Утвердившись на русском престоле, Петр, естественно, стремился упрочить свое положение успешными внешнеполитическими действиями. На момент прихода к самостоятельному правлению Петра Алексеевича вопрос с Польшей можно было считать решенным. Теперь первостепенными задачами становились выходы к Черному и Балтийскому морям. От этого зависели обуздание хищнических набегов Крымской орды и оттеснение Швеции с исконно русских побережий Балтики.

Швеция на тот момент представляла собой могущественную морскую державу, обладала опытной и эффективной армией. Ее границы, кроме сегодняшней Швеции, охватывали Финляндию, современные Эстонию и Латвию, часть Карелии и даже несколько территорий современной Германии. По сути, это была империя. К схватке с таким противником Российское царство было еще совершенно не готово. И Петр прекрасно отдавал себе отчет в этом.

Как гласит народная мудрость, «умный учится на чужих ошибках». Поэтому неудачи Крымских походов Софьи и Голицына о многом сказали юному Петру. В ту эпоху подвластные Москве земли от Крыма и Черного моря вообще отделяли огромные незаселенные пространства, бездорожье, отсутствие опорных крепостей, поэтому военные походы против последнего осколка Золотой Орды и стоявшей за его спиной могущественной Османской империи требовали тщательной организации и колоссальных финансовых вложений. Стратегический гений Петра подсказал ему единственно правильное решение.

Наиболее близкой к Москве турецкой цитаделью был Азов. Завладев им, Россия получала выход в Азовское море, а значит, возможность атаковать восточное побережье Крыма в обход считавшегося неприступным Перекопа, а также штурмовать с моря и суши Керченский пролив, за которым уже Черное море.

Часть войска Петр отправил под командованием боярина Шереметева непосредственно против Крыма, чтобы нейтрализовать татарскую конницу, которая могла бы прийти на помощь турецкому гарнизону. Основное войско под командованием Гордона пошло на Азов. Несколько позднее, чтобы не обогнать пешее войско, вниз по течению Дона двинулись и струги, груженные припасами, мортирами, ядрами. На одном из этих стругов находились царь, Франц Лефорт и расторопный царский адъютант Александр Меншиков.

Значение легендарных Азовских походов Петра как первых шагов на долгой и многотрудной дороге к утверждению страны в статусе великой морской державы трудно переоценить. Но важны они были и для биографии нашего героя: именно в этих походах бомбардир Преображенского полка Александр Меншиков получил боевое крещение.

Хотя взятие Азова еще не выводило Россию напрямую к берегам Черного моря, одержанная здесь победа обещала открыть большие перспективы, приблизить Россию к достижению заветной цели и окрылить Петра.

В первой военной кампании молодого царя на его стороне выступила украинская Гетманщина во главе с Мазепой, а противниками, помимо Османской империи, являлись Крымское ханство и Тарковское шамхальство – молодое государство, возникшее на северо-востоке Дагестана после крушения более древнего кумыкского государственного образования. Тарковское шамхальство обладало очень важными стратегическими позициями в самом Дагестане и влияло на экономические и торговые связи с Россией и несколькими другими государствами.

Первый Азовский поход, впрочем, не позволил решить все задачи, которые ставил перед собою русский царь. Главным достижением кампании было занятие русскими двух каланчей, стоявших на противоположных берегах в устье Дона, выше Азова. На этих сооружениях турками были укреплены стальные цепи, препятствовавшие движению кораблей по Дону в море. Так что ликвидацию этих цепей, перекрывавших для нас Дон в течение нескольких сотен лет, можно было уже считать большим шагом вперед.

Вдохновленное удачным рейдом Шереметева, в результате которого был взят важнейший опорный пункт крымцев за пределами полуострова – Кизикерман, в апреле 1695 года царское войско от Всехвятского моста на Москве-реке двинулось на Азов. Во главе каравана, растянувшегося на несколько верст, на высокой корме царского струга Петр, Франц Лефорт, Автоном Головин и Алексашка Меншиков, «еще не нюхавшие пороху», покуривали трубки, всматривались в пустынные неведомые берега, балагурили и спорили о том, кто из них первым войдет в басурманский Азов, освобожденный от врагов Христовой веры.

Надо признать, что до подхода к самому Азову каких-либо конкретных тактических действий начинающими полководцами запланировано не было. На струге Петра царила беспечность, поддерживаемая веселыми рассказами Меншикова. Что за крепостца Азов и как воевать ее, никто не понимал. Думалось: на месте будет видно, авось разберемся.

Главнокомандующего как такового не было, походом командовал военный совет из трех «енералов»: шотландца Патрика Гордона, швейцарца Лефорта и русского боярина Автонома Головина. Сам царь формально числился в этом походе капитаном бомбардирской роты Преображенского полка.

На одном из перевалочных пунктов в Паршине царская свита отписала в Москву князю Ромодановскому, оставшемуся приглядывать за столицей: «Мин хер кениг… Холопи твои генералы Автоном Михайлович и Франц Яковлевич со товарищи – в добром здоровии, и нынче из Паншина едем в путь в добром здоровии же… В марсовом ярме непрестанно труждаемся, и про твое здоровье пьем водку, а паче – пиво…»

Соавторам коллективного послания кое-как удалось поставить свои подписи под письмом: «Франчишка Лефорт… Олехсашка Меншиков… Петрушка Алексеев…»

Впрочем, когда караван причаливал к Митешовой пристани невдалеке от Азова, уже никто не шутил, и даже трубки потушили. Каждый, от простого солдата до московского царя, ощутил близость смертельной опасности.

На выжженных полях, за которыми маячил Азов, валялись мертвые лошади да разбитые, сгоревшие телеги. Это войско Гордона, пришедшее по суше первым, переведалось уже с ногайской конницей. Та налетала, как правило, из-за холмов с тыла, с фланга, осыпала русских горящими стрелами. Проносясь по касательной, секла кривыми саблями, хватала, что плохо лежит, и снова уносилась за холмы.

Следуя от Митишевой пристани к Азову, царь и Меншиков вовсю крутили головами, ожидая нападения ногайцев. Но Гордон – в честь царского прибытия – выставил усиленные дальние дозоры, держал наготове запорожских казаков Мазепы, расставил легкие пушечки: чуть что – бить по холмам картечью. И татары в этот раз не сунулись. До лагеря Гордона добрались без происшествий.

Отсюда уже были видны каменные высоченные азовские стены и башни. Настоящая цитадель!

Вся численность московского войска, прибывшего и по суше, и на стругах по Дону, составила 31 000 человек. В азовской цитадели сидел всего-то семитысячный турецкий гарнизон под командованием Хасана Арслан-бея. Но колоссальные стены и узкие частые бойницы цитадели обеспечивали туркам значительное преимущество. Кроме того, с тыла московскую рать продолжала щипать татарская конница – и сколько тысяч всадников там было, одному Богу известно. А с моря в Азов продолжали прибывать подкрепления.

Гордон принял на себя непосредственное командование полками, вставшими против азовской цитадели с юга (у него имелось примерно 9500 воинов, 43 дальнобойные пушки и 10 мортир). Артамон Головин со своими полками встал с восточного, правого, фланга (у него было 7000 солдат и стрельцов), с этой стороны находилась и ставка Петра (то есть, по всей вероятности, здесь был и Меншиков). Под рукой царского друга Франца Лефорт оказалось самое сильное войско – около 13 000 человек, 44 тяжелые пищали и 104 мортиры. Лефорт встал с запада от крепости – на левом фланге. С 2 июля начались осадные работы…

Петр приступил к обязанностям первого бомбардира Преображенского полка и одновременно фактического руководителя всей кампании. Разумеется, чтобы совмещать столь разнородные обязанности, требовался волевой, компетентный и распорядительный адъютант. Им и был Меншиков.

Итак, Петр и трое полководцев – Гордон, Головин и Лефорт – начали обсуждать, как одолеть им азовские стены. Из Турции морем, галерами и шнявами, заходившими в устье Дона, велась бесперебойная поставка продовольствия и боеприпасов в Азов, посему было понятно, что взять крепость измором не получится. Меншиков вызвался с малым отрядом совершить разведывательный рейд по окрестности. Воротившись, доложил, что к ногайцам прибыло подкрепление, а стало быть, теперь нельзя исключить и совместной атаки конных степняков и осажденных турок, которые могут решиться на вылазку из крепостных стен.