С тревогой в глазах, Стас взглянул на Кристину. В голове промелькнула мысль, что эта девушка слишком хороша для него. Слишком добра, слишком наивна. Слишком…щедра. Конечно же, он не заслуживал её. Это не стало для него открытием. Это было понятно с самого начала. Но он, черт возьми, всё ещё лелеял надежду. Умывался ею, словно ключевой водой, надеясь на какое-то чудо. Надеясь на исцеление. На то, что эта девчонка снизойдёт до него.

— Предлагаешь простить его? — вздохнув, Холодный крепче сжал ладони на её пальцах, — Я не настолько милосерден.

Мне до тебя далеко, Тина.

— Никто не говорил о прощении, Стас, — мягкая улыбка тронула её губы, — это совсем другое.

— Я понял, — кивнув, он мельком взглянул на наручные часы. — Ты согрелась?

— Я и не замерзала, — торопливо ответила. Раньше, чем успела подумать. И, почувствовав, как его пальцы застыли, прекращая массировать стопы, залилась теплым румянцем. — То есть… у меня больше плечи замёрзли, чем ноги.

— Плечи? — он перевёл своё внимание на гладкую кожу её рук, которая от света уличного фонаря сейчас отливала горячим янтарём. — Чёрт, — усмехнулся, — я могу предложить тебе рубашку, но сомневаюсь, что ты её примешь.

— Не надо, — она улыбалась. Мягко. По-доброму. Так, что ему хотелось схватить её руку, и прижаться щекой к прохладной ладошке. Закрыть глаза и… тереться как кот. — Сомневаюсь, что под рубашкой у тебя есть ещё одна рубашка.

— Нету, — невозмутимо ответил. Тёмные брови вразлёт приподнялись, будто выжидая её реакции. Но, не заметив в выражении её лица никаких изменений, сардонически улыбнулся. — Я должен отпустить тебя домой. Но не могу. Язык не поворачивается.

— Да, — замешкавшись, Кристина зашевелила ногами. И, поняв, что он не собирается её держать, опустила их на остывший асфальт. — Мне и действительно пора.

Застегнула босоножки и, поднявшись, подхватила сумочку, в которой резко заиграла знакомая мелодия. Достав телефон, прочла имя своей подруги и соседки в одном лице, и ответила на звонок.

— Да, Тань?

— Ты уже дома?

— Да. Почти. Я во дворе. Села подышать воздухом…

— О… это хорошо. Вечером дышится легче.

— Да. — Заметив, что Стас собирается вставать вслед за ней, Кристина отошла на пару шагов. И с интересом наблюдала за тем, как он поднимается. Медленно и осторожно, опираясь на ходунки, поравнялся с ней и улыбнулся.

— Алё? Крис? Чего молчишь? Ты слышишь меня?

— А, — отвернулась, стараясь не отвлекаться на Стаса. — Прости. Отвлеклась. Что? Что ты говоришь?

— Говорю, что у меня руки трясутся! Его мама, кажется, меня не одобряет…

— Да брось, — возразила с мягким упрёком, — ты просто переволновалась. Наверняка накрутила себя…

— Не знаю. Но у меня спина липким потом покрылась. Будто я на экзамен пришла, честное слово!

— Тебе нужно успокоиться, Тань, — Кристина считала маловероятным такой исход знакомства с родителями. Не в Танином случае. Она слишком мила и обаятельна, чтобы не понравиться его маме. — Приезжай домой. Всё расскажешь…

— Я поэтому и звоню. Сказать, что сегодня ночую у Никиты. Будет вс. ночь меня успокаивать. — Ответила тоном, не оставляющим никаких сомнений в том, каким именно образом он будет её успокаивать.

— Я поняла, — спрятав улыбку, она полностью отвернулась от Холодного. Но всё же спиной ощущала на себе его взгляд. Это ни с чем не перепутаешь. — Хорошо.

— В общем, теперь ты в курсе. Так что, не волнуйся! Буду завтра к обеду!

— Хорошо, Тань.

— Всё. Завтра тогда по возвращении расскажу все подробности!

— Ладно. Спокойной носи вам…

— А! И ещё! Крис? Ты тут?

— А где мне ещё быть?

— Спросить хотела… — слегка прерывающимся голосом. — Холодного видела?

— А что? — повернула голову и покосилась на Стаса, который безмятежно наблюдал за покачивающимися кронами деревьев во дворе.

— Ну… Никита сказал, что Стас попросил его подкинуть до нашего дома…

— Да. Видела его. — Согласилась, неожиданно раздражаясь. Кажется, Никита переживает за них больше, чем остальные.

— Или… он рядом сейчас?

— Да. — Коротко ответила, не вдаваясь в подробности.

— И? Всё нормально? Я могу приехать, если надо?

— Всё нормально. Я уже иду домой.

— Его не пускай.

— Не собиралась, — улыбнулась, опуская голову и позволяя волосам закрыть лицо.

— Ну и умница. Тогда… Крис? Позвони мне, как будешь дома. Хорошо?

— Хорошо, Тань.

— Всё. Тогда жду звонка! Обнимаю!

Не дожидаясь ответа, Таня сбросила вызов.

— Она знает. — От его голоса за спиной, Кристина вздрогнула. Повернулась, встречая твёрдый взгляд Холодного. Он был так близко. — Да?

— Что? — нервно заправила за ухо волосы. — Не поняла. Кто? Что знает?

— Я про твою подругу. Таня. Она знает. Так ведь?

Не сказать, что он был удивлён. Он догадывался о том, что Кристина разделила свою боль с подругой. Он почти мгновенно считал это в глазах Татьяны. Резкую перемену в поведении блондинки нельзя было не заметить.

— Хочешь поговорить об этом? — внезапно её взгляд снова стал враждебным.

— Не то, чтобы…

— Вот и не надо.

Она поправила платье на груди. И, взглянув на Стаса ещё раз, попыталась сосредоточиться на его глазах. В окончательно загустевших сумерках они казались ей настолько тёмными, что в них можно было потеряться.

— Мне пора, Стас.

— Я провожу.

— Не нужно. Я сама.

— Так мне будет спокойнее, Тина. — настойчиво произнёс в ответ на её возражение.

— А мне нет. — Резко ответила и только потом поняла, что, пожалуй, погорячилась. Это было ложью. Она привыкла. Привыкла не открывать ему своих чувств. Так… проще. Для всех.

Было заметно, как он напрягся после её слов. Словно получив пощёчину, застыл, не скрывая эмоций. Его лицо исказилось на несколько секунд. Ей показалось, что в эти секунды вернулся тот самый Стас. Тот самый, которого она знала. Тот, которого знали все.

Но, сумев взять себя в руки, он незаметно качнул головой. Уголок его губ приподнялся, а пальцы на руках крепче сжались на опоре. Вздохнув, Холодный сделал в направлении Кристины один маленький шаг. Но этого хватило, чтобы оказаться к ней очень… очень близко. Их в буквальном смысле разделяли лишь ходунки, на которые он опирался.

— У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать, Тина. Переосмыслить, если так будет более понятно. Я… — нетерпеливо закивал своим мыслям, — я действительно много думал. И… Кристин, я не могу повернуть время вспять. Но я другой. Это, — взглядом указал на свои ноги, — это заставило меня вывернуться наизнанку. Я жить не хотел, понимаешь? Ты всё понимаешь… я чувствовал, что горю. Просто… каждый божий день. Это было пыткой. И до сих пор… я до сих пор пью обезболивающие. Мне нельзя болеть, потому что слабый иммунитет может вернуть всё туда, откуда я начинал. И… от одной мысли, что я навсегда останусь таким… я не могу это объяснить. И я поклялся себе, что больше не причиню тебе вред. Никогда. Я сдохну, если сделаю это. Ты… потому что ты — лучшее, что есть у меня сейчас. Лучшее, из того, что со мной было.

И, замолчав, закрыл глаза, мечтая о её прикосновении. Мечтая, чтобы она протянула руку и коснулась его лица хотя бы кончиками пальцев. Он бы душу дьяволу продал. Он бы… исцелился. И тогда смог бы доказать ей, что не конченый. Смог бы сделать большее. Она бы поняла. Убедилась, что он может быть другим. С ней. Ни с кем больше.

— Я верю тебе, — в её голосе слышалось волнение. Но она кропотливо прятала его за спокойным взглядом. И это было чертовски сложно. Сложно, потому что сердце её било по рёбрам с такой силой, что дыхание сбивалось.

Снова. И снова. И снова.

И рука…

Рука сама потянулась вперёд. И она надсадно втянула воздух, когда её пальцы легли поверх его руки. Прикоснулись к горячей коже и тут же заледенели…

Крупные капли августовского дождя били по навесу, заглушая вокруг все звуки, кроме оглушительного грома. Почти каждый раз вздрагивая от очередного раската, Кристина не могла сосредоточиться на своём занятии. Лак на ногти ложился кое-как. Она не могла позволить себе маникюр от мастера. Но это пока.