беседки, окружённые редкими породами деревьев и кустарников. Второй участок – спортивный: с теннисными кортами, закрытым и открытым бассейнами, классической русской баней у озера и множеством каких-то замысловатых тренажёров. Наконец, хозяйственный: с домом для охраны и прислуги, а также коровником, птичником, мини-фермами – молочной и мясной. И отрада хозяина – небольшой пивзавод.

Подъехав к воротам «зелёного уголка», Платов сказал Олегу несколько раз мигнуть фарами. Но ворота не открылись, а к машине подошёл коренастый охранник с автоматом на груди и попросил опустить шторку заднего окна машины.

– Извините, Павел Николаевич, должен лично убедиться, что в машине вы.

– Знаю, Андрюша, знаю, – Платов кивком поприветствовал охранника, и машина въехала в ворота усадьбы.

Навстречу выбравшемуся из машины Павлу, широко улыбаясь и поигрывая рельефными мышцами, вышел хозяин поместья. Крепко обнялись.

– Ну, ну, слон. Все рёбра сломаешь.

– Да ты и сам в хорошей форме, – Тоша, не переставая улыбаться, ощупал плечи и бицепсы Павла. – В любой драке постоять за себя сможешь!

– Хватит, мы с тобой своё отодрались. Теперь больше с головой дружить надо.

– Не скажи. В здоровом теле и голова лучше работает. Доказано жизнью, – Тоша приобнял друга за плечи и по шуршащей гравийной дорожке увлёк вглубь парка.

– Я тут пригласил одного нашего товарища помочь разобраться в твоих проблемах. Скажи: а почему ты не приехал, когда они только начались?

– Приберегал на крайний случай.

– По-моему, этот случай уже наступил.

– Пожалуй.

Они подошли к стеклянной беседке, и Тоша жестом пригласил Павла зайти. В интерьере обозначился очень пожилой, сухощавый и седовласый человек. Одет он был в кипенно-белую рубаху апаш, тёмно-синий элегантный шлафрок с атласными стёгаными отворотами и домашние лайковые туфли. Он уютно устроился в кресле-качалке и что-то с увлечением читал. В углу стоял сервированный лёгкими закусками и напитками передвижной бар. А низкий журнальный столик с несколькими удобными креслами вокруг завершали убранство помещения.

– Здравствуйте, Пётр Ливанович, – тепло поздоровался Павел с седовласым стариком. – Вот это сюрприз.

Пётр Ливанович Лордкипанидзе, легендарный человек-фантом, отложил книгу – Павел успел прочесть: Томас Мор, «Остров Утопия» (английское издание), – приветливо помахал рукой и указал Платову на стоящее рядом кресло.

– Здравствуй, Павел, присаживайся. Не так уж были неправы утописты, только островок этот, как оказалось, не для всех. Для избранных. Ну ладно, пофилософствуем мы на досуге. А нынче поговорим о делах насущных.

Старинный род князей Лордкипанидзе был в некотором смысле уникален. В нём были предводители дворянства, камергеры двора Его Величества, министры, революционеры (большевики и эсеры), академики, знаменитые артисты и режиссёры, герои соцтруда и даже премьер-министр.

После того как «ежовщина» выкосила большую часть мужчин славного рода, мать трёхлетнего Пето увезла мальчика на родину в Кутаиси. Там его воспитанием и обучением руководил патриарх рода, дедушка Мераб. А когда после войны одиннадцатилетнего Пето отправляли к родственникам в Тбилиси для дальнейшего образования, старый Мераб позвал внука, перекрестил и тихо произнёс:

– Ты ещё мал и многого не понимаешь. Вот тебе мой наказ: никогда не имей ничего общего с этой властью: это временщики, нам послал это испытание Господь за нашу гордыню. Ну, может, лет пятьдесят они ещё продержатся, а потом сожрут сами себя. У них нет корней. А даже дерево без корней жить не может. Ты умён и прозорлив, в тебе течёт кровь твоих славных предков. Реализуй свои таланты, но будь всегда в тени.

Пётр Ливанович Лордкипанидзе в точности исполнил завет старого князя. Он жил в Стране Советов, но своей обособленной жизнью. Обладая даром предвидения, в своём узком кругу он всегда предупреждал близких о приближающейся опасности. Все теневые дельцы готовы были платить любые деньги за его советы. Говорили, что он мог позвонить из другого конца страны кому-либо из них и сказать только несколько слов: «Приберись в доме, на днях к тебе приедут дорогие гости». Легенда гласит, что ещё в начале 80-х он сказал кому-то: «По-моему, дедушка ошибся года на четыре». Он был богат и жил своей мало кому известной жизнью.

Тоша, поколдовав у бара, поставил перед гостями коньячные бокалы с «Хеннесси», сыры и фрукты. Привычки друзей он знал лучше, чем привычки жены, с которой виделся довольно редко, но до безумия любил обеих дочерей. Себе налил полфужера домашней водки и присел на край кресла.