— Честно говоря, — признался он, -я сейчас скажу, наверное, нечто удивительное… но у меня нет остро негативной реакции на тех исполнителей, которые не могут петь вживую на концертах. Думаю, вы тоже знаете тех американских исполнителей, кто поет в определенном стиле, с придыханием и в нижней тональности. Спеть такое на шоу — без проблем. Отработать в таком стиле двухчасовой концерт… просто нереально.

— Я понял, о ком ты. И эти девушки свои песни сами пишут, — заметил Еджун. — Такое я тоже могу понять. Я даже рад, что в наше время авторы песен и музыки могут выпускать альбомы под собственным именем, даже если вокальные способности… ну, на пять из десяти максимум. Это понятно. Я сам как вокалист тяну максимум на семерочку. Меня возмущает, что у нас в стране штампуют группы, где вообще никаких способностей нет. Эти-то девчонки свои треки промурлычут хотя бы в первой половине концерта, пока дыхалку в ноль не собьют, а наши красавчики даже на энкорах лажают.

[*Дан и Еджун говорят о главных «шептуньях» американской поп-сцены — Билли Айлиш и Лане дель Рей. То, как они исполняют свои песни, является их фирменным, узнаваемым стилем. Но это не очень подходит для концертов, потому что воздуха требуется чуть ли не больше, чем для высоких нот.*]

И Еджун снова поднял бокал, предлагая выпить. Видимо, с горя. После второй порции виски Никко, кажется, вспомнил, что он ведущий, а не просто пришел в ресторан поесть и послушать ворчание коллеги.

— Вам не кажется, что вы похожи? — спросил он.

Дан от удивления даже жевать перестал.

— В каком месте? — выразил его мысли Еджун. — Менее похожих людей еще поискать нужно.

— Да не внешне же! — возмутился Никко. — То, что вы делаете: оба успешные айдолы, оба являетесь центром своих групп, оба пишете песни, оба продюсируете, и модой тоже оба интересуетесь.

Дан удивленно хмыкнул: ну, с такой позиции…

— Звучит похоже, но и отличий слишком много, — заметил он. — У нас отличаются и личный стиль, и стиль наших групп, и методы работы…

— И категоричность суждений, — подсказал Еджун.

— С последним можно поспорить, — сказал Никко. — Даниэлю двадцать лет, ты тоже в это время казался хорошим мальчиком.

— Я? — удивился Еджун. — Меня в употреблении веществ, кажется, впервые обвинили в девятнадцать…

Дан не смог сдержать смех, просто Еджун так забавно возмутился при упоминании «хорошего мальчика», как будто его этой характеристикой смертельно оскорбили.

— Айгу-у! Я про высказывания! — возмутился теперь уже Никко. — Ты в свои двадцать всю индустрию в отсутствии таланта не обвинял!

— Эй! В мои двадцать и проблемы не было!

Дан снова тихо засмеялся. Чувствовалось, что эти двое действительно часто общаются. Так препираться могут только хорошо знакомые люди. Впрочем, спорить они закончили быстро и вернулись к разговорам.

— Я хотел сказать, что вы делаете одно и то же. Вы оба… ну, стали причиной популярности к-поп. Просто в разное время. Вы, можно сказать, проложили путь для корейских артистов. Что скажешь, Даниэль?

Дан неуверенно пожал плечами, а Еджун на время даже оставил свое блюдо, внимательно рассматривая Дана. У него необычный цвет глаз — они очень светлые, практически рыжие, из-за чего взгляд кажется немного… птичьим.

— Честно говоря, — начал Дан, — я не очень люблю фразу «Проложили путь». Не в том смысле, что я отрицаю вклад в развитие музыки каких-то определенных групп, или даже свой собственный вклад, просто… Это ведь не асфальтированная дорога от города до города. Это — путь развития, а он бесконечен… Nanos gigantum humeris insidentes.

— Я стою на плечах гигантов, — перевел Еджун с латинского.

— Это ты с латыни перевел? — удивился Никко. — Вы решили меня выставить дураком? Латынь они знают…

— Не всю латынь, только некоторые фразы, — пояснил Еджун.

— Это означает, что я, моя группа, вообще всё, что сейчас делает Person — все это базируется на достижениях прошлых поколений. А они формировали общие принципы к-поп, исходя из совмещения американской и японской музыкальной индустрии, взяв все самое лучшее из обеих структур. Кто-то в будущем будет использовать наши стратегии, чтобы добиться еще больших результатов. Мы не проложили путь, мы сделали вклад в бесконечное развитие индустрии. Надеюсь, что бесконечное.

Еджун молча поднял свой бокал, предлагая выпить за это. После сам же и подлил еще немного виски в бокалы.

Они еще немного поговорили, обсуждая индустрию в целом. Дан вынужденно согласился с тем, что раньше в корейской музыке было больше экспериментов и больше свободы. Айдолы второго поколения влипали в скандалы с завидной регулярностью, новости об отношениях появлялись постоянно, некоторые даже свадьбы играли, не уходя из группы. Обязанность хранить верность поклонникам появилась уже в третьем поколении, когда агентства поняли, что свободные от отношений артисты приносят больше дохода.

— Как вы думаете, кто виноват в том, что в к-поп стало меньше творчества и свободы? — спросил Никко.

— Стремление к сверхприбыли, — не задумываясь, ответил Еджун.

Дан удивился — он хотел ответить так же.

— Согласен, — кивнул он. — Многие хотят заработать как можно больше денег здесь и сейчас.

— Я, кстати, в этом плане очень благодарен вашему начальству. То, как он жестко потребовал ограничить требования к к-поп альбомам — бесценно. Было бы неплохо, если бы и все остальное делали качественно, — сказал Еджун.

… Когда они закончили съемки, Еджун взял у Дана номер телефона, договорились встретиться уже вне камер, наедине. Дан, разумеется, согласился. Нельзя сказать, что Еджун был для него кумиром, но причин восхищаться им хватало. Кроме того, а Дан в этом уверен наверняка, этот «главный корейский алкоголик» еще скажет свое слово в к-поп. И слово это будет громким.

Billboard USA: Интервью Тимати Фэлза «Проводник в мир поп-музыки»

(отрывок)

Интервьюер: Сейчас вы обучаете много новичков. Но вашим самым известным учеником был Даниэль Хан. Как проходило его обучение? Могли ли вы предсказать, что в итоге он станет настолько хорош в своем деле?

Тимати: Нет (*смеется*). Честно говоря, когда я познакомился с Даниэлем, он был просто очаровательным ребенком. В нем чувствовался потенциал, но я даже представить не мог, что из него получится уже через год. Его отличало то, что он очень внимательно меня слушал, всегда задавал много вопросов, а еще он выполнял все задания, которые я давал ему на дом. Обычно ученики игнорируют скучные задачи, считая их ненужными. Но Даниэль прилежно выполнял все. Если я ему говорил — «отработай это дома до автоматизма», — он делал.

Интервьюер: Получается, он брал трудолюбием, а не талантом?

Тимати: Не совсем. Даниэль очень хорошо чувствует музыку, у него превосходный музыкальный слух. Это талант. Не все профессиональные музыканты так легко определяют ноту и тональность. Кроме того, он — мультиинструменталист. Да, он не так хорош, как признанные мастера игры на нескольких инструментах, но играет на фортепиано, гитаре, немного на барабанах, корейской арфе, знает основы игры на банджо, скрипке и флейте. И это — еще до того, как ему исполнилось двадцать, не отрываясь от основной работы. Для него нет ничего сложного в изучении новых инструментов. Так что нельзя сказать, что он обделен талантами. Просто это не тот случай, когда к тебе приходит уникум, который создает шедевры, не понимая, как он это делает. Даниэль много учился, чтобы развить свои врожденные способности.

Интервьюер: Благодаря этому он и создает столько хитов?

Тимати: Думаю — да. Но, на мой взгляд, самое удивительное в Даниэле кое-что другое. Есть такое понятие — «насмотренность». Обычно его используют, говоря о подготовке художников и фотографов: «смотри, как работали другие, чтобы делать лучше». Но для создателей музыки это понятие тоже применимо, просто мы слушаем, а не смотрим. Чем больше разной музыки ты прослушал, тем лучше ты понимаешь, как мелодия воздействует на людей, ты приобретаешь способность предсказывать тренды. Но все мы люди, у нас есть предпочтения, мы стареем и ругаем молодежь. Из-за этого многие продюсеры и сонграйтеры с возрастом теряют связь с молодым поколением и уже не способны понимать, что нравится молодым людям. Идеальный баланс наблюдается у людей где-то с двадцати пяти до сорока — когда и опыт есть, и от молодежной моды за сердце не хватаешься. Особенность Даниэля в том, что он в свои двадцать чувствует музыку так, будто ему все сорок. Но он — вчерашний подросток, знающий тренды и предпочтения поколения Z. Он умело лавирует между старыми и новыми приемами, благодаря чему создает музыку, которая нравится разным возрастам. Это, на мой взгляд, его главная суперсила.