Но Шеин мимо Меншикова проходил мрачнее тучи – всем своим видом указывал Петру, как пагубно для армейской дисциплины оставлять такую страшную вину без наказания. На праздничном пиру стал даже поминать, как под ногами у него мешались «незваные бомбовые командоры» и что из-за этого – потерь в два раза больше, чем могло быть. И вообще в европейских армиях за такие действия одна награда – скорый суд и расправа на месте!

Петр понял, что само собой раздражение командующего не развеется, Шеин уязвлен в самое сердце подвигом Меншикова, к которому сам не причастен. И Петр не был бы Петром, если бы не придумал гениальный выход. Он здесь же, на пиру под стенами Азова, присвоил боярину Шеину звание генералиссимуса! Высшее воинское звание в Европе, про которое на Руси еще и не слыхали. У первого русского генералиссимуса голова закружилась от счастья, полководец разом перестал быть «униженным и оскорбленным» Меншиковым и судьбой. В конце пира Петр приказал Шеину и Меншикову обняться в знак забвения прошлых обид. Пьяные воины обнялись. Меншиков поклялся более не самовольничать, Шеин велел ему – вплоть до Москвы – ехать в казацком армяке, вывернутом наизнанку, с надписью «последний Стенька Разин», и на этом успокоился. Обиженный Меншиков едва не разъярился снова, но Петр, обняв его, шепнул, что Шеин пьян зело и наутро ничего не вспомнит. Так и вышло.

Медаль в память взятия Азова. 1696 год. Надпись на реверсе: «Молниями и волнами победитель»

И по сей день Алексей Семенович Шеин остается первым генералиссимусом в военной истории России. Впрочем, Меншиков впоследствии оспаривал приоритет Шеина, не без оснований утверждая, что первым генералиссимусом русской армии является именно он – Александр Данилович. Аргументом в пользу Меншикова, получившего это звание 12 мая 1727 года, служил тот факт, что в Уставе русской армии в 1696 году такого воинского звания еще не существовало, и Петр фактически присвоил это звание Шеину в обход Устава, как бы «в порыве восторга».

Восторги – восторгами, а дело делать надо. Уже к 23 июля Петром «со товарищи» был разработан строительный план новых азовский укреплений. Ведь многие стены и башни крепости серьезно пострадали от обстрелов русской артиллерии.

Поскольку у Азова не было большой и безопасной гавани для речного и морского флотов, в конце июля был найден удобный залив на Таганьем мысу. Именно там через два года были основаны порт и город Таганрог.

Впрочем, по завершении Азовских походов, несмотря на их очевидный успех, вскоре стала ясна недостаточность полученного результата: выход в Черное море был невозможен, пока Османская империя и ее вассальное Крымское ханство удерживали Керченский пролив. Без завоевания Крыма мечты о Черном море (а тем более о Средиземном) можно было забыть. Да и для морских походов воронежские суда были слабоваты. Для дальнейших кампаний требовался большой, современный военно-морской флот. Дело это было крайне непростое, недаром все предыдущие русские цари – и Иван Грозный, и Борис Годунов, и первые Романовы, Михаил и Алексей, – с ним не справились. В отличие от сухопутного вооружения в военно-морских навыках и снаряжении страна отставала от европейских держав лет на двести минимум. Необходимо было привлекать специалистов из Европы (и как можно скорее учиться самим), изыскивать немалые финансы, концентрировать на верфях «рабочие руки». А где все это взять?

Азовский флот под Азовом в 1696 году. Гравюра А. Шконебека, 1700 год

Тем не менее в октябре 1696 года Боярская дума – под серьезным нажимом Петра и нескольких его сподвижников из русской знати – «приговорила» (то есть приняла официальное решение): «Морским судам быть!» Петром заранее была выверена вся программа военного судостроения. После этого Боярская дума не смогла уклониться от утверждения «царского прожекта». «Приговор» же был таков: в самые ближайшие годы следует спустить на воду 52 боевых корабля! (А в итоге их количество было даже увеличено до 77.) Разумеется, для финансирования этого небывалого проекта потребовались новые повинности и налоговые сборы. А для того чтобы жертвы эти не оказались напрасными, – и ещё кое-что было надобно.

В самом начале своего правления Пётр l поставил задачу выхода к Чёрному морю с целью доступа к рынкам Средиземноморских стран. Начало царствования Петра совпало с периодом военных действий Священной лиги с Османской империей. Священная лига, основанная в 1684 году папой Иннокентием Xl, состояла из Священной Римской империи, Венецианской республики и Речи Посполитой. В 1686 году к Священной лиге присоединилось Русское царство. Крымские походы русской армии против турок 1687 и 1689 годов под предводительством фаворита царевны Софьи князя Василия Голицына были крайне неудачны. Критика этих губительных походов и продолжение войны с Турцией стали приоритетами внешней политики молодого Петра. Ближайшими и наиболее перспективными направлениями были выбраны турецкие крепости, находящиеся в устье Дона и низовье Днепра – Азов, Кызы-Кермень, Эски-Таван и Аслан-Кермен на Днепре. На днепровском направлении русскими войсками командовал 43-летний белгородский воевода Борис Петрович Шереметев.

В кампании 1695 года русско-украинское войско взяло у турок три крепости (30 июля – Кызы-Кермень, 1 августа – Эски-Таван, 3 августа – Аслан-Кермен). Имя Шереметева стало известно всей Европе. При этом Азов так и не взяли. Нужна была помощь союзников. Летом 1696 года Азов пал, но этот успех показал, что дальнейшая война с Османской империей возможна только при объединении усилий всех стран – участниц Священной лиги.

Петр ясно понимал, что Османская империя легко не смирится с потерей Азова. А выход на черноморский простор требует еще более серьезной кампании. Без сильных союзников здесь не справиться.

Необходимо искать союзников в Европе. Лучше всего создать антитурецкую коалицию в Юго-Восточной Европе. Для этого надо было договориться с основными политическими игроками. Признанный лидер европейских государств того времени – Франция и её король Людовик XlV были заняты борьбой за испанский престол. Польский король Ян Собеский умер в 1696 году, что значительно снизило антитурецкие позиции в Польше. Поэтому Пётр планировал посетить Варшаву, Вену, Ватикан и Венецию. Венеция в данном случае рассматривалась как место с непревзойденными строителями морских галер, которых Пётр планировал использовать на первом этапе войны и строительства кораблей. Амстердам и Лондон рассматривались как столицы ведущих морских держав. Особое место уделялось Мальтийскому ордену, имеющему большие навыки вооруженного противостояния Османской империи.

Летом 1698 года в самое, может быть, необычное государство Европы, созданное на острове Мальта рыцарями Суверенного военного ордена госпитальеров Святого Иоанна, прибыл посланец Петра I – Петр Андреевич Толстой. Боярин по поручению царя изучал ратное дело. Глава ордена – Великий магистр – разрешил ему осматривать оборонительные сооружения острова и оснастку боевых кораблей. Толстой даже принял участие в морском сражении с турками, о чем ему было выдано соответствующее свидетельство. Этот боевой опыт был, может быть, самым главным в его поездке: Петр искал в лице ордена христианских воинов-рыцарей будущих союзников в борьбе с магометанами. Не успел стольник Толстой вернуться в Москву, как на Мальту прибыл еще один русский корабль – на этот раз с посольством, возглавляемым ближним боярином царя Борисом Петровичем Шереметевым. Его миссия была составной частью «Великого посольства», которое возглавлял сам царь Петр I, подписавший указ, в котором так была указана задача Шереметева: «Ради видения окрестных стран и государств и в них мореходных противу неприятелей Креста Святого военных поведений, которые обретаются во Италии даже до Рима и до Мальтийского острова, где пребывают славные в воинстве кавалеры». Борис Петрович был торжественно встречен и дважды принят Великим магистром Раймондом де Перейлосом. В знак уважения к России Великий магистр возложил на царского посла украшенные бриллиантами орденские знаки и, таким образом, Б. П. Шереметев стал первым русским православным почетным кавалером католического Ордена Св. Иоанна Иерусалимского.