Чешуйки твари задвигались словно живые, отслоились от тела, задрожали и замерли. Фьють! Сотня чёрных дисков вонзилось в тела хищников! Они разрубали их пополам, вонзались в землю за спинами!

— Стихийные! Ко мне! — кричал командир, потеряв во мгновение дюжину воинов.

Но ирбисид покачал головой с широко раскрытыми глазами. Ни один стихийный не сделал и шагу к своему командиру.

— Предатель! — взревел львид, и тело его начало обрастать густой шерстью, меняться.

Но он не успел закончить превращение. Гигантский рог пронзил его насквозь, пробил кольчугу и насадил словно на шампур! Чешуя вновь вылетела из тела, пронзая туши хищников! Тварь попыталась встать словно новорождённый жеребёнок, тонкие паучьи лапы не могли найти опоры! А потемневшее, громадное тело несуразно смотрелось на тонких лапах! Рог на лице твари отвалился вместе с телом командира. Она раскрыла рот, и оттуда показалась паучья голова с рядами круглых глаз!

— Рубим лапы, нужно опрокинуть её! — крикнул кто-то из воинов и принялся рубить тёмные хелицеры. Но сталь отскакивала, не оставляя и зарубка.

— Я готов! — сказал Штрат.

Он снял нагрудник, обнажая механическую грудь. В её центре виднелся круглый проём, глубокий, гладкий по бокам, весь изнутри исписанный сложнейшими чарами. Он светился алым в конце, там, где энергия ядер преобразовывалась в его собственную, питая искусственное сердце и механические конечности. Вокруг виднелись сетчатые круги, за тонкой решёткой засели концентрические кристаллы, также последняя разработка гильдии. Именно ими они и планировали воспользоваться, как самым крайним и весьма опасным оружием.

— Два. — сказал Алонсо.

— Ты е*нулся⁈ — спросил Штрат, — Меня разорвёт как шлюху в конском квартале!

— Выпей, — сказал воронид и протянул зелья.

Когда дело доходило до боя, Штрат доверял своему ненавистному напарнику практически безоговорочно. Так что он сразу же залил зелья в пасть. Он не спрашивал, что это и зачем они, заранее зная, что всё равно нечего не поймёт.

— Боюсь, тебе придётся проваляться в отключке пару дней, и ещё… — вдруг замолк Алонсо.

— Что, на хер, ещё? — резко прошипел он.

Алонсо слегка улыбнулся, словно его не волновали визги умирающих хищников, и сказал:

— У тебя месяц стоять не будет.

— Ты… Нет… Нет-нет, ты лжёшь… — с ошарашенными глазами проговорил, запинаясь, волк.

— Ага, шутка. Ты просто не будешь спать, тебя будут терзать бесконечные боли и кровавый кал пару недель.

— Фух… — обрадовался Штрат.

Алонсо достал пару ядер тварей, похожих на странные ракушки, и небрежно закинул в отверстие Штрата. Те покатились и исчезли в багровом зареве. Отверстие механически закрылось небольшими стальными вратами со сложной печатью.

Глаза волкида тут же засветились, алый свет всё ярче пронизывал тело! Пластины на его руках задвигались, плотнее прилегая к телу, словно живые и осознанные, понимая, что скоро будет. Крупные вены, с мизинец, выбрались из-под звериной шкуры, покрыли тело сеткой! Кровь зашуршала шумным водопадом по ним, каждый волосок на его теле встал дыбом! Когти невольно вонзились в ладони!

— Давай, сваливай! — прорычал Штрат, — А то и вправду сдохнешь!

— Какая забота, такой милый, — ответил воронид и, хлопнув чёрными крыльями, взмыл в небо, без остановки стремясь всё выше и выше.

Тварь умертвила больше половины, а сталь так и не причинила вреда! Она уже нашла равновесие и медленно поднимала огромную тушу вверх на тонких, словно ходули, лапах. Теперь ничего не напоминало в ней то существо, что они встретили десяток минут назад: прямоугольное чёрное тело с бледным лицом и широко раскрытой, разорванной пастью, из которой на мир глядел ужасающий паук, а толстые ноги теперь превратились в шипастые паучьи лапы.

— Эх, шесть ядер коту под хвост… — прошипел Штрат.

Свет его тела мерк, а кристаллы на груди светились всё ярче и ярче, начинали слепить. Он подогнул колени и выставил грудь вперёд. Закрыл глаза и потянул каждую энергетическую нить к шести сферам, вращавшимся с безумной скоростью, состоящим из переплетения миллионов энергетических лоскутов. Части тела, что ещё оставались живыми, стремительно усыхали, сморщивались, словно из них выкачивали всю жизнь. Глаза проваливались глубже, щёки впадали.

Он открыл туманные глаза.

— Сейчас, — прохрипел он.

Мир разразился безудержным светом! Красный пучок энергии рассёк пространство, стирая всё на своём пути! Сама длань мироздания завибрировала в такт тембру демонической, проклятой всеми богами энергии! Она нарушала всякие законы мира, недостижимая для смертных, она рассекала небо!

Штрат рухнул наземь. Глаза его оставались открытыми, но тело не было способно двинуться.

А Алонсо завис высоко над землёй. И видел, как землю полосонул глубокий шрам, рассекая почву, джунгли на несколько километров. Жар оплавленного камня чувствовался даже здесь. Не было вони горелых тел, ведь это был не огонь. А чистая, изначальная энергия хаоса. От твари осталась лишь одна ножка, от воинов — ничего. Ни скелетов, ни даже расплавленной стали.

— Страшная сила… — прошептал он, второй раз увидев эту мощь. И взгляд его упал на торговцев, оставшихся стихийных хищников. Они радовались, обнимали друг друга. — Даже не думают, что смерть никуда не делась. Что она может застигнуть их по простому велению судьбы, случайности и череды последовательных событий.

Он вытащил из ножен свою шпагу. Вздохнул лениво. Больше, чем путешествовать, ему не нравилось лишь убивать.

Но сейчас другого выхода не было.

…я оказался в центре зелёного поля молодой пшеницы. Ветер тихо колыхал рано взошедшие колосья. Капли росы касались моих пальцев. Я взглянул на руки, странные… Бледные, лысые… человеческие.

Вдали, там, где светло-зелёная линия обращалась в густой лес, редеющий уходя по склону, возвышался длинный горный хребет. Драконий хребет, так его называли. Среди ущелий и долин, серпантинов и коварных пещер был спрятан Чёрный оплот — последнее прибежище клана Тихой смерти.

— Там, — заговорил я непривычным, хриплым человеческим голосом, на почти позабытом языке, — я сразился с отцом. Там я его убил.

Даже сейчас, когда многие воспоминания таились в моём мозгу блёклым отпечатком, мои кулаки невольно сжимались от боли в сердце. Горе, печаль и страдание, это всё уже не имело значения, не трогала струн моей души. Но где-то в подкорке, в потаённых углах ожесточённого разума, таилось страдание, отчаяние и гнев. Такой, каким он может быть лишь из-за глубокой раны и великой потери, обессиливающий, сковывающий.

— Почему я оказался тут? Это уже ни к чему, я ведь отпустил этот мир тогда, — подумал я и провёл рукой по колосьям, — Но почему же он не отпускает меня?

— Думаешь, это он? — послышался голос позади.

Я резко обернулся, выгнув пальцы, и только потом осознав, что когтей у этого тела нет.

Голос принадлежал Дексу. А впереди, чуждо и странно, стоял старый рабский барак. Тот самый, дряхлый, с старым пологом закрывающим дверной проём.

— Значит, ты не сдох, — проговорил я с явным разочарованием и пошёл вперёд.

Я без беспокойства откинул ткань и вошёл в грязный, пыльный хлеб для зайцев. Вонь тут стояла точно как наяву, те же помятые тарелки, тряпьё, запах пота и псины.

И Декс, громадный заяц с дерзким взглядом, сидел на одной из лежанок. Я даже сразу узнал на какой. На Литеной.

— Как думаешь, что с ней случилось после того боя?

— Она жива, — ответил я, — Не стали бы они разбрасываться таким… экспонатом.

— Да, столько сил вложили… Эти… эксперименты… — неожиданно сказал он.

«Откуда он знает такие слова? И вообще, он же не помнил ничего», — с интересом подумал я.

— Я уже просмотрел каждое твоё воспоминание, пока находился тут. Ну, из доступных, — ответил он, словно прочитав мои мысли.

— Где — тут? И как тебе удалось?

— Это место… Я не знаю, как его правильно называть. Это пространство создано по моему желанию, склеено из твоих и моих воспоминаний. Соткано из нашей энергии души. Оно как бы не находится в каком-либо из миров, но в то же время не является чем-то внутри нашего мозга, — он нахмурился, — Это то, чему ни у тебя, ни тем более у меня нет объяснения.