— Хорошо, — кивнул Вил, — однако, я не понял, почему вы столь решительно настаиваете на убийстве?

— Коли вам столь уж не терпится получить ответ, скажу так: коньяк.

— Что коньяк? — начал раздражаться Вил, — если парочка влюблённых уговорили бутылку коньяка, это никоим образом не может служить подтверждением насильственности смерти.

— То, что они пили спиртное, никак не может являться указанием на насильственную смерть. Как по мне, скорее уж — наоборот, работает на версию несчастного случая. Особенно в свете того, что парень отдавал предпочтение тёмному пиву, а девушка, вероятно, вообще не пила, то бутылки крепкого напитка довольно, чтобы опьянеть как следует.

— В том-то и фокус, — чародейка победно взглянула на собеседника, — что они выпили далеко не всю бутылку.

— Да⁈

— Без сомнений. Я исследовала кровь на содержание алкоголя и содержимое желудков на объём выпитого. Получилось, но долю Кензи и Андо пришлось едва ли больше шестидесяти — шестидесяти пяти процентов коньяка.

— Для непривычного человека этого количества хватить, чтобы утратить контроль над собой, — заявил коррехидор, — но куда делся остальной коньяк? Они взяли с собой початую бутылку? Нет, — сам себе ответил он, — пробку и обёртку от неё я сам убирал в пакет для вещдоков. Значит, — он посмотрел в зелёные глаза чародейки, — с ними на крыше был кто-то ещё.

— И этот «кто-то» озаботился убрать все следы своего пребывания, — подхватила Рика, — он забрал свой стакан и оставил решётку входа открытой, дабы у всех сложилось впечатление, будто студенты открыли её сами. А потом он спустился и подложил в карман убитого им Кензи листок со стихотворением, которое должно было недвусмысленно указать на гэнроку.

— Почему вы говорите об убийце всё время «он»? — проговорил коррехидор, — столкнуть пьяного парня и его подругу вниз по силам и девушке.

— А коньяк? — прищурилась Рика, — столкнуть-то, может, и по силам, а вот влить в себя такое количество спиртного, сомнительно.

— Некоторые дамы в умении пить сделают честь любому кавалеру, — усмехнулся коррехидор, а Рика мстительно подумала о его соответствующем опыте в данном вопросе, — более того, я бы сказал, что убийство придумано и совершено скорее женщиной. Во-первых, — Вил выразительно загнул палец, — даже физически более слабый человек может легко столкнуть вниз более сильного, особенно, если тот не ожидает никакого подвоха. Это уже не говоря о том, что бутылка была початой или же студенты пролили случайно какое-то количество спиртного. Ко времени нашего появления на крыше Астрономической башни коньяк давно успел испариться, а мы и не пытались найти место разлива. Второе, знание любовной лирики Акомацу Кё и толкования Осенней элегии. Мне кажется, мужчина постарался бы нацарапать записку в стиле: «Вы все — сволочи, как я ненавижу вас! Вы хотели разлучить меня с моей любимой, и теперь мы будем вместе навек!». Благо, каракули убитого подделать можно без особых проблем.

— Но в чём причина убийства? — немного обиделась Рика, — просто так ни парень, ни тем паче девушка, не сталкивают людей с башни. Убийство не случайное, оно продумано и реализовано так, что не имей вы классического образования, вообще не обратили бы на записку особого внимания, посчитали бы несчастным случаем, и всё.

— Вы слишком многого от меня хотите, Эрика, — засмеялся коррехидор, — мы совсем недавно сошлись на том, что наше несчастный случай, минуя стадию гэнроку, превратился в самое настоящее двойное убийство, а вы уже ждёте, что я вот так сходу назову вам мотив преступления.

— Ладно, оставим в стороне мотив. Но мне всё равно кажется, что тот, кто убил Кензи и Андо, был мужчиной, — упрямо проговорила чародейка себе под нос, но с таким расчётом, чтобы собеседник её услышал.

Он и услышал.

— Мне не дают покоя синяки на боках у девицы, о коих вы столь красочно повествовали в своём отчёте, — сказал четвёртый сын Дубового клана.

— И что не так с синяками? Тут всё яснее ясного: девушка увидела, как столкнули вниз её возлюбленного, безумно перепугалась и мёртвой хваткой вцепилась в поручень ограды, что вне всяких сомнений осложнило убийце его задачу. Вы ведь знаете, какая сила появляется у самого обычного человека в момент смертельной опасности?

— Множество раз слышал об этом феномене, но как-то сомневаюсь.

— Напрасно, воистину напрасно, — назидательно произнесла чародейка, — нам в Академии рассказывали о запротоколированном случае подобного рода. Один клерк, служивший в большой компании по производству обуви, во время пожара вынес на вытянутых руках небольшой сейф. Он не только поднял его, но и снёс вниз со второго этажа, где и располагался его кабинет. Хотя в обычное время этот тридцатилетний мужчина сугубо среднего телосложения железную коробку сейфа даже сдвинуть с места не мог. Майна Андо могла с перепугу ухватиться за поручень ограды, к которой подвёл их убийца под каким-нибудь невинным предлогом, и держалась мёртвой хваткой. Убийце ничего не оставалось делать, как пощекотать девушку. Та рефлекторно разжимает пальцы, после чего он швыряет её вниз. Всё, готово.

— Великолепно! — воскликнул Вилохэд, — вы сами, даже не подозревая того, только что укрепили моё мнение о поле убийцы.

— Каким это образом? — насупилась чародейка.

— Щекотка. Мужчине (мне, например) ни за что не пришла бы в голову мысль пощекотать контрагента в критический момент с целью заставить сделать то, что я хочу. Я бы скорее ударил в челюсть.

— Из того, что убийца сбросил двоих со смотровой площадки башни вовсе не следует, что он — грубиян, — воскликнула Рика и осеклась под удивлённым взглядом коррехидора, означавшим, что она перегнула палку, — то есть склонен к прямому физическому насилию, — поправилась она, — он же не зарезал жертв, не размозжил головы бутылкой, а тихо и спокойно столкнул их вниз с высоты. Я хочу сказать, что он избегал насилия, содеянного собственными руками. В мою пользу говорит и стихотворение Акомацу. Только утончённый человек мог использовать его в качестве довода в пользу самоубийства.

Вил поставил чашку на поднос.

— Однако ж, у нас с вами до смешного мало доказательств убийства. Любой приличный адвокат камня на камне не оставит от утверждения, что жертвы не знали стихов Акомацу, они ведь не являются тайной или запрещённым знанием. Спиртное могли пролить или же выпить ранее. Даже наличие на смотровой площадке пробки не является однозначным: початую бутылку закрыли пробкой, а затем принесли на крышу. Пролили часть коньяка. Нет, всего этого недостаточно. Королевский судья Аода́мо, он принадлежит к Ясеневому клану, терпеть не может отца и уж точно не упустит возможности поиздеваться надо мной за кое-как представленное дело.

— Но синяки? Откуда у убитой девушки такие явные следы чужих пальцев в области рёбер. При том свежие.

— Эрика, — Вил приподнял бровь, — вы ведь взрослая девушка, вам доводилось слышать о том, что некоторые люди могут иметь не совсем стандартные предпочтения в любви?

Чародейка поглядела на собеседника удивлённо и непонимающе. Однополая любовь в Артании строжайше осуждалась. Древесно-рождённого, запятнавшего честь подобным, просто изгоняли из клана и лишали всех привилегий, но для убитых это не подходило.

— Некоторым доставляет удовольствие грубая любовь. Например, нужно, чтобы их душили, иные предпочитают хлыст, — объяснил коррехидор, глядя в окно, — возможно, у нашей парочки тоже имелись свои любовные игры, в результате которых девица и обзавелась своими роскошными синяками. Кстати, минувшей ночью у них была интимная близость?

— Нет, минувшей ночью они не… — она замялась, со злостью поймав себя на мысли, насколько ей неловко обсуждать данный вопрос с Вилом, — одним словом, нет.

Коррехидор побарабанил пальцами по столу.

— У нас для инициации расследования смехотворно маловато доказательств, хотя мои интуиция и здравый смысл буквально вопят об убийстве.

— Я недавно прочла в журнале «Теоретическая и экспериментальная магия» одну интересную статью, — Рика обрадовалась возможности уйти от разговора о странных любовных утехах, — имеется ритуал, позволяющий воссоздать падение объекта с высоты.