Вода покрывалась льдом, словно его чувства. Кириэн морозил её до тех пор, пока не выбился из сил и не упал. Глаза пекло. Хотелось выплеснуть все слёзы, но они не выходили.

Даже заплакать сложно. И он начал смеяться. Как сумасшедший, выталкивая из лёгких всё до последнего вздоха. Со стороны могло показаться, что это рыдания, но то был выжигающий душу смех.

Кириэн лежал. Время будто замерло. Сколько он здесь провёл?

Уха коснулись какие-то странные звуки. Сев на песке, огляделся. Смеркалось. Море, покрытое льдом, напомнило об Элизе. Надо забыть. Не вспоминать. Залечить ноющие раны.

Снова послышались крики. Не человеческие. Будто какого-то животного. Кириэн с трудом встал и пошёл по льду в сторону звуков.

Вдруг увидел вдалеке большое тёмное пятно. Настороженно приблизился. Очертания прояснились, и он понял: это был тот самый дельфин. Они видели его, когда плавали. Бедолага попал в ледяную ловушку. Полтела внутри, оставшееся снаружи.

– Эх, – вздохнул Кириэн. – И тебе досталось от меня. Прости. Подожди минутку. Я освобожу.

Подполз к нему на пузе и погладил мордочку. Дельфин вскрикнул, как будто бы торопя парня.

– Сейчас-сейчас. Потерпи.

Он поднёс руки к поверхности. Замораживать умел, а вот обратно… Но стоило попробовать.

Кириэн погрузился в себя, поискал внутри тепло. Пустота. Вспомнил поцелуй. А потом её слова. Опять смешались злость, любовь, отчаяние. Морозный плен ещё сильнее сковал дельфина. Тот заголосил.

– Прости, не могу, – поник он. – Я ничтожество. Бесполезный маг. Прячусь по углам, как мышь. Знаешь, Рыба, почему я страдаю? Потому что я проиграл с самого рождения. Родители любили друг друга. Их наказали за это. Отца убили, и меня рано или поздно убьют. А мама… Бедная мама.

Дельфин издал какой-то звук, чем вернул парня из тяжких раздумий.

– Хочешь, чтобы я ещё раз попробовал, рыбина?

Тот, будто понимая, кивнул.

Кириэн снова приложил руки к поверхности. Замер. Подумал, что злость даёт лёд. Значит, из любви придёт тепло. Должно получиться. Ему сейчас необходимо кого-то спасти. Осознать, что он не бесполезен. Жизнь, свет, приятные воспоминания. Снова Элиза. Да, с ней он был счастлив. Надо вычеркнуть из памяти всего лишь этот вечер. Знакомство, детские шалости, бабочки и цветы. Вот оно: тепло. Полилось, заструилось по венам.

Услышал всплеск и открыл глаза.

– Получилось! – вскрикнул он, увидев, как лёд вокруг дельфина треснул.

Тот нырнул под стеклянную гладь и скрылся.

Кириэн улыбнулся одними уголками. Но недолго пришлось радоваться. Услышал треск и под собой. Понял, что всё начало возвращаться в естественную форму. Скользя и падая, побежал к берегу. Успел.

Снова вернулся шум волн. Успокаивающий и тёплый. Не все чувства умерли в Кириэне.

Надо было собираться и идти домой. Мама уже, наверняка извелась. Взяв собранную им банку водорослей, он поплёлся обратно. Силы на чувства закончились. В душе осталась какая-то убаюкивающая пустота.

***

Она скакала на лошади. Не видела ничего: слёзы пеленой закрывали глаза. Так хорошо начинался этот день и столько надежд в себе таил.

Утром она смеялась над неуклюжими попытками Кириэна взобраться на лошадь, но когда получилось, поняла, что мир куда-то уплывает. Всё залилось красками и светом. Ощущала близость и отчаянно тараторила, пытаясь скрыть волнение. Рассказывала про отца, побег, лекарей, но он лишь молчал и нежно обнимал сзади. По телу разливалось тепло, потели ладони и сердце гулко стучало в ушах. Это было какое-то радостное чувство. Приятное. Может, так выглядит счастье?

Его поцелуй свёл с ума, заставил забыть обо всём. Девушка будто заново родилась, осознав новые чувства. Как хотелось никогда больше не покидать море, раствориться в объятиях любимого. Могла ли она это позволить?

Слова отца стучали в голове всё время.

«Ты станешь королевой!» – повторял голос внутри.

Детская непосредственность улетучилась в один миг. После поцелуя. Прекрасного и чарующего поцелуя. Элиза будто пробудилась. Осознала предназначение. Ну почему именно сейчас? Надо же было так испортить всё своим прозрением. Разум напомнил о её королевских обязанностях, вернул к реальности и запретил погружаться в чувства без остатка.

«Хотя бы простилась по-человечески, – пульсировало острой болью в голове. – Но даже на это не способна. Снова оттолкнула его. Как в прошлый раз».

Элиза мчалась сквозь лес. Лошадь послушно скакала в нужном направлении. Словно поддерживая решение хозяйки сбежать от собственных эмоций.

Вот уже и очертания дворца. Вокруг охрана с факелами. Принцесса забыла об осторожности и ворвалась во двор. Стражи окружили её. Элизабетт только сейчас поняла, какую глупость совершила. Теперь объясняться с отцом. Навстречу выбежал девятилетний Саорос, окружённый горничными. Вид, как всегда, бледный и болезненный.

– Сестра, где ты была? – деловито спросил брат. – Все искали тебя.

«Значит, разговор с королём будет серьёзный», – подумала Элиза.

– Я гуляла. А ты почему не спишь?

– Одна? – не унимался ребёнок.

– Отведите брата в его покои! – приказала принцесса. – Сейчас прохладно, он может простыть.

– Я хочу как сестра! Не хочу в покои! Не буду спать!

Маленький принц отбивался от горничных крохотными кулачками. Сопротивлялся и верещал, пока его уводили. Столько внутренней силы в этом худом тельце. Саорос был бы прекрасным королём, но неведомая болезнь высасывала из него жизнь.

– Вас ждёт Его Величество, – вывел Элизу из раздумий голос одного из стражников.

Девушка глубоко вздохнула. Разговор предстоял не из лёгких. Вытерла подолом заплаканные глаза и отправилась в тронный зал.

Войдя внутрь, огляделась. Никого. Её оставили одну. Свет факелов вяло разгонял мрак этого величественного помещения. Почему именно здесь решил поговорить с ней отец? Обычно детям не дозволялось заходить сюда. Сам же король часто принимал в тронном зале знатных гостей и проводил пиршества. Когда они с братом были маленькими, частенько с любопытством подглядывали за тем, что здесь происходило.

Элиза медленно направилась к трону. Гордо шагала вперёд, поднялась по ступенькам и грациозно развернулась, надменно окидывая взглядом всё вокруг. Села. Примерила роль правительницы. Наверное, так захватывающе быть всевластной. Иметь подданных, которые слушают беспрекословно. Вершить добрые дела и придумывать справедливые законы. Каким был бы её первый указ?

Из темноты раздался кашель. Элиза вздрогнула и резко поднялась.

– Кто здесь? Отец, ты?

– Сядь! – Король вышел из мрака свода. – Привыкни к этому месту. Почувствуй его силу.

Элиза медленно опустилась.

– Ты будущая королева. Я уже говорил это. Как тебе трон, Элизабетт?

– Х-х-хорошо, – немного заикаясь пролепетала она.

– Хо-ро-шо, – медленно повторил Эдгар, вперив взгляд куда-то в пол. Затем резко посмотрел на неё и продолжил: – Тогда расскажи мне, королева, где ты была? И на кого оставила всю страну?

– Я же ещё не к-королева.

– Будешь.

– Просто погуляла. Я не оставляла никого.

– По-гу-ля-ла, – снова нараспев произнёс король и расхохотался.

Хриплый смех сменился надсадным кашлем. Эдгар опёрся рукой на колонну и долго хватал ртом воздух.

Отдышавшись, тихо, с угрозой в голосе произнёс:

– Знаешь ли ты, дорогая моя дочь, что подобные прогулки могут стоить жизни королевской особе? И дело даже не в тебе. Ты подвергаешь страну опасности! Кто займёт это место, если с тобой что-то случится? Девятилетний Саорос?

Эдгар прожигал Элизу взглядом насквозь. Принцесса вжалась в спинку трона.

– Я готова к любым наказаниям, – начала оправдываться она. – Виновата, понимаю. Искуплю. Что надо делать? Переписывать три дня книги? Я готова. Прости, отец.

Эдгар усмехнулся и поднялся к дочери. Встал рядом, погладил по голове.

– Мы ещё вернёмся к твоему наказанию, королева. И это будет не те детские забавы, что ты назвала. Мы. Ещё. Вернёмся.