– Осторожнее на дороге! – раздался позади крик Итсени.

– О, смотритель, почему ты отдал ему колесницу? – изумленно спросил Анхенамон.

– А что я должен был сделать? – насупился тот. – Отказать Яхмеси Пен-Нехбету?

– Конечно! – пылко воскликнул юноша и всплеснул руками. – Неужели ты не видишь? Он еле на ногах стоит! Какая ему колесница?!

– А ты, видимо, не знаешь, кто это такой, – вздохнул Итсени.

Анхенамон непонимающе уставился на смотрителя:

– А это имеет смысл?

– Разумеется, имеет! – теперь уже сам Итсени повысил голос. – Ты же не откажешь высокому господину, даже если пытаешься сделать для него лучше?

Юноша почесал затылок:

– А этот старик высокий господин?

– А то! – хмыкнул смотритель.

– И кто же он?

– Сам Яхмеси Пен-Нехбет!

Анхенамон вяло улыбнулся:

– Не слышал о таком.

– А, – отмахнулся Итсени, – бестолочь молодая. Героев Та-Кемет надо чтить и уважать.

Юноша нисколько не обиделся:

– Так расскажи мне о нем! Все равно заняться нечем.

– А-а-а, вот тут ты дело верное говоришь, – расплылся в улыбке тот, – я люблю поболтать. Садись.

Анхенамон устроился прямо на земле:

– А золотой дебен дашь, господин?

– Пф, – фыркнул Итсени, – ты получишь от меня нечто более ценное.

Глаза паренька вспыхнули в возбуждении:

– И что же это?

Смотритель выждал паузу, а затем гордо произнес:

– Знания!

– А-а-а, – раздосадовано протянул Анхенамон, – так и знал, что пожадничаешь.

– Цыц, – беззлобно бросил Итсени, – итак, эта история началась задолго до того, как ты появился на свет. Во времена, когда еще наш великий Неб-Пехти-Ра[1] был Херу…

***

Промыв рану в проточной воде, Саргон достал из тюка белый немес и стал перевязывать щеку. Минхотеп тем временем обильно пил воду. Верблюд словно предчувствовал, что им предстоит долгий и нелегкий переход через пески Биау. Спутникам придется провести посреди горячих владений Сета несколько дней прежде, чем они доберутся до Хазеты.

Джехутихотеп с интересом наблюдал, как мулат накладывает повязку, туго завязывая ее узлом под подбородком. Когда дело было сделано, мальчишка невольно рассмеялся.

– Что смешного? – буркнул Саргон.

– Сейчас ты похож на человека, у которого сильно болят зубы.

Мулат поморщился:

– Щека зато болит.

– Ну, это не смертельно, – подмигнул тот.

– Не смертельно, – согласился он, вскакивая на верблюда, – надевай плащ. Мы вступаем в Хетиу-Мефкат.

– Хетиу-Мефкат? – переспросил мальчик.

– Лестница из бирюзы, – пояснил Саргон, – на юге Биау добывают немало этих камней.

– Ух, ты! – восхищенно прошептал Джехутихотеп, устремляя взор на юг.

– Надевай плащ, давай.

Паренек послушно завернулся красную накидку, некогда принадлежавшая техену.

Впереди на горизонте уже заканчивалась всякая растительность. Пустыня вступала в свои права. Раскаленный воздух обжигал кожу. Ветер начинал доносить мелкие песчинки.

– Будем держаться ближе к Уадж-Ур, – сказал Саргон, когда они миновали последний ручей.

– Почему?

– Там не так жарко.

– Хм.

– Советую не снимать плащ ночью.

– Правда?

– Здесь бывает холодно.

– Ого, а вот этого я не знал, – искренне изумился Джехутихотеп.

– Ну, ты же не можешь все знать, верно?

– Но хочу! – пылко возразил мальчик.

Саргон весело засмеялся:

– Поэтому и едешь учиться в Бабилим.

– А ты останешься в Двуречье?

– Ненадолго.

– Жаль, – с грустью произнес паренек, – я начинаю привязываться к тебе.

– Я тоже, – потрепал его по головке мулат, – я тоже.

Минхотеп одобрительно заурчал, словно подтверждая слова хозяина. Тот хмыкнул и погладил верблюда по спине.

– Кстати, – внезапно вспомнил Саргон, – ты так и не сказал, кто твои родители? Прошлый раз нас перебил крокодил. А до того ты из меня клещами слова вытягивал. Настал мой черед.

Джехутихотеп несколько секунд хранил молчание. Окружающую тишину нарушали лишь тихая поступь верблюда да порывы горячего ветра.

Наконец, паренек ответил:

– Мой отец знатный вельможа из Уасет.

– Это я знаю, – сказал Саргон, – чем он занимается?

– Он помогает управлять государством, – уклончиво бросил Джехутихотеп.

– Наместник что ли? – изумился мулат.

– Нет, – быстро ответил тот, – скорее помощник.

– Скорее? – переспросил мулат.

– Помощник джати Уасет, – четко произнес мальчик, словно заученную фразу.

Саргону это не понравилось. Вновь нехорошее предчувствие кольнуло под сердцем.

«Что ты скрываешь от меня?».

– Джехутихотеп, – хмуро произнес он, – ты ничего не хочешь мне сказать?

– Да, рассказывать-то особо нечего.

– Мне кажется, ты утаиваешь от меня нечто важное.

– Нет, я ничего от тебя не скрываю, – голос паренька внезапно стал тусклым и холодным.

Мулат искренне изумился перемене в его настроении. Мальчик всегда выглядел оживленным и словоохотливым. Сейчас же его будто подменили.

– С тобой все хорошо?

– Да, – коротко бросил тот.

– Мне так не кажется.

– Просто устал. Скоро привал?

Мулат посмотрел на удлинившуюся тень, отбрасываемую Минхотепом:

– Угум. Еще немного и остановимся на ночь.

– Хорошо, – сказал Джехутихотеп, полностью погружаясь в себя.

Саргон не стал допытываться. Однако внутри зрело нехорошее предчувствие. Предчувствие, что он вляпался в какую-то историю. Но в какую, не мог объяснить. И это вызывало еще большую тревогу.

[1] Неб-Пехти-Ра («Владеющий силой Ра») – тронное имя фараона Яхмоса I, основателя XVIII династии (Тутмосиды).

– Хорошо.

– Хорошо? – осторожно переспросил Нехси.

– Хорошо, – на губах Хатшепсут заиграла ободряющая улыбка.

Казначей кашлянул:

– Царица, я…

Она вскинула руку:

– Я прекрасно знаю что думает Аа-Хепер-Ен-Ра о нубийцах, поэтому давай перестанем ходить вокруг да около. У меня не так много времени.

– Госпожа… – Нехси все еще ощущал скованность и возбуждение, но тщательно пытался их скрыть.

– Я пришла с просьбой. Сейчас ты единственный, кому я могу довериться.

– Единственный?

Хенемет-Амон кивнула:

– Единственный.

– О, госпожа, – медленно начал Нехси, – тебя окружает множество верных слуг. Уверен, помочь могут все они. Не только я. Верховный жрец Хапусенеб…

Хатшепсут вновь вскинула руку, приказывая нубийцу замолчать:

– Это мы обсудим после. Я пришла к тебе, и на то есть свои причины. Уверена, ты должен понимать это, Нехси.

– Да, госпожа, – казначей сумел-таки взять себя в руки.

– Хорошо.

– Ты хочешь поговорить о Херу, царица?

Хатшепсут пожала плечами:

– В какой-то мере.

– Я внимаю тебе.

Она перестала улыбаться, лицо превратилось в непроницаемую маску. Царица окинула взором комнату.

– Пер-А сейчас очень болен, будем между собой честны. Одному Ра известно, сколько дней еще он сможет согревать нас своим теплом, – Хатшепсут перевела взор на казначея. Ее глаза источали лед. – Пора подумать о том, кто заменит Аа-Хепер-Ен-Ра на троне Та-Кемет и станет новым воплощением Херу.

Поскольку царица замолчала, Нехси понял, что госпожа ждет от него ответа.

Мысленно приказав себе быть осторожным, он произнес:

– Ты хочешь узнать, что думаю об этом я, Хенемет-Амон?

Хатшепсут снова улыбнулась, но взгляд оставался холодным.

– Все так, Нехси. Я всегда ценила в тебе эту прозорливость.

– Благодарю, госпожа, – тот слегка склонил голову, – да живешь ты вечно.

– Так что же ты думаешь?

– Я думаю… – казначей взглянул ей прямо в глаза, – есть только одно достойное воплощение Херу.

– Не терпится услышать.

Нехси придал голосу всю твердость, на которую был способен: