— Я подумаю об этом, — отсмеявшись, ответил он.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросил Джинхо, собирая себе побольше вкусностей на салатном листе.

— До этого — над некоторыми старыми идеями. У меня песен, которые пока не вошли ни в один альбом, уже на пару альбомов… продавать жалко… В общем, сегодня Бёль пришла со своей лирикой. Кажется, я говорил об этом зимой — стихотворение, которое мне очень понравилось.

— Она решила работать над лирикой с тобой? — искренне удивился Джинхо.

— Ага, полгода думала, — улыбнулся Дан.

Джинхо кивнул и вроде как вернулся к еде, но Дан уловил в его взгляде что-то… странное.

— Что не так? — прямо спросил он.

Джинхо тяжело вздохнул. А потом начал говорить, тщательно подбирая слова:

— Наверное, я не прав, потому что все, кажется, считают, что тебе лучше не знать, раз ты сам не замечаешь… Но я врать не умею, да и ты мне как-то важнее чьих-то чувств… Бёль влюблена в тебя. И это так заметно, что в агентстве об этом знают практически все, кто достаточно близко общается с Pearl Gang.

Дан так и замер с палочками в одной руке и салатным листом с кусочком мяса — в другой. Слова Джинхо звучали как-то… неправдоподобно. Просто… не может такого быть. Бёль? Влюблена в него?

— Да быть не может! — покачал головой Дан.

Джинхо виновато улыбнулся, взглядом говоря: еще как может.

Дан в задумчивости съел мясо, отложил палочки и откинулся на спинку кресла. Вспомнилось, как Бёль сбежала, когда Дан прочитал ее стихи. И как испугалась, что он мог прочитать что-то еще. Дан всегда сохранял с ней физическую дистанцию. Не только с ней, а вообще со многими девчонками-трейни: взрослеющие в женских общежитиях, в окружении женского персонала, они часто очень стесняются мужского внимания и Дан считал, что Бёль поэтому так смущается в его присутствии — просто нет опыта общения с парнями. Но…

— Черт, — выдохнул он.

— Что, подсчитал, сколько раз ты ее отечески похлопал по плечу? — с печалью в голосе спросил Джинхо.

— Просто понял, почему Минсок называет меня идиотом, — признался Дан.

— В агентстве распространено мнение, что гении всегда близоруки.

Дан закрыл лицо ладонями, почувствовав неловкость и даже стыд. Не перед Джинхо, конечно, а в принципе. Он занимается с Бёль полтора года, а то и больше. И все это время она была в него влюблена, он не замечал, а все вокруг над этой ситуацией еще и посмеивались… Кошмар какой-то.

— Так, — внезапно опомнился Дан. — Ладно, половина агентства. Сонхи я тоже способен простить — женская солидарность, все дела. Но вы-то мне почему не сказали?

Джинхо пожал плечами:

— Мы с парнями вообще об этой ситуации не говорили. Только как-то раз, когда тебя не было в танцевальном классе, к нам зашла Миён. Инсон спросил ее напрямую: правда ли, что Бёль сохнет по тебе. Ну, Миён на него так рыкнула, что это было лучшим ответом.

Дан неуверенно улыбнулся: он представил, как бы ответила Миён. Цензура бы пропустила только предлоги.

— А почему Инсон это спрашивал? Он же…

— Нет, в романтическом плане Бёль его не интересует, — ответил Джинхо. — Его интересуют исключительно сплетни. Почти все парни-трейни считают Бёль идеальной девушкой, так что…

— Одновременно они всем составом трейни считают меня ужасным человеком? — уточнил Дан.

Джинхо улыбнулся и покачал головой. Он отложил палочки, налил себе немного бульона в рис, взял ложку — все это время продолжал говорить:

— Как я уже говорил, если люди не видели тебя и Бёль рядом какое-то время, то говорить о ее влюбленности наверняка нельзя. На тебя все девчонки пялятся, многие краснеют в твоем присутствии без всяких влюбленностей. Так что для трейни это просто слух. Ну… как в школе обычно все уверены, что самый популярный мальчик точно встречается с самой популярной девочкой. Тебя злодеем не считают. Так, просто завидуют. И не теряют надежды, что это просто сплетни и сердце Бёль, на самом деле, свободно.

Дан устало потер виски. Сейчас, вспоминая все случаи за время совместной работы, он понимал, что Джинхо сказал правду. Но почему Дан раньше этого не замечал? Обычно он видит, что нравится какой-то девушке… С другой стороны — он почти всегда нравится девушкам. В Корее так вообще он живет с пониманием, что мало какая девчонка, особенно, если она молода, сможет устоять, реши он ее окрутить. Но после Арин ему это было неинтересно.

Иногда возникали мысли, что в двадцать лет не хотеть секса — как-то странно. Но ему и в пятнадцать не особо-то хотелось. Возрождение в этом плане странно на него повлияло, секс его интересовал меньше, чем все остальное. Когда у них брали анализы после короновируса, чтобы исключить осложнения, Дан даже стыдливо признался терапевту, что его немного беспокоит данный вопрос — мало ли, вдруг у него что-то не так с гормонами? Взяли анализы — все в порядке. Врач пошутил цитатой Хаксли: «Интеллектуал — это человек, который нашел кое-что интереснее секса».

Не сказать, что эта часть жизни его совсем не интересует. Но заводить отношения ради секса ему уже не хотелось. Все эти проблемы со свиданиями, тайными встречами, да еще кореянки вечно мозг выносят… оно ему надо?

Тут Дан понял, куда его уводят его же мысли и затряс головой: не стоит об этом размышлять. Удивительно, но Джинхо почему-то понял, что пришло Дану в голову.

— Что, внезапно представил себя с Бёль вместе? — улыбнулся он.

— Еще не успел. Она же ребенок…

— Одного года с нашим Хэвоном, — ответил Джинхо. — Что? Она в декабре родилась, так что скоро ей тоже восемнадцать будет.

Дан недовольно поморщился. Все равно она ребенок. И Хэвон ребенок. Временами и Джинхо ребенок.

— Как знаешь, — пожал плечами Джинхо. — Сводить вас я точно не буду. Ты есть-то не забывай.

Дан кивнул, снова взял палочки, но все никак не мог перестать думать о том, как он не заметил влюбленности девушки, с которой проводил вместе немало времени. Почему? Не видел в ней романтический объект, поэтому и не думал, что она может влюбиться? Или просто сразу перевел ее в разряд учениц, тем самым убив вероятность возникновения чувств? Или он действительно так погружен в творческий процесс, что вообще ничего не замечает?

И тут Дан понял, что ему на днях записывать ту самую песню с девчонками. Представил, что Бёль нужно будет это спеть практически ему в лицо.

— Боже! — выдохнул Дан и несколько раздраженно бросил палочки.

— Что такое? — удивился Джинхо.

— Я сгорю от стыда, если она будет петь эту лирику мне лично…

Выдержка Джинхо дала трещину и уже через несколько секунд начал хохотать. Когда отсмеялся, уточнил:

— Что, лучше бы я тебе не рассказывал?

Дан откинулся на спинку кресла и шепотом «заорал» в потолок:

— А-а-а! Как так-то? Сейчас кажется, что да — лучше бы не знал.

— Может, тогда… Я пошутил? Это был розыгрыш.

— Поздно, — вздохнул Дан и снова сел нормально. — На всякий случай — к тебе претензий нет. И нет, я не считаю, что мне было бы лучше не знать. Просто… как же теперь все стало сложно.

Джинхо пожал плечами:

— Попроси дядю записать с ними эту песню. Обычно у каждой группы в агентстве есть хотя бы одна песня, которую они записывают с дядей… а то, что вы делали, вроде для сильного вокала…

Дан задумчиво кивнул: а это идея. Проблемы, конечно, такой поступок не решит, но хотя бы даст Дану больше времени на размышления.

Возможно, сама Бёль предпочла, чтобы Дан и дальше не замечал ничего, но все же лучше о таких вещах знать. Так, на всякий случай. Поэтому Дан был, скорее, благодарен Джинхо за то, что тот указал ему на очевидное.

Но после этого Дан не мог не думать о Бёль. Не постоянно, разумеется, но хотя бы раз в день он размышлял о том, как ему теперь себя с ней вести. Самый разумный вариант — делать вид, что он все еще не в курсе. Дан хороший актер, он это по прошлой своей жизни знает, но… у него были некоторые сомнения, что он реально сможет не выдать себя.