Когда прилично стемнело, пришел Федя, привел лошадь, запряженную в телегу. Погрузили приданое, посадили Аню на старую солому рядом с ее скромным скарбом.

–Господи, – бабушка смотрела на испуганную внучку и чувствовала, как сердце в пятки уходит, – ну дитя дитем!

Впервые Вера Петровна ощутила жалость к родной кровиночки, но не показала этого. Спрятав лицо в платок, развернулась и ушла в хату. Светлана, стоя у телеги, шепотом науськивала непутевую дочь:

–Гляди там, работай до первой звездочки, свекрови не перечь. Слушай ее, как мамку родную. Ведь ты теперь… жена.

Вздохнув, Света поцеловала дочь в щеку, перекрестила девчонку и кивнула Федору. Взяв поводья, Федя крикнул лошади:

–Пошла!

И старенькая кобылка медленно поплелась в сторону дома Кучкиных, увозя еще несмышленую девочку в логово сердитой Клавдии Степановны.

***

–Что ты притащила? —разглядывала женщина бедное приданое. —Зачем мне весь этот хлам??

Брезгливо подняв двумя пальцами серый облезлый платок, она бросила его на пол.

–Это что? Насмешка? Издевательство? Или они думают, что мы позаримся на это барахло? Быстро выноси всё на улицу, —обратилась она к Ане, стоящей у входной двери. —Что стоишь? Мне тут моли еще не хватало! Небось, в этой подушке моль и завелась. А завтра поутру встанем, а она нам тут все платки пуховые поела! Божечки мои, —уставившись на побледневшую девчонку, Клавдия сморщила нос, —и как только совести хватило в таком-то возрасте. Тьфу!

–Мам, чего кричишь, —Федя занес последний «подарок» – матрас.

Встав рядом с Аней, он подмигнул ей. Аня смотрела на него во все глаза и чувствовала непреодолимую неловкость. Её жутко тянуло домой, да так, что вот-вот развернется и даст стрекоча.

–А как тут не кричать, когда посадили на мою шею чужую приблуду? – поставила руки на бока Клавдия. —Дать бы вам обоим подзатыльника, —рыкнула она. —Какой пример Лильке подаете, а? Еще не хватало, чтоб она у вас всякому непотребству научилась. Спать будешь в Лилькиной комнате! – гаркнула на Аню. —И чтоб я вас тет-а-тет не видала, —пригрозила женщина доморощенной парочке, уходя в комнату Лилии.

Лишнего спального места, естественно, для Ани не оказалось. Федя положил на пол Анькин матрас в комнате сестры, кинул на него подушку и ушел к отцу, вывозить навоз из сарая. Лиля сидела за письменным столом, втянув голову в плечи, и с опаской смотрела на свою подругу. То, что она узнала о ней, заставило девочку впасть в ступор. Анька поступила, как взрослая женщина! Ой, страшно-то как… А вчера мама сказала, что Анька скоро принесет им еще один рот. И что бы это значило? Кота, что ли, притащит или собаку?? Лиля смотрела на Аню и ёжилась. Страх, подступивший к ее горлу, заставлял задерживать дыхание. Теперь Аня для нее, как больная рожей беспризорница – дотронуться боязливо, да и заговорить с ней тоже. Лиля отвернулась, чтобы продолжить работу над домашним заданием. Аня, подойдя ближе, коснулась ее плеча:

–Теперь мы с тобой будем жить вместе. Как сестры, —довольным тоном сказала Аня.

Покосившись на одноклассницу, Лиля фыркнула:

–Не трогай меня, ты заразная.

–С чего это? —сложила на груди руки Аня. —Сама ты заразная. Вообще-то, я теперь жена Феди.

–Чего-о? —развернулась на стуле Лиля. —Какая ты жена? Нос не дорос.

–Это у тебя не дорос, а мы поженимся, когда я подрасту. А еще все говорят, что у нас ребеночек будет.

–Какой еще ребеночек, глупая? Ты чем-то заразилась, а тебя, видимо, подальше от родителей сплавили, чтоб их не заразила.

–Сама ты… дурочка заразная, —обиделась Аня. —Мне сказали, что у меня там, —она показала пальцем на живот, —ребенок.

–Ты что, совсем? —покраснела Лиля. —У тебя не может быть там ребенка, потому что ты еще маленькая. Только у взрослых дети бывают, а у тебя не будет.

–Да! Будет! —с надрывом крикнула Аня.

–Нет!! – еще громче ответила ей Лиля.

–Да!!

–Нет!!!

В комнату ворвалась Клавдия Степановна и заставила всех замолчать.

–Быстро легли спать и чтоб без звука мне тут!

–Мам, —насупилась Лиля, —я не хочу с ней в одной комнате… Мне страшно.

–Не занимайся дурью, —рыкнула Клавдия, закрывая за собой дверь.

Не успела прикрыть ее плотно, как вновь просунула голову в дверной проем:

–В школу Анька ходить не будет. Пусть дома сидит. Нечего на людях показываться.

–Ого! —обрадовалась Аня.

–Не огокай. Всю жизнь в доярках будешь, потому как туда без образования всех берут. И да, Лиля, не разговаривай с подружками о ней, —Клавдия показала глазами на Аню.

–Родит, а там пусть идет на все четыре стороны.

Через несколько дней в хату Кучкиных как ураган влетела Светлана. Запыхавшись, она держалась за дверную ручку и разъедала холодным взглядом Клавдию, сидевшую за столом.

–Чего пришла? —Клавдия ела конфеты, складывая невзрачные обертки в свой карман.

–Где она? —громогласно спросила гостья.

–Кто? —Клава сделала вид, будто не понимает ее.

–Анька!

–Тут она, что с ней сделается? —равнодушно ответила хозяйка, причмокивая от удовольствия.

–Заболела? —также истошно спросила Света.

–Нет, а что?

–Как что? В школу не ходит! Уроки не учит!!

–Не ори, не дома, —Клава встала, дожевывая размякшую сладость, и выпятила обвисшее пузо вперед. —Нечего ей там делать. Читать-писать умеет, и хватит с нее. Авось, не в бухгалтерши опосля школы пойдет, а на дойку.

–Мне плевать, куда она пойдет, но в школу обязана ходить! Ко мне Валентина Яковлевна подошла и спрашивает о ней, а я и не знаю, чего ей ответить. Меня могли вы предупредить? Или я уже мамкой ей не являюсь?

–Слушай, милая моя, —Клава украдкой глянула на закрытую дверь, за которой сидели девчонки, —ты хотела, чтоб твоя шлында была пристроена – мы уважили, а теперь тебе подавай сплетен целый короб? Так тут я тебе не товарищ. Вот родит и пусть катится, а сейчас я за нее думать буду, надо ей брюхом перед учителями светить или не надо.

–Клавка, ты мне тут не указывай. —Зашипела Света, подавшись вперед. —Иначе без Федьки останешься. И проведет он свои молодые годы в неволе. Потом локти сама кусать будешь. Или переводи девку на вечерний, или я еду в милицию.

–Если на то пошло, —прищурилась Клава, сделав шаг навстречу Светлане, —то можешь смело жаловаться, куда хочешь. Анька твоя ничем не докажет, что мой Федька на нее злой умысел имел. Вот тогда точно всей деревней над вашей семейкой и покочевряжимся. Будешь знать, как в моем дому указывать.

–Ишь ты, как запела, —хохотнула Света, выпрямив спину, – прям напугала, что аж поджилки трясутся. Не докажу я, видишь ли. А вот хрен тебе! —Сложив пальцы в незамысловатую фигуру, женщина сунул ее под нос Клавке. —Кто у Федьки лучший друг, а? Не Юрка ли Куцый?

–И дальше что? —нахмурила брови Клава.

–А то! Твой Федька ему всё об моей Аньке докладывал, ясно тебе?

–Вот дурень языкастый, —прошипела Клава, сообразив, что Юрка – и к бабкам не ходи – все выболтал своей молоденькой женушке, которая (дать голову на отсечение) донесла своей матушке, а та, чтоб ее распластало, по всей округе растрепала. Ведь Тоська, сплетница поселковая, ой как любит языком почесать.

–М-да-а-а, дал бог родственничков, – пробормотала Клава и села на стул.

–Вот так-то, милая моя, —с ухмылкой произнесла Светлана и вышла вон.

Клава, думая о Тосе, злилась на нее, как на злейшего врага. Когда Тоська перебралась сюда из поселка Хвойная, то Клава сразу поняла – спокойное житье ей только снилось. Не общались столько лет, не виделись, а тут вдруг именно сюда ее потянуло. И не важно, что ее муж на работу был приглашен, могла бы и без него в своем поселке проживать.

–Глазья свои как вылупит, аж тошно на душе, —забубнила Клава, представив вытаращенные глаза Тоськи, – того и гляди, сглазит.

Тося приходится Клаве внучатой племянницей по линии матери. Ну если глубоко копнуть, то чуть ли не половина поселка – ее родня. Да куда далеко ходить, по всей Новгородской области родственничков, как пшена в мешке. Тут уж дядька Клавки постарался, по отцовской линии. Да и дед когда-то набедокурил вместе со своими братьями, вот вся округа и заполонилась родственными узами. Старшее поколение уже и забыло, кто кому приходится, а младшему и невдомек. Никто ни с кем не общается, потому как за родню друг дружку не считают. Мало ли, кто там много лет назад в любовь заигрался, что теперь всех родней величать?