Зина еле сдержалась, чтобы не заржать во весь голос, но скрыла смешок зевком, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— А я ведь предупреждал тебя, Снорри, не фиг соваться в Ста́ричное болото, дурные там места! – продолжал хозяин дома, уместив свою кружку на заваленном всякой всячиной столе, — и Санёк тоже недоброе предчувствовал. Не с проста ружьё у меня попросил.

— Извините, — вмешалась Арина, которой ягодный квас показался слишком терпким и кислым, — почему ваше болото имеет дурную славу?

— Во-первых, болото вовсе не моё, — почему-то обиделся лесник, — а слава у него заслуженная. Когда-то тут проезжий тракт проходил, но лет сто пятьдесят назад случился то ли оползень из-за дождей, то ли братушки-бобры постарались, только речка Евдарка русло поменяла, а из старицы и открывшихся ключей образовалось Старичное болото.

— Ты нам не лекцию по географии родного края читай, а про Санька расскажи, — гном без церемоний перелил квас, отставленный чародейкой в сторону, в свой гранёный стакан и залпом выпил, — легенды о кикиморах, русалках и прочих фольклорных элементах отложим на потом.

— Санька приехал, дай бог памяти, в полвторого, ну, крайняк, без двадцати два, — Максим-лесник снял панаму, скрывавшую раннюю обширную лысины, — покалякал со мной минут десять, квасу испил, ружьецо выпросил, проверил флажки и в лес подался. Я ему ещё про осторожность напомнил и сказал, чтоб не вздумал костерок развести. Оштрафую, и не погляжу, что приятели.

— После разметки он к вам заехать не собирался? – уточнила Арина. Пропал человек, не может же она оставить всё на странного субъекта в трусах, который отрицает технический прогресс, гнома, которого больше всего на свете интересуют гонки да хихикающую парочку из графа Толстого и вампирши.

— Собирался или нет, не скажу, — покачал головой лесник, — но не заехал, — он задумался, — а ведь и правда, странно. Ружьё вернуть должен был. Забыл, может. А, может, случилось чего.

— Какое несчастье вы подразумеваете под этим самым «чего»? – продолжала чародейка.

— Места у нас тут нехорошие, — с некоторой долей грусти произнёс Максим, — красота, слов нет, какая, но и дряни в Евдокимовском лесу и на болоте хватает. Какой именно, не скажу. Только народу у нас гибнет в разы больше, чем по уезду. Например, лет десять назад тракторист прямо с «Кировцем» утоп.

— Эка невидаль, — прокомментировал Снорри, — залил зенки, поехал, куда эти самые пьяные зенки глядят, угодил в болото – и кранты! Почитай в интернете, сколько по всей империи подобных несчастных случаев происходит.

— Интернет ваш для промывания мозгов выдумали, там что хочешь написать можно. А у нас всё на моих глазах происходит. Про собак я вообще молчу, убежит если в лес – пиши пропало. Сгинет. Коровы тоже бывает, пропадают. В деревне их даже не ищет никто, понятное дело, своя жизнь дороже любой скотины.

— Может, потому и пропадают, что вы их не ищите? – встряла Зинаида, — чего бояться: ни волков, ни медведей у вас не водится. Да откуда ж им взяться, я по карте в телефоне поглядела, тут до Тамбовской трассы километра три-четыре по прямой.

— Это ж по прямой! – вздохнул лесник, — только прямая эта через Старичное болото и Евдокимовский лес пройдёт, а там проходу и проезду нет. Даже гать не стоит, тонет. Я вот думаю, лешак либо болотник балует. А после Пасхи девчонка пропала.

— Интересно, — поощрила его чародейка.

— Ничего интересного, — буркнул Максим, — выпускница школы. Поругалась с парнем, разобиделась, выкрикнула, мол, тебе не нужна – лешему по сердцу придусь, что ты ещё сто раз пожалешь. Раньше верили, будто хозяин леса себе жену из человеческих девушек выбирает, — он сделал паузу, словно припоминая события двухмесячной давности, — в лес подалась. Дурень ей вслед счастливого брака пожелал и домой пошёл.

— И что потом? – Рину начинала раздражать манера Максима-лесника останавливаться на половине фразы.

— Девку искали всем селом. Даже полиция из Междуреченска приезжала.

— Нашли?

— Нашли окровавленный кроссовок, и всё.

— И что постановило следствие? – Рине история начинала нравиться всё меньше и меньше.

— Какое следствие! Околоточный походил-походил по поляне возле болота и постановил: суицид на почве неразделённой любви через вскрытие вен колюще-режущим предметом с последующим самоутоплением в болоте. Я пытался околоточному сказать, что на обувке следы зубов, но тот только отмахнулся и велел не лезть не в своё дело. Вот из-за всего этого я и вбивал в его дурную рыжую голову, — он шутливо постучал гнома по голове, — что «Бурелом» в Евдокимовсом лесу – плохая идея, что добром это не кончится.

— Давно пора развеять суеверия и страхи вокруг вашего леса, — хлопнул себя рукой по колену Снорри, — живёте будто в позапрошлом веке: во всякую ерунду верите. Мы так моторами зарычим, что все ваши лешаки с кикиморами бежать без оглядки до самой трассы будут. И возвращаться зарекутся.

— Вот Сашке, видать, не удалось напугать, — ядовито проговорил лесник.

— Ты с нами? – строго вопросил гном, — покажешь, что где в лесу.

— Не могу, — отвёл глаза собеседник, — у меня дело неотложное. Загодя договорился.

— Ладно, ведьмак хренов, — скривился Снорри, — обойдёмся своими силами. Сдрейфил, так и скажи.

Максим надел на голову свою панаму и ответил:

— Осторожность и трусость — различные понятия. Моё дело в лесу за порядком следить, чтоб костры не жгли, рыбу не глушили, капканов не ставили. А заблудившихся по собственной дурости мужиков я искать не обязан. Был бы свободен – помог, раз занят – извиняй.

Дорога в лес производила впечатление когда-то наезженной, а теперь основательно заросшей травой. Первый флажок они увидели сразу, как только заехали под сень дубов и клёнов. Стало сумеречно, всё пространство между деревьями занимал густо-зелёный подлесок, укрывающий землю сплошным ковром.

— Пока всё нормально, — констатировал гном, объезжая полупросохшую лужу, — флажки на месте через оговоренные промежутки. Боковое ответвление дороги перегорожено запрещающей лентой. Двигаемся дальше.

Они проехали по краю живописного озера, где из камышей выплыла пара лебедей с малышами, поднялись на холм, поросший почему-то соснами, и снова нырнули в прохладный зеленоватый сумрак леса.

Первая странность обнаружилась примерно минут через двадцать плутания по всё ухудшающейся дороге, кое-где перегороженной влажными отрогами болота и попадавшими от ветра деревьями. В лобовое стекло со всего размаху ударился огромный толстый овод. Фёдор вздрогнул и отшатнулся от неожиданности. В этот момент они увидели нерасставленные флажки, яркой пёстрой кучей валявшиеся сбоку от дороги.

— Ничего не понимаю! – восклицал гном, поднимая повлажневшие флажки, — почему Санька бросил их тут вместе с молотком.

— Может, я взлечу и погляжу сверху? – предложила вампирша, — ищут же пропавших на вертолётах.

— Не вздумай! – запретил гном, — не хватало ещё шумихи в интернете: летающая баба над лесом, где планируются знаменитые гонки. Тут трасса на Тамбов в нескольких километрах. Представляешь, сколько проезжающих успеют тебя сфотографировать?

— Ладно, ладно, обойдусь без нотаций, — проговорила Зина и с видом человека, которому нет ни до чего дела уселась на траву.

Фёдор со скучающим видом бродил вокруг.

— Ты помнишь, какие шины у были на машине Санька? – спросил он, наклоняясь к земле, — мне кажется кто-то не так давно свернул с дороги и поехал по просеке.

Действительно, трава была примята, словно кто-то внезапно свернул и поехал прямо в лесную глушь.

— Ничего не понимаю, — Снорри привычно дёрнул себя за бороду, — с какого перепугу Санька попёрся в лес?

Гном вытащил карту и принялся сверяться с ней,

— Там ничего нет, болото одно. А трасса правее прямо вдоль дороги идёт и к заброшенному карьеру должна вывести. За карьер другие отвечают. На фига парень попёрся к болоту?

— Поедем и посмотрим, — проговорила чародейка.