Я стояла, не в силах сделать и шага. Впервые из-за меня творилось такое волшебство. Да я была уверена, что даже Соломон никогда не творил настолько масштабное заклинание. От осознания своей мощи, у меня прошли мурашки по спине. Я всегда была слабым магом. И даже сейчас им являлась. Магия, что я сотворила, была не полностью моей. Это магия Империи. Магия, которая обязана защищать потомков Императорской семьи. Магия драконов.

И тут я осознала, что письменность в книге тоже драконья. И даже при том, что я могла ее читать несколько минут назад, сейчас я не была способно вспомнить ни единой буквы или слова на драконьем языке.

«Иди скорее вниз», — вывел меня из оцепенения голос Игнила.

Я моргнула, только сейчас сообразив, что полностью промокла из-за резких порывов ветра и залетающего под крышу дождя.

«А как же книга?» — растерянно спросила я, прижимая тяжёлый том к себе.

«С ней все будет в порядке. Оставь ее на столе».

Я сделала так, как мне велели. Оставив томик на каменном столе, я с трудом подошла к лестнице в поле, ведущей в потайную комнату около библиотеки на четвертом этаже дворца. Последний раз взглянув на разгулявшуюся непогоду, я вдохнула запах сырости и озона, и начала медленный спуск по каменным ступеням.

У подножья лестницы меня ждали четверо — нервно жавшийся к сестре Юки, напряженная Рена, хмурый Соломон и мило улыбающаяся Рита. Кажется, ее официально прикрепили ко мне, как мою горничную. Во всяком случае, она всегда сопровождала меня.

— Что там происходит? — нервно спросила Рена, стоило мне спуститься.

— Погода испортилась, — хихикнула я, смахивая мокрыми руками капли с лица. — Прочла, значит, заклинание. А тут тучи, гром, молния, сильный ветер...

— Это означает, что заклинание сработало, как надо, — улыбнулась Рита. — Госпожа, не хотели бы вы принять ванну?

Я оглядела себя. Платье было насквозь мокрое и, кажется, не только от дождя. Только сейчас я поняла, что очень сильно истощена. Я вспотела и сильно дрожала. Из меня словно все соки выпили. Когда осознание дошло до моего все еще немного удивленного сознания, я пошатнулась.

Соломон придержал меня за плечи.

— Давайте отведем ее в комнату, — произнес вампир, все еще меня придерживая.

Меня била крупная дрожь. Я тяжело дышала, чувствуя, как бешено колотится сердце. Это истощение. Магическое. Я никогда не доводила себя до такого состояния, даже на гонках. В глазах начало темнеть, поэтому я крепко схватилась за одежду Соломона, чтобы не упасть.

Выругавшись, вампир подхватил меня на руки. Я даже не смогла удивиться тому, как легко он смог меня поднять, хотя сам все еще был не в порядке. Я не могла сказать ему, чтобы он меня поставил, потому что была не в состоянии что-либо говорить. Мне оставалось лишь прижиматься к его груди и тихо ненавидеть свою слабость.

«Это пройдет через пару дней», — раздался уверенный голос дракона в моей голове.

Я не ответила. Была поглощена тем, что слушала равномерные удары сердца. Это успокаивало мое колотящееся сердце. Постепенно я перестала задыхаться и, когда меня положили на кровать, смогла открыть глаза. Рядом стояли все. И в их взгляде я отчетливо видела панику и страх. Мне было приятно, что за меня переживали.

— Что... лать? — услышала я отдаленный голос Соломона.

— Надо... магию... — ответила ему, кажется Рита. А может быть и не она? У этих горничных слишком похожие голоса.

— И...

-... жених...

О чем они говорят? Я толком не могла расслышать их голоса, потому что постепенно засыпала. Мне уже не причиняла дискомфорта мокрая одежда. Ее высушили? Или сняли? Это сейчас было так не важно…

А что там с Юки и Реной? Почему они молчат? Они волнуются?

Мне так хотелось открыть глаза и сказать им всем, что со мной все в порядке. Просто следует немного выспаться, чтобы восстановиться. Но я не могла этого сделать. И последняя мысль, перед тем как погрузиться глубокий сон, была о том, что я очень хотела бы съесть малиновый пирог.

***

Соломон никогда не задумывался о том, как ему повезло в жизни. Единственным мрачным событием в его судьбе была смерть матери. Но он ее почти не помнил, поэтому и пережил это легче чем старший брат и отец. Но сейчас он вдруг понял, что чувствовал отец, смотря на болеющую мать.

Эми была бледной до синевы. Она тяжело, с хрипами дышала и была такой холодной, словно несколько дней пролежала в снегах. Служанки переодели ее и укутали в несколько одеял. После чего оставили их сидеть в комнате и ждать. Чего ждать? Того самого переломного момента, когда магия Эми начнем заполняться сама. И в этот момент Соломон сможет начать передавать девушке свою магию. По праву жениха. Раньше этого делать было ни в коем случае нельзя. Иначе это привело бы к нестабильному заполнению магического резерва.

— Дракон дурак, — нарушил тишину голосок Юки. — Почему он не сказал, что Эми станет плохо?

Мальчик сидел на крою кровати, внимательно следя за дыханием Эми. Он был напуган и расстроен. Но утешить его могло только пробуждение его... подруги? Соломон внезапно осознал, что не понимает, как Рена и Юки относятся к Эми. Они считали ее частью семьи? Или просто принцессой? Нет, вряд ли просто принцессой....

Отдернув себя от глупых размышлений, парень не стал слушать то, что Рена говорила своему брату. Она сидела рядом с ним на стуле. Сам Соломон сидел в кресле. Он сам притащил его сюда и не намеревался уходить. Даже после того, как Эми откроет глаза.

Вздохнув, вампир вспомнил, как впервые встретил ее. Эми тогда была еще на первом курсе. Он шел на зов крови. Он ощущал ее поблизости. Его инстинкты говорили, что ее надо растерзать, выпить его до последней капли. Чтобы не быть должником. Чтобы освободиться от этого бремени.

Выйдя во двор Академии, Соломон замер, увидев маленькую, худенькую девочку. Она, присев на траву и открыв книгу, что-то с любопытством рассматривала. Рядом с ней сидел гном и рассказывал ей какую-то веселую историю, поэтому девчушка звонко смеялась.

Соломон отчетливо помнил этот день. Помнил, что взглянув в лицо Эми, ощутил тоску, словно встретил давно забытого человека. Ему уже не хотелось растерзать ее, нет! Он хотел обнять, прижать к себе и спросить, как ее дела. Но тогда вампир просто развернулся и ушел. И так на протяжении пары лет. Он наблюдал за ней издалека, боясь упоминать при отце о том, что ощущает ее, что, кажется, пил ее кровь. Когда-то очень давно.

А во время Гонок, узнав Эми поближе, он понял, что не сможет оставить ее одну. Никогда. Он не назвал бы это любовью с первого взгляда. Нет, тут было что-то совсем другое. Что-то древнее и магическое. Что-то, что поднималось из глубины его естества. Ему хотелось, чтобы Эми была просто счастлива. И чтобы она была счастлива именно рядом с ним. Чтобы улыбалась ему, чтобы смеялась, чтобы они вместе завтракали, обедали и ужинали. Чтобы он мог всегда защитить ее, такую хрупкую на вид.

Поэтому он не смог позволить ей сбежать одной. Поэтому он никогда не сможет бросить ее, даже если она скажет, что не хочет его видеть.

— Соломон, — голос Рены прервал его размышления. — Мы пойдем на обед.

— Хорошо, — кивнул парень.

— А ты? — Юки подошел к нему и положил ладони на его руку. — Тебе тоже следует поесть.

— Я попрошу Риту принести мне еду сюда, не переживай, — Соломон потрепал мальчишку по голове.

— Ну, хорошо, — Юки взялся за голову и выбежал из комнаты. Рена последовала за братом, и вскоре Соломон остался в комнате наедине с Эми.

В тишине парень вновь погрузился в размышления. Ему вспомнился Норт. Гном, как мама-наседка, всегда был рядом с Эми. Он защищал ее, оберегал и помогал. Любой дурак бы увидел в его взгляде неприкрытую нежность, направленную на девчушку. Но эта нежность была совсем не того рода, что была у самого Соломона. Норт относился к Эми, как к младшей сестренке. А Соломон... Как он относился к Эми?

Вампир не мог ответить на этот вопрос четко.