– Я придумал такую краску. Сам! – торжественно провозгласил художник. Правда, он тут же пояснил: – Пока их всего две: черная и красная. Если вы недельку-другую подождете...

– Нас устроят эти две краски, – поспешно сказала Соня.

– Но зачем они вам? – попытался дознаться Пабло.

– Нужно. Мы с Мари делаем модную сумочку...

– Но вы могли бы заказать. У нас есть такие мастерицы...

– Так продаете нам свою краску или нет? – не слишком вежливо прервала Соня художника.

Понятное дело, всякая ложь тут же выходит наружу. Наверняка художник догадался, что ему просто не хотят говорить правду. Но с другой стороны, вряд ли он так уж и обидится. В конце концов, у женщин могут быть и свои тайны.

Через некоторое время Соня и Мари сидели за столом и осторожно переносили на «буйволиный» лоскут план дома, начерченный Разумовским. И занималась этим Мари, Соня сидела рядом и указывала:

– В уголке оставь немного места. Здесь напишешь стихи.

Мари, высунувшая от усердия язык, подняла на княжну глаза:

– Стихи?!

– Ну да, Жан написал. Так положено. Здесь зашифровано место, где искать клад.

В самом деле, неизвестно, к кому в руки попадет план дома и сообразит ли он, как его прочесть. Если Соня что-то делает не так... Все равно она не знает, как надо.

Внезапно Мари подняла голову, к чему-то прислушиваясь.

– Что с тобой? – удивилась ее настороженности Соня. – Тебя что-то обеспокоило?

– Долорес, – пояснила девушка, опять склоняясь над самодельной картой, – она все время бродит по дому словно тень. Однажды я застала ее подслушивающей ваш с Жаном разговор.

– Думаешь, она о чем-то догадывается?

– Я думаю, она хочет, чтобы ее уволили, – сурово сказала Мари. – Моя бы воля... Ох, не нравится мне эта кормилица!

Между прочим, Жан теперь неплохо зарабатывал.

На кухне в достатке имелись какие угодно продукты, и порой самые экзотические. Слух об умелом докторе дошел и до моряков, так что приходящие из рейса то ли заболевшие, то ли раненые моряки зазывали его к себе и после лечения спешили отблагодарить врача-иностранца тем, что привозили из дальних стран.

Иной раз они предлагали ему купить задешево то ожерелье, то золотую цепочку, так что в один прекрасный момент, посоветовавшись с Соней, он подарил Мари бусы из бирюзы, которые девушка теперь не снимала. Ее госпожа подозревала даже, что Мари всплакнула в своем закутке, хотя на самом деле никогда не видела служанку заплаканной.

– Слезы я выплакала в приюте, – усмехаясь, говорила она.

И вот однажды рано утром Мари разбудила Соню почему-то шепотом:

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!

Княжна сонно приподнялась и взглянула на девушку:

– Почему ты шепчешь? Случилось что-то страшное?

– Пришли телеги с бревнами. Меня разбудила Анхела, а я вас.

– Ты считаешь, это должно быть тайной?

– Ой, простите, – спохватилась Мари. В приюте по утрам можно было только шепотом отпрашиваться в туалет, чтобы не разбудить не только воспитанников, но и воспитателей. – Старшина возчиков ждет вас.

– А Жан еще не поднялся?

– Спит. Я не знала, будить его или нет. Попросили позвать хозяев, а он же не хозяин...

Соня простонала:

– Конечно же, буди его! Он этих людей нанимал, пусть и разбирается с ними. Небось они ждут окончательного расчета.

Но когда она не спеша оделась и таки выглянула во двор, подводы там все еще стояли, а сопровождающие их люди завтракали, сидя на бревнах.

– Ты задержал возчиков? – спросила Соня своего приятеля. – Но для чего?

– Так случилось, что эти люди в большинстве своем плотники. Я пообещал им хорошо заплатить, если они с помощью этих бревен отремонтируют дом.

– Отремонтировать дом? – От возмущения Соня едва ли не рычала. – Разве у нас есть на это время? Разве мы не собирались вернуться во Францию?

Шастейль снисходительно посмотрел на нее:

– А что скажут люди, когда мы бревна, которые везли из самой Франции, просто сгрузим во дворе и забудем о них?

В самом деле, Соня об этом не подумала, на зато подумала кое о чем другом, о чем Жан не задумался.

– Тогда как ты собираешься извлекать из бревен золотые слитки, если эти люди все время будут здесь торчать?

Он, приготовившись спорить с Соней – ему почему-то все чаще хотелось с ней спорить, – помолчал и согласно кивнул:

– Сделаем вот что. Сейчас я отправлю их побродить по городу. Пусть посмотрят на море, на корабли – небось в своем глухом углу они ничего такого не видели, а мы с Мари поработаем. Правда, я обещал навестить своих больных... Как сразу все на меня навалилось!

– На нас, – поправила его Соня, – или ты думаешь, я буду стоять в стороне, пока вы станете разбирать бревна и таскать в погреб золотые слитки?

– Ты хочешь сложить слитки в погреб? Но там еще ничего не готово!

– Вот именно, не готово. Мы столько дней ждали эти бревна, а когда они наконец пришли, выясняется, что мы их как бы не ждали. И знаешь почему? Потому что один французский врач решил вылечить все население Барселоны, а также экипажи морских судов, которые заходят в этот порт.

– Но, Софи, ты тоже занималась своими делами.

– А вместо этого мне надо было разрушить стену, придумать, что говорить какому-нибудь любопытному, который спустился бы в погреб и разрушенную стену обнаружил.

– Давай не будем ссориться, – примиряюще заговорил Шастейль. – Давай вместе подумаем, куда слитки можно сложить. На полу в гостиной?..

– Прежде чем ты отпустишь людей погулять, заставь их положить часть бревен прямо у двери в погреб, чтобы не пришлось бегать со слитками по двору... Надеюсь, ты отметил бревна с «начинкой»?

– Конечно, отметил, – обиделся Жан, – ты уж вообще считаешь меня недоумком.

Вот так в тот день они чуть не поссорились.

Но за работой... О, что еще сближает людей больше, чем совместный труд!

Соня в окно видела, как Жан указывал работникам, какие бревна сгрузить у погреба, какие – ближе к крыльцу дома. Наверное, им было невдомек, почему именно эти бревна хозяин отбирает. А может быть, они и догадывались о чем-то. Но кто из них в чужой стране стал бы высказывать, а тем более проверять свои сомнения!

Бревна сложили. Возчиков удалили с глаз долой и приступили к тому делу, ради которого все и затевалось.

Оказалось, самое сложное – замуровать ту часть стены погреба, за которой они сложили в железный сундук золотые слитки.

Да и сундук пришлось поискать в портовых лавчонках и у старьевщиков. Крепкий, чтобы мог выдержать не один десяток лет. Когда его наконец нашли, еле погрузили на телегу – пришлось заплатить двум портовым грузчикам. Во двор внесли уже люди Пабло, вчетвером.

И хотя вопрос вертелся на языке у слуг, никто им ничего объяснять не пожелал. Оставили им пищу для всевозможных догадок и предположений.

– И как мы такую тяжесть опустим в погреб? – в отчаянии простонала Соня.

Найти подходящий сундук было частью плана Шастейля. Видимо, он оказался в плену собственных представлений о захоронении клада.

– Сложить такое богатство просто на пол кощунственно.

– Какая разница, – попыталась было спорить с ним Соня. – Тот, кто отыщет сундук, доберется и до слитков.

– Так положено, – твердил Жан.

В конце концов Соня махнула рукой и не стала его утверждения опровергать. Даже похвалила, какой он сообразительный.

Во время поисков сундука она купила огромный замок с двумя бронзовыми ключами. Скорее всего замок привлек ее именно своим замысловатым ключом. Бронзовым, старинной работы. Похожим на тот, каковой Жан изобразил на листке со своим стихотворением.

Теперь и им оставалось только гадать, для чего железный сундук был нужен прежнему владельцу, но, кажется, последний хозяин избавился от него с превеликим удовольствием. А продавец не слишком дорого взял за сундук со странных покупателей. До них никто этой махиной не интересовался. Зато и продавцы, и сам хозяин лавчонки немало намучились с ним, страдая от синяков и шишек, которыми награждал их неподъемный сундук, занимавший в лавчонке уйму места.