— Не губите...

— Оружие.

Павлюк торопливо положил пистолет на край стола и повалился на колени:

— Не губите!.. Не губите!..

— Прочь от стола.

Афанасий поспешно на коленях пополз по грязному полу в сторону и забился в угол.

— Гражданин начальник, — шептал он, то кусая свои пальцы, то протягивая трясущиеся руки к Кочетову, — гражданин начальник, не губите... Клянусь, всё скажу. Был он у меня, был...

— Где он сейчас, вам известно?

— Не знаю.

Григорий Иванович взял пистолет со стола, подошёл к двери и открыл её:

— Входите, товарищи.

В комнату вошли Рудницкий, Шовгенов и Михаил Тимофеевич Зарубин со своим неизменным потёртым чемоданчиком в руке и фотоаппаратом «Зоркий», висящим на длинном, тонком ремешке, перекинутом через левое плечо.

На допросе Павлюк показал, что был завербован фашистами в то время, когда находился у них в плену.

— Гитлеровские шпионы на службе у новых хозяев, — усмехнулся полковник Чумак. — Не ново.

Где в настоящее время находился «белобрысый» (Макбриттен никак не назвал себя), что собирался делать — Павлюк заявил, что этого он не знает.

— Пришёл он ко мне вчера вечером, когда я уже спал, — рассказывал Афанасий. — Обругал меня за то, что я не сообщил, куда переехал со старой квартиры. Потом потребовал, чтобы я нагрел воды. Когда вода была готова, он насыпал в неё какого-то порошка и помыл голову, отчего волосы его сразу почернели. Потом я дал ему паспорт. Он наклеил на него свою фотокарточку, выдавил, как положено, все печати. Переоделся, переобулся и на рассвете ушёл. Больше я ничего не знаю.

— Во что он переоделся? — спросил полковник.

— Мою одежонку взял. Мне потом пришлось вот это с чердака тащить, чтоб одеться.

— Какую одежду вы ему дали?

— Гимнастёрку, сапоги керзовые, галифе тёмно-синее. Тужурку у нашего дворника сторговал. Чёрная, суконная, потёртая, но ещё носить можно.

— На голову что он надел?

— Мою фуражку, тоже суконная, чёрная.

— Паспорт на чьё имя?

Павлюк потупился и вздохнул:

— Паспорт мой.

— Куда он ушёл от вас?

— Я уже сказал, не знаю.

— Когда должен вернуться?

— Тоже не знаю. Он приказал никуда не уходить из квартиры, пока снова не появится.

— А вы ослушались.

Павлюк молча развёл руками.

— Как же это случилось? Он вам столько денег оставил, а вы запонки на базар потащили.

— Привычка подвела — чужое с рук скорее свалить. А деньги, они не пахнут. Да и спрятать я собирался их так, что сам чёрт не отыскал бы.

— Как к вам попали запонки? Он их подарил?

— Свои вещи «они» не дарят. Это ведь закон. Зная такое дело, я взял их не спрашивая.

— И он не заметил? Не может этого быть.

— Ну так и я кое-что умею делать, — слегка обиделся Павлюк. — И голова и руки есть.

— А где одежда, что он снял?

— В чемодан положил и унёс с собой.

— Уведите арестованного, — приказал полковник Рудницкому.

Павлюк поднялся со стула и покорно пошёл к двери.

Полковник Чумак вышел из-за стола, закурил папиросу и зашагал по кабинету.

— Где же Гарри Макбриттен?..

Пока наводились нужные справки и производилась оперативная проверка некоторых заявлений, сделанных Афанасием Павлюком, майор Кочетов спустился в столовую.

Во втором зале в углу за столиком сидели Рудницкий, Шовгенов и Зарубин. Григорий Иванович направился к ним.

— Не помешаю?

— Пожалуйста, товарищ майор.

Лейтенанты вскочили и любезно предложили ему стул.

Заказав официантке обед, Григорий Иванович обратился к Зарубину:

— Ну, Михаил Тимофеевич, как удалось тебе колдовство на этот раз?

— Всё в порядке. Следы его. В квартире Павлюка он не стеснялся.

Шовгенов покосился на Рудницкого и лукаво подмигнул.

— Похоже два места в театре сегодня будут пустовать. Жаль! — вздохнул он. —Очень жаль!

Рудницкий под столом толкнул коленкой своего приятеля и с укоризной посмотрел на него.

— О чём вы? —не поняв Шовгенова, поинтересовался майор.

— Да тут один лейтенант собрался сегодняшний вечерок провести с девушкой, — с незлобливой товарищеской иронией принялся объяснять Шовгенов, — Приятно, конечно... Как говорил ашуг:

Своя у каждой красота,

У всех, как финики, уста.

Слова, как сахар, неспроста

У чаровницы, девушки...

Но... имеются серьёзные опасения, что намеченное мероприятие сегодня не состоится.

— Я догадываюсь, кто этот лейтенант, — сдерживая улыбку, сказал Григорий Иванович, — и, кажется, знаю его девушку. Если эта та, о ком я думаю, то уверен, что она поймёт и не обидится на лейтенанта, — закончил он серьёзно и чуть грустно.

После обеда Кочетов возвратился в кабинет полковника.

— Павлюк говорит не всю правду, — убеждённо произнёс Чумак, закурив папиросу и протягивая зажжённую спичку Кочетову. — Он что-то утаивает. Но что?.. Макбриттену — будем пока называть его так — нужна была одежда и место, чтобы спокойно переодеться и перекраситься. Сделать это в гостинице он не мог. К его досаде, члены делегации постоянно находились в центре внимания всего обслуживающего персонала. Понятно, русский народ всегда славился своим гостеприимством. Проделать необходимую метаморфозу в магазине или в парикмахерской Гарри Макбриттен не решился. Малейшее подозрение грозило для него провалом. Но возможно, что он пошёл бы на этот риск, если бы не нашёлся Павлюк. Как будто роль Павлюка на этом и заканчивается. Что же он тогда скрывает? Не думаю, чтобы Макбриттен посвятил его в свои секреты. Для этого не было никакой необходимости, если допустить, что Павлюк не должен был принимать непосредственного участия в выполнении задания. Однако могло случиться и по-другому; для выступления Павлюка не настало время или мы ему помешали... Во всяком случае, придётся побудить его к активным действиям. Подумаем, как это сделать...

Прошло больше часа, прежде чем был тщательно разработан план действий.

Афанасия Павлюка снова привели на допрос.

— Вы сказали, что этот человек ушёл от вас на рассвете, — обратился полковник к арестованному.

— Да, на рассвете, — подтвердил тот.

— Но тужурку у дворника вы купили в девятом часу.

— Разве в девятом? — заволновался Афанасий, но тут же нашёлся: — У меня нет часов, может, и в девятом.

Полковник молча посмотрел на Павлюка, стараясь отгадать его мысли.

Афанасий сидел с видимой покорностью и, втянув голову в плечи, поёживался.

— А куда вы уходили утром? — спросил вдруг полковник.

— Уходил? — переспросил Павлюк, причём руки его задрожали, и, чтобы скрыть это, он беспокойно задвигал пальцами, словно начал что-то плести. — Я ходил, — повторил он ещё раз и вдруг выпалил: — На базар я ездил.

— Зачем?

— Хотел тужурку там купить.

— Купили?

— Нет.

— В городе тужурки не нашлось? — насмешливо спросил полковник.

— Я торопился.

Чумак с укоризной покачал головой:

— Вы что-то скрываете, Павлюк.

Тот вскочил и приложил руки к сердцу.

— Клянусь честью!..

— Лжёте, Павлюк, — прервал его полковник. — А честью не клянитесь, её у вас нет, вы её продали врагам.

— Я не знаю, как сказать, чтобы вы поверили, — с отчаянием воскликнул Афанасий, сел на стул и утёр кулаком глаза.

— Вы знаете, что вас ждёт? — сухо спросил Чумак.

Павлюк испуганно взглянул на него и медленно опустил голову.

— Ну вот что, — продолжал полковник, подходя к Павлюку, —если вы поможете поймать человека, который приходил к вам, обещаю сделать всё от нас зависящее, чтобы вам смягчили наказание.