Обвинения в убийстве Рогулина и Забелиной Джек совсем не опасался. А что они покойники, это у него сомнений не вызывало. Прежде всего, казалось весьма сомнительным, чтобы кто-то вообще заподозрил бы тут насильственную смерть. Но даже если бы это всё же случилось и, больше того, Райту пришлось бы признаться в том, что он навестил Рогулина в его квартире, то сама мать покойного засвидетельствовала бы, что её сын любезно проводил гостя до двери и затем возвратился в комнату здоровым и невредимым. С Забелиной дело обстояло ещё проще. Вместе их никто не видел, а в зале кинотеатра присутствовали сотни зрителей, которые могли подтвердить, что на девушку никто не покушался. Поэтому установить хотя бы сомнительную закономерность между смертями Рогулина и Забелиной и встречами с Райтом становилось невозможным. Опытный следователь мог бы, конечно, докопаться до такого предположения, но доказать его суду он бы не сумел. А суду нужны факты!

Опасался Джек Райт только одного: чтобы ему никто не помешал добраться до совхоза. А потом — всё, что угодно! Он может даже назвать своё имя.

И вот, когда до цели осталось немногим больше двух десятков километров, является вдруг Павлюк и сообщает, что он бежал из-под ареста.

Конечно, Афанасий Павлюк мог поверить, что ему удалось обмануть бдительность охраны. Но не так прост был Райт. Очевидцем событий он не являлся, но ему сразу стало ясно, что Павлюку сознательно предоставили возможность побега. И сделано это было для того, чтобы Афанасий Павлюк навёл на след!..

Как быть? Разгрузить немедленно карманы и спокойно ждать прихода советских контрразведчиков, чтобы заявить о том, что он сел не в тот поезд... или попытаться довести дело до конца?

Как всегда, в трудную минуту мысль Джека Райта работала чётко и быстро.

До совхоза считанные минуты езды. Можно сейчас же на ходу спрыгнуть с поезда и дойти пешком, можно, повиснув на сцепах и соединительных шлангах, проболтаться небольшое время под вагонами. Джек специально этому обучался. Пока офицеры советской госбезопасности будут метаться из конца в конец по всему железнодорожному составу в поисках вдруг пропавшего пассажира, Райт будет у цели. О дальнейшем тревожиться не следовало...

Можно так, можно иначе. Но в обоих случаях Павлюк оказывался лишним. К тому же, любой следователь непременно постарается сделать его главным свидетелем обвинения, на его показаниях будут строиться доказательства.

Павлюк становился опасным для Райта, его нужно было немедленно «убрать».

Но сюда обязательно должны явиться советские контрразведчики. Возможно, они уже совсем близко.

Близко, но ещё не здесь!

Афанасию Павлюку показалось, что известие, которое он сообщил, на какую-то долю секунды смутило «белобрысого». Он выдвинул вперёд нижнюю челюсть, недобро прищурил глаза, тронул перстень на пальце, но тут же оправился и благодарно протянул руку.

— Спасибо. Вы хорошо сделали, что предупредили меня. Этого я не забуду.

Павлюк обрадовался. Он спешил найти агента, но в то же время опасался встречи с ним. Обычно в подобных случаях диверсанты, чтобы надёжнее замести следы, убивали своих помощников. Афанасий это знал и, на всякий случай крепко сжимал в кармане тяжёлый остроугольный камень, который поднял с земли, когда ещё садился в поезд.

Неожиданно дело приняло хороший оборот. От сердца отлегло, Павлюк почувствовал себя спасённым. Он довольно улыбнулся и с признательностью крепко пожал протянутую ему ладонь двумя руками.

— А теперь быстро в вагон, — приказал Джек Райт и добродушно похлопал его по шее.

Павлюку при этом показалось будто Райт неосторожно царапнул его чуть повыше ворота рубахи, но не придал этому значения.

— Проедете пять остановок, на шестой сойдёте, — продолжал Джек. — Ждите меня там и никуда не отлучайтесь. Будьте готовы немедленно следовать дальше, куда — я скажу потом.

— Не беспокойтесь, всё будет в порядке, — охотно согласился Павлюк, решив даже, чтобы не портить установившихся отношений, не просить денег на курево и питание. «Как-нибудь обойдусь, — подумал он. — Вытерплю...»

Короткое свидание закончилось.

Ободрённый, повеселевший Афанасий Павлюк двинулся обратно, однако почувствовал вдруг такое сильное головокружение, что оказался вынужденным остановиться и припасть лбом к холодной и скользкой стене вагона.

— Ничего... это сейчас пройдёт, — через силу виновато пробормотал он. — Видать, переволновался очень...

Джек Райт, хладнокровно наблюдавший за Павлюком, зло усмехнулся. Удовлетворённо кивнув головой, он шагнул к наружной двери и сильным рывком распахнул её.

Из темноты обдало сырым, пронизывающим ветром.

Павлюк с трудом повернулся. Глаза его расширились, лицо потемнело и исказилось болью. Он силился что-то сказать, очевидно, попросить Райта помочь ему. Но посиневшие губы только беззвучно вздрагивали, взбивая пенящуюся слюну.

Джек безразлично оглянулся на своего помощника. Готовясь к прыжку, чтобы не выронить в темноте пистолет, вынул его из кармана, перенёс ногу за порог и нащупал верхнюю ступеньку.

Внезапно в тамбуре появился Рудницкий. За ним в дверях показались ещё двое.

— Стой! Стрелять буду! — с угрозой крикнул лейтенант.

Всего несколькими минутами назад Джек Райт мог не опасаться встречи с представителями Советской власти. Для этого ему достаточно было освободить свои карманы от компрометирующего груза и сочинить нехитрую историю, чтобы как-то объяснить своё присутствие в поезде. Теперь делать это было поздно. Случилось как раз то, от чего так настойчиво предостерегал шеф, — он попался с поличным! Пистолет, который он держал в руках, обоймы с патронами, ампула с бациллами служили уликами, в достаточной мере изобличающими подлинные намерения Джека Райта. Кроме того, он твёрдо знал — умрёт Павлюк. Чтобы сократить время агонии, Райт вспрыснул ему столько яда, как никому другому. Смерть Павлюка отягощала вину. Спасение заключалось в одном — надо было бежать.

Бежать во что бы то ни стало!

Но в тамбур входили офицеры. Решительность советских воинов Джек Райт в своё время испытал на собственной шкуре. Пуля пограничника оставила неизгладимый след на мочке левого уха. Теперь он боялся, чтобы в него второй раз не принялись стрелять, а это неизбежно должно было случиться, если он сделает хоть шаг.

В этот критический для Райта момент, не желая того, помог ему Павлюк. Когда Рудницкий вбегал в тамбур, Афанасию сделалось совсем плохо. Запрокинув голову, он схватился скрюченными конвульсией пальцами за горло, захрипел, точно его кто-то душил, и, загораживая узкий проход, грохнулся на пол.

Секундной заминкой воспользовался Райт. Он вскинул пистолет и почти в упор выстрелил в Рудницкого. Стрелял он наверняка, промаха тут быть не могло.

Лейтенант, прикрывая своим телом тех, кто следовал за ним, последним усилием откинулся назад, на дверь.

Джек Райт не рискнул ждать появления в тамбуре остальных офицеров, исход схватки с которыми был для него опасным. Не медля ни секунды, он прыгнул в темноту.

Уже отрываясь от вагона, он успел заметить у ног падающего на пол лейтенанта корчащегося в предсмертных судорогах Павлюка.

Райт скатился с железнодорожной насыпи в канаву, больно ударился плечом о камень, но тут же вскочил на ноги.

Мимо пронеслись вагоны. Последний из них ещё не скрылся в темноте, когда заскрежетали тормоза. Быстро теряя скорость, поезд начал останавливаться. Что значило это, Райту объяснять не следовало.

Нужно было торопиться.

Он машинально потёр рукой ушибленное место и поспешно выбрался из канавы. Однако Райт не помчался без оглядки подальше от железной дороги. Чтобы хоть на первых порах осложнить контрразведчикам поиски, он переполз через рельсы и двинулся туда, где на фоне безлунного ночного неба чернели кроны деревьев.