– Отчего же, – отозвалась Соня, – верю. Еще в юности я изучала немало документов по истории своего рода – князей Астаховых и нашла в документах упоминание об одном из своих предков, некоем Сильвестре, который умел летать. Правда, за это его называли колдуном и пытались сжечь в собственном доме.

– Его сожгли бы и теперь, – согласно кивнул де Мулен и посетовал: – Люди, которые столь тщательно изыскивают ересь там, где ее нет, а есть лишь чудеса, творящиеся с помощью Господа нашего, делают церкви плохую услугу. Они не понимают, что не все таинственное и даже великое непременно от Сатаны. Я думаю, именно через таких людей Господь посылает нам свои знаки...

– Однако инквизиторы, услышав ваши речи, обвинили бы в ереси и вас, – заметила Соня.

Командор заметно смутился.

– Мне всегда приходилось наказывать самого себя за вольнодумство.

Соня подумала, что Арно де Мулен попал в рыцари ордена скорее по недоразумению. Он имел от природы пытливый ум ученого и страстность отнюдь не монаше–скую. Но судьба распорядилась так, как распорядилась, и кто знает, куда бы завела его пытливость вкупе с такой страстностью.

– Вот если бы вы согласились преподавать мне кое-какие навыки владения оружием, – осторожно проговорила она.

Сказать, что старый рыцарь просто изумился, значит, ничего не сказать. Он остолбенел. Соня, увы, ожидала от него именно такого отношения и потому с сожалением наблюдала, как вдруг замкнулось и стало отчужденным лицо де Мулена. Он еще некоторое время молчал, переваривая ее слова.

– Вы хотите владеть оружием? Но зачем? С вашей красотой. Вы вполне владеете шпагой – достаточно, чтобы остановить среднего фехтовальщика. А в чем-то более серьезном... Достаточно вашему сиятельству высказать вслух желание иметь при себе защитника, как он тут же объявится.

Опять все сначала! Замкнутый круг. Мужчины в большинстве своем отказывают ей в необходимости защищать саму себя, но в то же время без мужчин этому нельзя научиться. Исключение может составить мсье Жуо, которому она за уроки платила, да Жозеф Фуше, придворный из свиты короля, которому нравились воинственные женщины.

Ах нет, она назвала не всех. Был еще Григорий Потемкин, ее муж, который считал, что навыки самозащиты могут понадобиться женщине, если она станет добывать сведения для нужд отечественной политики. Соня, по его мнению, для таких дел не слишком годилась...

– Учить вас стрелять или фехтовать не стану, и не просите, но вот обороне нетрадиционной, той, в которой вам почти наверняка никто не сможет противостоять...

Она все же кое-чему научилась: и стрелять, и худо-бедно фехтовать... Но тогда что еще может предложить ей старый рыцарь?

– ...Если бы я своими глазами не наблюдал удивительную, поражающую силу этого оружия, то и сам бы не поверил, что какие-то там железки могут не просто защищать их обладателя от нападения врагов, но и наносить смертельные раны... Обождите меня немного, сейчас я кое-что вам покажу...

И де Мулен ненадолго вышел, оставив Соню одну.

Вернулся он, впрочем, довольно быстро.

– Посмотрите. – Рыцарь протянул Соне какую-то железную безделушку, похожую на звездочку. – Как вы думаете, что это такое?

– Для украшения – слишком дешевый вид, – медленно проговорила княжна, – но, может, его используют в одежде как-нибудь... например, пришивают к поясу или этим укрепляют каблук...

Командор с веселым удивлением посмотрел на нее:

– Браво, если вы расположите эти «звездочки» на поясе, никто ничего не заподозрит.

– А что может быть в них подозрительного?

– Знатоки не ошибутся, распознав в них очень опасное оружие.

– Опасное? – расхохоталась Соня. – Вы хотите сказать, что им можно расцарапать лицо соперницы, чтобы не портить для этого собственные ногти?

Старый рыцарь тоже улыбнулся:

– Вы правы, нужно было вам все сразу объяснить, а не загадывать загадки. Или показать. Вот, смотрите.

Он взмахнул рукой, и из нее, точно серебристые шмели, вылетели «звездочки» и глубоко впились в деревянную панель противоположной стены.

– Что будет с телом человека, прими оно в себя все это железо, вы можете только догадываться.

– Они могут нанести серьезные раны. Жан говорил, где-то в Америке есть такие хищные рыбы, что могут рвать на куски тело всякого живого существа, пока оно не истечет кровью.

– У вас слишком живое воображение, мадемуазель Софи, – улыбнулся де Мулен, – но это оружие способно скорее отвлечь нападающего на вас злодея... Смертельно оно лишь в руке настоящего бойца, который знает точно, в какое место на теле человека его направить. Чтобы научиться их метать, нужна немалая сноровка.

– Иными словами, вы отказываете мне в праве защищаться более серьезным оружием, а предлагаете какие-то «звездочки». – Соня обиженно надула губы.

– Зато Жюстен может научить вас защищаться и вовсе без оружия, – мечтательно произнес старый рыцарь. – К сожалению, мне таким искусством овладеть не удалось – все как-то не было времени... Нет, буду с вами честен: я не стал просить его, чтобы он своему умению научил и меня... Мне казалось, что рыцарь без оружия не должен даже выходить из дома. Защита без оружия – скорее удел простых людей... Возьмите скандинавов. С древних времен их племена были очень воинственны. Если монголы сажали на коня крохотного ребенка, чтобы он с детства привыкал ездить верхом, то северные народы с малых лет давали сыновьям в руки меч... Словом, может, я и глуп, но науке самозащиты не стал учиться... Но если к нему в ученицы попроситесь вы и окажетесь к учению способны, то сможете отбиться даже от хорошо вооруженного мужчины.

– То есть науке защиты для простых людей вы обучаться не желаете, а меня к тому же склоняете. Вы думаете, я присвоила себе княжеский титул?

– Что вы, Софи, как странно мыслят женщины. Наверное, я не умею объяснять... Я лишь хотел сказать, что простолюдинам не разрешается носить при себе оружие... как и женщинам. Не потому, что это как-то уравнивает их в правах, а потому, что... Я таки запутался! – Командор смущенно вздохнул и жалобно посмотрел на Соню: – Ну, если вы не хотите учиться этой восточной борьбе, так и не учитесь. Бог с нею.

– А если мой противник тоже будет этой борьбе научен? – поинтересовалась Соня.

– Видите ли, тот монастырь в Тибете стоит далеко от проезжих дорог, и вряд ли кто-то из его обитателей станет путешествовать по Европе...

– Если только этот человек не будет отправлен с поручением, подобным вашему, – подхватила княжна.

– Я понял, переспорить женщину невозможно, – заключил де Мулен. – Она, оказывается, все переворачивает вверх ногами и стоит на своем, так что мужчине остается только развести руками и ретироваться со своей философией и логикой прочь.

– Я всего лишь спросила, знают ли об этой борьбе европейцы. И если знают, то кто.

– Жюстену с таким знатоком встретиться не пришлось. Думаю, и вам это не угрожает. Разве что ваш ангел-хранитель совсем уж перестанет выполнять свои обязанности.

Это было старое парусно-гребное судно, перестроенное предприимчивым хозяином из военного в торговое. Соня даже подумала, что скорее всего несколько турок-торговцев купили целый флот галер, до поры стоявших где-то на приколе. Вначале это был «Эфенди». Теперь у причала рыбацкого поселка стояла уже другая галера.

Прежде всего с ее палубы исчезли пушки – зачем они мирному торговцу? – и теперь порты, через которые прежде стреляли артиллерийские орудия, использовались для за–грузки товара на нижнюю палубу.

Тут же, по обеим сторонам ее, располагались двенадцать деревянных скамей, на которых сидели по трое гребцов, управлявшихся с огромным деревянным веслом.

Капитан любезно пояснил, что раньше галера была куда тяжелее, весла были тоже неподъемными, тридцати пяти футов в длину, и сидели на каждом весле по шесть гребцов.

После того как с палубы убрали пушки, с носа – тяжеленный надводный таран и устрашающего вида ростру, галера стала намного легче, и потому Мустафа-бей – его родители происходили из очень знатного рода! – заменил весла другими, более легкими, так что с ними теперь вполне управлялись трое. И меняли гребцов уже через три часа, а не через два, как было принято в военном флоте.