– Это ведь андалузская? – поинтересовалась она.

– Да-а… Чистейшей породы, ка-ак мне сказа-али, хотя я-а не особенно в этом разбира-аюсь. Но что красотка, так это однозна-ачно!

– Еще какая! – Лада вновь поднялась с места, любуясь своей великолепной лошадкой.

– Не терпится на ней проехаться?

– Да не мешало бы! Но больше всего хотелось бы отвезти ее в стойло, чтобы отдохнула и расслабилась. Она здесь нервничает… К тому же, наверняка, устала после дороги… Долго ее везли?

– Если честно, не зна-аю… По мне так гла-авное, что привезли вовремя. – Видя взволнованность и нетерпение дочери, папа махнул рукой в сторону лошади. – Ну иди к ней! Это же твой день! Проведи его та-ак, как тебе действительно хочется. Крытый фургон ждет за воротами. Я сообщил водителю а-адрес, куда-а ее нужно отвезти. Ты можешь ее сопроводить и посмотреть, как там все обустроено, пообщаться с работниками.

Лада ласково улыбнулась, но через некоторое время эту улыбку исказила боль, потому что страх вонзил свои зубы глубоко под кожу. Губы дрогнули.

– Пап, – начала она осторожно, тщательно подбирая слова. – Я давно хотела тебя спросить… Ты ведь помнишь тот день, когда к нам приходил один человек… Я случайно подслушала под дверью… извини… Он говорил, что ты ему должен очень много денег, и давал тебе год, чтобы…

– Ла-ада, – строго одернул ее отец, и его тон тут же стал ледяным, хотя он и сдерживался, чтобы не портить дочери праздник. – Ка-ажется, я-а уже говорил тебе, чтобы ты не лезла в это дело. Этот человек опа-асен, и я-а не хочу, чтобы ты его даже упомина-ала. В свое время я-а связа-ался с ним исключительно по жестокой необходимости, потому что оказа-ался в безвыходной ситуа-ации. На да-анный момент отношения между на-ами исчерпаны. Я ничего не должен ему. Он ничего не должен мне. Точка. Ты поняла-а?

– Да, пап… Я поняла, – Лада сглотнула, на миг почувствовав облегчение. Но вскоре змея страха вернулась, и ей пришлось заставлять себя улыбнуться через силу. – Я рада, что все уладилось. Просто я тогда очень испугалась. Прости. – Она сглотнула.

– Тебе нечего боя-аться, золотко, – категорично заявил отец, явно не очень довольный разговором.

– Хорошо, – Лада кивнула, вновь заставив себя улыбнуться, на этот раз уже более лучезарно. – Спасибо тебе, папочка! Ты лучший! Пойду переоденусь!

Чтобы поскорее избавиться от чувства гнетущей напряженности между ними, Лада поспешила в дом, а когда вернулась, взяла под уздцы свою лошадку и отвела к фургону. Работник конюшни, ответственный за перевозку, помог привязать Сакуру и предложил Ладе место в кабине. Сегодняшний день мог бы стать самым счастливым в ее жизни, но внутри все по-прежнему болело, тянуло и душило от тревоги. В желудке стоял ком, так и норовящий попроситься наружу. Целый хоровод догадок одна ужасней другой не давал ей покоя. Вдруг папа ей солгал? Но тогда к чему такие траты, если у него финансовые проблемы… И вообще— имеет ли для Абагаева хоть какое-то значение долг отца? Даже если отец расплатился с ним сполна, с чего бы ему оставлять ее в покое?

Дорога в частный загородный дом отдыха, при котором располагались конюшни и элитная школа верховой езды, заняла около двух часов. Несомненно, условиям, в которых будет содержаться ее прекрасная Сакура, могли позавидовать некоторые люди: тепло, чистота, уют, природа, лучшие корма и медицинское обслуживание. Поскольку лошадка оказалась прекрасно обученной для выездки, с ней и дальше готовы были заниматься дрессурой. Ее вполне можно было подготовить к соревнованиям самого высокого уровня. Если бы, конечно, сама Лада это потянула… Да и денег это стоило немалых. На данный момент она остановила свой выбор на простом содержании и собиралась обсудить все с отцом. Не исключено, что он готов был стать спонсором в соревнованиях, но поскольку сам совершенно в этом не разбирался, скорее всего, полагался на нее.

Пристроив свою лошадку в стойле и переговорив с персоналом, Лада взглянула на часы и поняла, что ей уже пора ехать, если она не хотела оставить своих гостей одних. Вызвав такси, она немного прогулялась по парку дома отдыха и направилась к воротам. Пока ждала, решила проложить маршрут до дома, чтобы прикинуть время. В этот момент прямо перед ней остановился автомобиль. Лада подняла голову и почувствовала, как по телу от макушки до самых кончиков пальцев на ногах растекся холод, обездвиживая мышцы и лишая дара речи. Перед ней стоял черный Бентли, передняя пассажирская дверь которого раскрылась, и из нее вышел здоровенный бугай в черном классическом костюме. Этого Лада, вроде бы, еще ни разу не встречала. Он приблизился к ней и протянул ей мобильный телефон. Растерявшись, она смотрела на гаджет так, будто не понимала, что это.

– Возьмите, пожалуйста, трубку, – вежливо, но достаточно настойчиво произнес охранник. Будто загипнотизированная, она взяла мобильный и поднесла его к уху.

– Да? – слабо пролепетала Лада срывающимся полушепотом.

– Здравствуй, моя хорошая. Я соскучился, Лада… Ты даже не представляешь как… – раздалось на том конце трубки, и Ладу с ног до головы пронизал холод от знакомого голоса и от пронизывающе похотливых интонаций. – Не хотел торопить события, но не смог удержаться. Ты должна немедленно приехать ко мне, и это не подлежит обсуждению, – приказал он наконец, противно хмыкая в трубку в предвкушении.

– Я-я… Я не могу… – слабо запротестовала Лада, как всегда теряя в присутствии этого монстра дар речи. – Мне нужно ехать домой. Меня сегодня ждут гости.

– Подождут, – уже более резко и недовольно оборвал ее Роман Олегович. – Не хочется напоминать тебе о нашем договоре. Я бы хотел, чтобы все вышло по-хорошему, но если придется, то я могу и по-плохому. Я уже понял, что ты девица с характером.

– Мой папа ничего вам больше не должен! – резко выпалила она в отчаянии. – Он сам мне сказал! Я не обязана быть с вами! Не обязана терпеть все это! Вы мне противны! – на этот раз впервые за все время она позволила вырваться наружу всей неприязни, всей ненависти, всему омерзению, что она чувствовала по отношению к этому человеку.

В ответ раздался лишь противный почти бесшумный ледяной смех. Он жутко зашелестел в трубке, будто смех мертвеца, готового и ее утащить на тот свет.

– Ты ошибаешься, моя птичка… – зашуршал в ухе гадкий притворно ласковый шепоток. – Твой отец всегда будет у меня на крючке. У него может быть ошибочное ощущение свободы, но это не так. Он зависит от меня во всем и прекрасно об этом знает. В любой момент я могу поставить его в безвыходную ситуацию, как и многих других, так же легко, как тебя… Советую тебе очень хорошо подумать, прежде чем мне отказывать. Ты даже не представляешь, в какую опасную игру я могу с тобой сыграть. Заверяю – тебе она очень не понравится…

Некоторое время Лада просто стояла на месте и дрожала мелкой дрожью, пытаясь себе представить, что с ней будет, когда она опять сядет в эту ужасную машину, и что случится, если ее привезут в логово этого типа и если она позволит ему к себе прикоснуться… К горлу подкатила знакомая тошнота. Однако потом все мысли, все сердце, все нутро заполнил образ ее отца, счастливого, ласкового, доброго, любящего ее больше всех на свете и любимого, готового ради нее на все.

Тогда Лада стиснула зубы, из ее глаз потекли слезы, но она поспешно стерла их резким и злым движением руки, не желая демонстрировать свою слабость. Что ж, этот день был одним из самых счастливых в ее жизни. Наверное, это был аванс, и теперь пришла пора расплачиваться за беззаботную роль принцессы, которую она привыкла играть всю жизнь. Лада резко сунула мобильный в руку телохранителя. Он медленно поднес его к уху и выслушал инструкции. Затем открыл перед Ладой заднюю дверь автомобиля и с невозмутимым видом наблюдал, как она садится на заднее сидение.

Несколько месяцев спустя…

Семен Михайлович вернулся домой с работы уже пару часов назад, но дочери до сих пор не было. Десять вечера на часах… Где только ее черти носят?! Тучный мужчина, кряхтя, поднялся с кресла и, со стоном разминая больные суставы, заковылял к окну. Отодвинув штору, вгляделся в темные уголки сада, посмотрел через высокий забор на внутреннюю поселковую дорогу. Сквозь узкую линию деревьев проследил, как вдоль внешнего ограждения поселка промчался какой-то автомобиль. Приблизительно рассчитав время, обеспокоенный отец выждал пять минут, но автомобиль явно пронесся мимо. Нет, не едет, дрянная девчонка!