– Я и сам не знаю, что за дела у Стаи, – мрачно отвечает Кушен. – Они уже две недели со мной не связывались.

– А как связываться, сказали? – хмурится Лаванда.

– Неа, – Кушен снова отворачивается к окну.

Лаванда наливает им чай в привычно щербатые кружки, ручки отколоты.

– Я так хотел убраться из всего этого, – тоскливо говорит он. – Я хотел стать уважаемым человеком…

– А здесь ты не заслуживаешь уважения? – резко обрывает его Лаванда. – Что за нытье, Кушен? Мы все тут живем.

– Это не жизнь, – тихо возражает Кушен. Он резко поднимает голову и впивается взглядом в сестру. – Ты и сама это знаешь, иначе не глотала бы крошку самоцветов.

Лаванда молчит, но лицо ее мрачнеет.

– Это была ошибка. Девочки на улицах говорят, что после этого легче.

Они снова молчат. Туманная хмарь за окном рассеивается и по грязному кафелю скользят золотистые солнечные лучи.

– Хватит ныть, – повторяет Лаванда. – Мы все отсюда выберемся. И то, что Лостоку это не удалось, не значит, что у нас с тобой не получится.

Кушен вскидывается:

– Откуда?..

– Откуда я знаю, что Лостока больше нет? – в углах ее губ собирается злая усмешка. – Я поняла это, когда ты сказал, что он втянул тебя в Стаю. Будь он еще жив, он бы не отпускал тебя от себя еще пару месяцев, делясь бесценной мудростью жизни в Стае.

Удивительно, но, кажется, Лаванда не переживает, что брата больше нет.

– Туда ему и дорога, – твердо говорит она. Солнце загорается в ее смоляных волосах. – Он был паршивым старшим. Ты теперь старший.

– Я и сам теперь в Стае, – возражает Кушен.

– Ты не Лосток и никогда не был таким. Ты может и в Стае, но не часть ее.

Кушен прикрывает горящие глаза.

***

– Не надо так резко с ним, – Лосток выглянул из-за плеча гиганта. – Он не обязан подписывать ничего.

Как нелепо прозвучали эти слова защиты, после того, как Лосток сам привел Кушена сюда.

– Ты забыл свое место? – Крыло сощурился, впиваясь недобрым взглядом в Лостока.

– Я просил у тебя пару сотен королей, а не угрожать моему брату, – Лосток ответил спокойно, но его плечи закаменели и весь он словно натянутая струна.

– Мы кажется, договорились, что ты приводишь ко мне артефактора, а я даю тебе твои две сотни королей, – притворно ласково протянул Крыло, но губы уже подрагивали в угрожающем оскале. – И все живы, довольны.

– Мы не так договаривались, – снова возразил Лосток. – Мы договорились, я привожу тебе артефактора, ты даешь мне деньги, но никому не причиняешь вреда.

– Думаешь, это шутки? – Крыло зло всматривался в напряженную фигуру Лостока. – Ты, выблядок, думаешь, это шутки? – голос мужчины взлетел почти до фальцета. Крыло стал еще больше похож на обозленную крысу, загнанную в угол.

– Да я вообще под другим крылом хожу, – Лосток вскинулся, но руки его даже не дернулись в сторону защитных артефактов на запястьях.

– Ты ко мне пришел, – процедил Крыло. – Помнишь?

– Помню, но мы не так договаривались.

– Я буду решать, как мы договорились! – завизжал Крыло, повернулся в гиганту. – Убей его. Это тупое перо забыло свое место.

Южанин замешкался с сомнением взглянул на Крыло. Воздух будто сгустился возле тщедушной фигуры Крыла. Темные щупальца отделились и медленно заскользили в воздухе к каждому из них.

– Я сказал, убей его.

Гигант тяжело вздохнул, послушно навел пистолет на Лостока.

Все чувства Кушена обострились. Свет ламп разломился на сотни тонких проволочек, почти изящная линия ствола налилась черной яркостью, серебристые линии стекали по его ручке. Оглушительный хлопок разорвал воздух, дуло выплюнуло вспышку пламени и, прочерчивая пульсирующую линию в воздухе, пуля пронзила грудь Лостока. Вторая пуля прошла насквозь голову. Кораллово-красная кровь вспенилась, рассыпалась градом капель по молочно-белым стенам бункера.

И этот неестественно-яркий цвет будет преследовать Кушена еще долгие-долгие годы.

***

Белая громада университета нависает над его головой. Кушен быстро оглядывается и забегает в здание. Доска объявлений в главном холле, здесь уже толпится уйма людей. Кушен отходит в сторону, чтобы не сталкиваться ни с кем локтями. После встречи с Крылом он вообще с трудом принимает прикосновения к себе. Они пугают его, а собственный испуг злит и, кажется, будто в груди нарастает огненный комок, готовый спалить любого оказавшегося рядом.

– Привет, – неожиданно слышит он возле уха. Кушен дергается, резко оборачивается и натыкается на солнечные блики в стеклах очков, золотистые искры на длинных распущенных волосах. Он судорожно вздыхает.

– Привет, – отвечает он.

За спиной девушки стоит вторая: та самая робкая богатая толстушка, только сейчас она выглядит немного не так, как в прошлый раз. Правда, это было так давно, что Кушен не уверен в своих воспоминаниях, и не может точно уловить, что же поменялось.

Толстушка улыбается ему. Он неловко улыбается в ответ.

– Кушен, верно? – уточняет та, что в очках.

– Да, а ты?.. – тянет он.

– Розмарин, – подсказывает она. – А это Романна. Ты забыл как нас зовут?

– Так вышло, – огрызается Кушен. – У меня были вещи поважнее, которые нужно запомнить.

– Бывает, – Розмарин улыбается одними губами, но улыбка не касается ее глаз.

– Прости, – неожиданно для самого себя извиняется Кушен. – У меня тяжелые времена.

Девушка ничего не говорит, только сочувственно прикасается к его плечу, и это касание не пугает его. Огонь в груди медленно гаснет.

– Тебе удалось поступить? – включается в разговор толстушка.

– Пока еще не смотрел, – мрачно отвечает Кушен.

– Пойдем, – Розмарин подхватывает его под одну руку, а Романна идет за ними, прикрывая спину от случайных толчков.

Белые листы пестрят именами. Кушену приходится прищуриться, чтобы разобрать разбегающиеся буквы. Имена, имена, имена… Вот оно.

Кушен Малрост. На шестнадцатом месте.

– Идемте, – Розмарин снова направляет их, только в этот раз к выходу.

Но на крыльце из яркого солнечного света выходит тот самый чёрный гигант, что отвез его в тот ад, что убил его брата. Он почтительно кланяется девушкам, но не сводит с него сочувственного взгляда.

– Пора? – глупо спрашивает Кушен.

– Да, – южанин кивает головой в сторону ворот, где стоит та самая машина.

На макушку будто вылили стылой воды с острыми крошками льда. Он не видит ничего вокруг, только ржавую бахрому на арках и зеленоватую проститутку на капоте.

– Уберите это отсюда, – доносится до него голос Романны. Она спокойна, но слова звучат властно и немного сердито.

– Конечно, госпожа, – отвечает южанин и снова кланяется. – Мы уже уходим.

Руки Кушена касаются девичьи пальцы. Он сжимает ладонь – в кожу впивается острая грань самоцвета, тонкий ободок кольца холодит. Он незаметно надевает кольцо, не задавая вопросов, вообще не подавая вид, что что-то произошло.

– Кушен! – окликает его Романна.

Он оборачивается через плечо.

– Поздравляю, ты поступил! – она приподнимает сжатый кулак, будто в жесте поддержки, но теперь Кушен чувствует себя намного спокойнее и сердце не заходится в груди, как полоумное. Он прекрасно понял ее послание: достаточно сжать кулак и тогда…

Что тогда?

Ну… будет круто, если никто, включая его, не умрет.

До совместного ужина с Розмарин так и не доходит. Когда Ромаша пытается узнать, у отца, где и когда он хотел бы провести встречу, тот только морщится, холодно смотрит на нее и резко отвечает, что у него есть более важные дела, чем подтирать дочери нос.

Точнее, его слова звучат так:

– Романна, у меня нет времени на твои глупости. Разбирайся со своей подругой сама. И прекрати ныть и мямлить, я сказал, что не смогу, это значит, что я не смогу. Уже давно бы пора бы понять – ты достаточно взрослая, чтобы самой нести ответственность за свои поступки.